Не больше единицы. Я так думаю

​«С каждым днем день все больше. Все меньше дней с каждым днем» – это стихи моего соседа по общежитию Литинститута, моего однокурсника поэта Григория Сахарова. Какая-то такая пошла жизнь, что каждый день делаешь выбор. Делаешь его даже бездействием, даже молчанием, даже неучастием. А тем более словом. А тем более делом. И с каждым днем понимаешь, как сложно это все вокруг устроено и что двигается-то оно с места только тогда, когда выходит человек и говорит то, что он думает, и делает то, что он для себя считает главным.

Дети в гимназии на осенней киношколе обсуждают сценарии своих будущих первых фильмов. В одном парень ищет в электричке девушку с красными яблоками. И не может ее найти. В другом девушка стоит в пустом поле у двери и не находит ключа, чтобы отпереть ее. В третьем мальчишка пишет в школьном сочинении о своей мечте, а учитель ставит ему двойку, потому что мечта его невыполнима…А в городском музее фотовыставка. Работы молодых ребят, живущих здесь. Много меланхолии. И много света. Забытый на таиландском пляже красный пластиковый лежак, едва различимый на нечетком квадратике снимка. Наши посадцы, прикрывающиеся зонтиками от первого снега на фоне ничего уже не боящихся расписанных граффити стен. По-неземному ясноглазый мальчик Серафим, глядящий прямо в объектив с крымского побережья. Каждый из этих отпечатков самоценен прежде всего личностью. Личностью разглядевшего.В городе есть всего два ребенка-инвалида, которым нашлись места в общеобразовательной школе. В одной конкретной, где им не отказали. Эти два ребенка – мальчик и девочка – взбираются каждое утро на своих колясках по специальным пандусам: не просто к урокам – к испытаниям, к трудной жизни, к доказательству своего права на то, чтобы быть. Всего двое на сто с лишним тысяч горожан – капля в море…Странное это дело, что складывается все из одиночеств. Одиночеств, которые вдруг оказываются расслышанными. «А быть может, весь мир наполнен любовью, а мы просто боимся признать это? Стесняемся показать себя сентиментальными, мягкими, чувствительными… И от этой нашей стеснительности умирают люди. Умирают от недостатка любви. От острой любовной недостаточности», – это неделю назад актер Алексей Девотченко описал на своей странице замысел нового спектакля. Спектакля, который он теперь уже никогда не поставит.А мы все трубим в картонные трубы, и вот уже не за горами Новый год. И Фея в новом московском мюзикле советует глупенькой, все еще верящей в сказки Золушке: «И чтобы пешка вышла все-таки в ферзи, Три слова есть: не верь, не бойся, не проси», – не предлагая ей уже ни кареты из тыквы, ни хрустальных туфелек – не те нынче времена…И в третьем часу ночи, не выдержав, ты спешишь на главную площадь своего города, встаешь посредине ее и, даже зная, что никто тебя не услышит, вдруг внятно говоришь в пустоту осенней ночи: «Это я». И в эту секунду ночь разрастается до размеров мира, делая и тебя бесконечным с собою вместе…