Наталья Яковлева, Омск: Наши дети. По отношению к российским сиротам это звучит лицемерно.

Сироты в России часто кончают с собой, бомжуют, спиваются, спасаются в тюрьмах либо умирают от холода и голода, потому что с очередью на жилье их обманывают чиновники, а с полученными метрами – мошенники.

– Мы должны стремиться к тому, чтобы абсолютное большинство детей обретало свою семью в России, а зарубежное усыновление стало вынужденным исключением, – сказал Владимир Путин.

Прекрасно сказал! Это же наши дети, российские, и именно нам о них и заботиться. Павел Астахов, Уполномоченный по правам ребенка при Президенте РФ, вторит – приостановить усыновление российских детей американскими гражданами до ратификации Соглашения между Россией и США! Означает это, что вход в Америку нашим сиротам будет закрыт надолго, а то и навсегда. Потому что соглашение, регулирующее процесс усыновления, подписано обеими сторонами еще в июле 2011 года, но до сих пор не ратифицировано. Непонятно, правда, зачем оно вообще нужно, если существует гаагская Конвенция о защите детей и сотрудничестве в отношении иностранного усыновления, где прописано все досконально. Россия подписала ее еще в 2000 году, но и посейчас не ратифицировала, в отличие от 76 стран мира. Возможно, потому, что она требует абсолютной прозрачности процедуры иностранного усыновления, а у нас мутно везде, где дело кается денег.

В частности, потребовать запрета на усыновление Астахова заставила недавняя история, когда к зданию органов опеки Петербурга приемная мать подкинула двоих малышей с запиской, что она от них отказывается. Во время прокурорской проверки выяснилось, что женщина имеет двойное гражданство России и Америки. А раньше органы опеки этого не знали. Интересно, сколько стоит незнание таких элементарных вещей? И причем тут Америка, если российская опека отдала детей практически человеку с улицы, не проверив его паспортные данные?

Америка виновата в том, что за последние 15 лет в ней по вине приемных матерей и отцов погибли 19 усыновленных россиян. Сколько вообще бывших русских детей в США, не знает никто. По официальным данным, 60 тысяч, по данным Астахова – примерно вдвое больше. Усыновленные россияне до совершеннолетия сохраняют российское гражданство, и собрать подобные данные, на мой взгляд, вполне посильная задача. Если это кому-то нужно. Но, судя по тому, что точных данных нет даже по количеству «местных» сирот, граждан своих наше государство не очень считает. Не в смысле за людей, но даже за единицы. На сайте Министерства образования России, к примеру, про модернизацию говорится много, а статистика детей, оставшихся без попечения родителей, не обновлялась с 2009 года.

Американцы считают. И сирот, и количество детей, которых ежегодно убивают собственные родители, они не скрывают: в среднем выходит по тысяче в год. 19 убиенных русских приемышей за 15 лет на тысячу американских родных за год – это много или мало? А на 95 уголовных дел, возбужденных на родителей, которые совершили преступления в отношении своих чад в одной только Омской области, за один только год? А на 16 несовершеннолетних, погибших от рук взрослых, – все той же области, за тот же, 2011 год? Умножьте на 83 региона России – уже больше тысячи. Добавьте особую группу риска – беспризорников, которые в статистику убитых не входят: как мне объяснили в бюро судебно-медицинской экспертизы, нет документов – нет человека. А их, по сведениям МВД РФ, два на сотню – 2,17 процента от общего числа детей. Я бы добавила еще и тех, кто погиб при пожарах от сигареты пьяного папаши, и тех, кто утонул без маминого присмотра, и тех, кто дорогу перебегал, да не добежал. Американцы бы их почитали жертвами родителей – в отличие от нас.

Трудно считать детские жизни. Но вот что странно – обо всех случаях убийств русских приемышей, о происшествиях, связанных с жестоким к ним отношением заокеанских родителей, мы узнаем от самих же американцев. Они, «тупые», как уверяет Михаил Задорнов, сами же и раздувают шумиху – негодуют, осуждают. А много ли вы слышали историй про жестоких отечественных опекунов или приемных родителей?

…В Башкирии от черепно-мозговой травмы скончался трехлетний Матвей Катеренчук из приемной семьи Марса и Зульфии Сафаргалеевых. Супруги и их взрослые дети на протяжении двух лет систематически истязали четырех приемных детей – Матвея, его сестру и двух десятилетних мальчиков.

…В Приморье приемная мать четырехлетней Полины Картавочкиной убила ее за то, что та не убрала игрушки в комнате. От полученных травм девочка скончалась. Желая избежать уголовной ответственности, женщина попросила гражданского мужа сбросить мертвого ребенка в болото.

…В Омской области образцовая приемная мать Оксана Бузулина оказалась истязательницей петярых приемышей. В течение трех лет избивала воспитанников подручными предметами, морила голодом. Самая младшая из приемышей, 5 летняя Тома, умерла почти сразу по возвращении в приют. Как старушка – от сердечной недостаточности.

Эти истории – капля в море, случившиеся в одном только году. Нашла я их на сайтах областных и районных газет. Всероссийского шума по этому поводу не было – в отличие от фактов жестокого отношения американцев к приемным россиянам. Думаю, это лишь верхушка айсберга, обнародовать подобные случаи у нас не любят. Наверняка тем 30 тысячам детей, которые всего за два года были возвращены из приемных семей обратно в детские учреждения, – такую цифру приводила Елена Мизулина, председатель Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей, – тоже пришлось несладко.

Так может, дело-то не в американцах? Тем более что приемные дети страдают и в Канаде, и в Финляндии, и в Новой Зеландии. Но нам привычнее во всем винить закадычного врага Америку – даже в том, что отделы опеки, подгоняемые лозунгами «Россия – без детдомов», спихивают детей кому придется. Разве невозможно организовать заграничное сопровождение своих юных граждан, не полагаясь на иностранцев? Пока и отечественное организовать не можем. Некоторые приемные родители годами измываются над ребятишками – тоже Америка виновата? Хотя пожелавших, конечно, учат правильному общению с детьми. Повсеместно созданы школы приемных родителей. Курс – 5 занятий. Некоторым даже много, потому что бесполезно. В пединституте пять лет учат, и то не у всех получается

Путин прав: наши дети – нам и отвечать за них. Только слово «наши» по отношению к российским сиротам звучит как-то… лицемерно. По примерным подсчетам Василия Старостина, председателя Сибирской конфедерации труда, помогающей бывшим детдомовцам выбить себе квартиры у государства, из пяти повзрослевших сирот выживает один. Остальные кончают с собой, бомжуют, спиваются, спасаются в тюрьмах либо умирают от холода и голода, потому что с очередью на жилье их обманывают чиновники, а с полученными метрами – мошенники. По статистике 60 процентов маленьких российских сирот имеют тяжелые хронические патологии. Почти 55 процентов отстают в физическом развитии. Лишь 4,7 процента практически здоровы – именно их в большинстве своем берут россияне. Не потому что корыстны повсеместно, просто лечить и учить нынче стоит куда дороже, чем выделяет государство приемным и опекунским семьям. А в нищих селах Омской области, как наверняка в любой другой, такие семьи давно воспринимаются вполне прибыльными предприятиями. Безусловно, есть масса душевных людей, искренне желающих помочь детям. Но в опеке не хотят и не умеют отличать хороших родителей от плохих. Хотя существует масса психологических технологий, способных выявить потенциальную жестокость. А можно и проще. Помните Джессику Бигли, наказывавшую мальчишек холодным душем и острым соусом? Она же рассказала об этом в американском телешоу, совершенно уверенная, что поступает правильно. Почему ее не спросили раньше, в России? Почему не поинтересовались у американцев, удочерявших 21-ю по счету девочку: «Зачем вам столько?» Дело опять же в деньгах. Не всегда во взятках – вряд ли доллары доходят до рядовых инспекторов отделов опеки, зарплата которых, по крайней мере в Омской области, ниже, чем у педагогов. Но у них жесткий план, спущенный сверху, и хочется не работу терять, а премии получать.

Я не защищаю страну США – для этого мы с ней слишком мало знакомы. Просто люди везде одинаковые – добрые и злые, жестокие и любящие. Разные. Но, может, вместо того чтобы детей Америкой пугать, делом заняться – построить работу отделов опеки как-то иначе? Готовить к осознанному родительству серьезнее? Я помню годовалого Ваню, родившегося без пальцев рук и ног, которому заморские родители оплатили несколько безумно дорогих операций – он ходит и рисует. Я была знакома с глухонемой Людой из коррекционного интерната, которая с помощью новых мамы и папы недавно получила диплом бакалавра в Чикагском университете. Я почти влюбилась в Чада Барделона, руководителя новоорлеанского общества приемных детей. У него самого пятеро, и он не помнит, кто рожден им, а кто нет: «Какая разница, каким образом Бог дает детей?» У Чада заправка и маленький магазин с поделками малышей, всю прибыль от которого он отправляет в детские дома России. Я видела Натали и Генри Моррисов, тоже из Нового Орлеана, – бывших Наташу и Матвея из читинского детдома. Наташа в пять лет не разговаривала, Матвей в три не умел ходить. Спустя всего пару лет они стали другими – улыбчивыми, энергичными, свободно говорящими на нескольких языках. Кроме русского. Нас, двоих журналисток, нечаянных гостей Америки, Моррисы пригласили пожить в своем трехэтажном доме, превращенном в большую детскую, потому что волнуются – дети забывают Родину. А они просто не хотят ее помнить. Заслужила.