Науку спасет твердое «да» . Правительство не пошевелится, пока ему не прикажет президент

Паскаль отметил: «Достаточно уехать 300 интеллектуалам, и Франция превратится в страну идиотов». Если учесть, что Россия с лихвой перевыполнила эту норму, значит… Верить в это, конечно, не хочется, но факт остается фактом. О проблемах науки и «утечки мозгов» мы поговорили с членом Комитета по образованию и науке профессором МГУ Иваном МЕЛЬНИКОВЫМ.

Досье «УГ»- Какие действия предпринимает Комитет по образованию и науке Государственной думы 4-го созыва, чтобы прекратить «утечку мозгов»? – с этим вопросом мы обратились к заместителю председателя комитета Юрию НАЗМЕЕВУ.- Комитет готовит ряд поправок в Закон «О науке и государственной научно-технической политике», потому что закон надо осовременить. Поправки касаются упрощения вопросов аккредитации научных учреждений, мы намерены ввести понятие «субъект научной деятельности», то есть наукой смогут заниматься и акционерные общества, сейчас рассматривается отраслевая сетка оплаты труда. Если ученый будет получать 500 долларов и выше, конечно, это касается не Москвы, а на периферии, то «утечка мозгов» сократится.

– Есть три основные причины «утечки мозгов». Первая – низкая зарплата, вторая – бесперспективность решения жилищных проблем молодых ученых и третья, самая важная, – абсолютно устаревшая материальная база, приборы и оборудование наших научных учреждений.

– Иван Иванович, сколько ученых за последние тринадцать лет уехали за рубеж?

– В 90-е годы ежегодно на постоянное место жительства за рубеж выезжало примерно полторы тысячи ученых. Сейчас это количество несколько уменьшилось: примерно шестьсот человек в год уезжают на ПМЖ в другие страны. Разница в цифрах определяется не тем, что положение ученых изменилось. Просто в 90-е годы уезжали представители разных научных поколений. Теперь же страну чаще всего покидают люди одного поколения. Не стоит забывать и о тех, кто выезжает работать за рубеж по контракту. В частности, в 2002 году на срок более 3 месяцев за границу уехали около 3 тысяч ученых. Из них 70% – естественников.

– Кто чаще покидает Родину: молодые специалисты или те, кому за 40?

– В основном уезжают молодые. Причем наиболее перспективные студенты и уже успевшие зарекомендовать себя в науке ученые. Сейчас за рубежом в высших учебных заведениях учатся примерно двадцать шесть тысяч российских студентов. Из них около семи тысяч получают высшее образование в США. Уверен, что, к сожалению, большинство там и останется. Замечу, что чаще всего возвращаются представители гуманитарных наук. В современной России им легче найти работу, да и уровень оплаты труда у них выше, нежели у естественников. Самые же востребованные на мировом рынке специалисты – физики, математики, биологи, программисты – предпочитают работать на Западе. Прежде всего там для этого есть соответствующие их профессиональному уровню условия для работы.

– Сколько в финансовом отношении Россия потеряла от «утечки мозгов»?

– Считается, что в 90-е годы ежегодные потери от «утечки мозгов» составляли примерно 50 миллиардов долларов. Эта сумма складывается из разных составляющих. Во-первых, это те средства, которые были затрачены на образование будущих ученых, во-вторых, это потери от того вклада, который состоявшиеся специалисты могли сделать для развития науки, производства и страны в целом. В-третьих, не стоит забывать о государственных затратах на оснащение лабораторий, на приобретение оборудования. Но есть еще одна форма «утечки мозгов». Условно ее можно назвать внутренней: когда специалист живет в России, но работает в западных или отечественных фирмах по международным грантам. Потери государства от такого рода «утечки мозгов» составляют 600-700 миллионов долларов в год. Причем такой вид использования российских ученых все больше расширяется. Запад понимает: зачем приглашать специалиста, тратить деньги на его жилье, предоставлять высокую зарплату – а это 3-4 тысячи долларов, – когда в России за 700-800 долларов он будет так же качественно выполнять работу.

– Иван Иванович, сколько в 2004 году в бюджете выделено средств на науку?

– 46,2 миллиарда рублей. В прошлом году сумма составила около 40 миллиардов. Когда я был председателем Комитета по образованию и науке, считал большим достижением принятие Закона «О науке и государственной научно-технической политике». В частности, в этом документе записана очень важная норма: государство обязуется выделять на науку не менее 4% расходной части бюджета. Тем не менее за все годы существования закона эта норма ни разу не выполнялась правительством. Одно время на науку выделялось чуть больше 2%, потом ниже двух, сейчас – 1,74%. Более того, в последние два года наука получает дополнительные удары, которые могут оказаться смертельными. Я имею в виду поправки депутатов партии «Единой России» в налоговое законодательство, лишающие научные организации и образовательные учреждения налоговых льгот. 250 лет со дня создания Московского университета и Российской академии наук льготы существовали и никто не подвергал сомнению их необходимость. А сегодня государство свои действия оправдывает тем, что научные организации злоупотребляли льготами. Но это же совсем разные вещи – беспрецедентная отмена налоговых льгот и борьба за соблюдение законодательства. Значит, надо решать вторую проблему, а не лишать науку последней соломинки.

– Правительство так много говорит о приоритетности науки, однако каждый раз вынуждает ее еще туже затянуть пояса. Неужели у государства нет денег на науку?

– К сожалению, как и образование, наука является приоритетом только на бумаге. На деле же все выглядит не так радужно. В таком унизительном и нищенском положении интеллигенция не была никогда. Что же касается денег, то они есть – и это очевидно. Даже есть источники, откуда их можно взять. Начнем с того, что все последние годы у нас профицитный бюджет. Причем профицит огромный. Самый низкий уровень профицита составлял 70 миллиардов рублей. В некоторые годы он доходил до 200 и более миллиардов. Сейчас формально профицита нет, но создан так называемый стабилизационный фонд, который в основном вложен в американские ценные бумаги. Возникает вопрос: если правительство и президент действительно считают, что единственный путь развития страны – это новые технологии и инновации, то не целесообразнее ли вложить хотя бы незначительную часть профицита в науку, а не в американскую экономику? По-моему, это куда более правильное решение. Увы, государство вряд ли пойдет на такой шаг при существующем экономическом курсе.

– Кто виноват в том, что наука находится в бедственном положении?

– Одного виноватого нет, но все-таки власть в России централизована. Да и Конституция устроена таким образом, что до тех пор, пока президент твердо не скажет «да» в пользу науки, бюрократическая машина не завертится. Твердое «да» – это конкретно сказать правительству, чтобы закон о науке выполнялся вне зависимости от размера расходной части бюджета. Увы, пока президент только делает вид, что поддерживает науку. Это с одной стороны. С другой – ученые сами практически не отстаивают свои права. Может быть, такого бедственного положения не было бы, если бы они боролись так же, как работники образования, которые в критические моменты объединяются и жестко встают на защиту своих прав. Научное сообщество этого сделать не смогло. Есть отдельные люди, которые занимают активную позицию, но они не могут заменить мощное движение ученых в свою защиту. На самом деле возможностей отстоять свои права много, но надо иметь гражданское мужество в решающий момент не согласиться с властью. Вовсе не обязательно прибегать к крайним формам – забастовкам, голодовкам, демонстрациям, для представителей науки это не очень типично, но твердые заявления, чтобы правительство не ждало поддержки от научного сообщества, отрезвили бы его. По большому счету в последнее время таких слов не звучало.