На чтение: ≈ 15 мин.“Я обращаюсь к такому же двенадцатилетнему мальчишке, каким был девять лет назад. Никому не собираюсь навязывать свое мнение. Но молчать об этом не могу. Если ты еще не начал употреблять наркотики, мой совет – лучше не пробуй, не испытывай судьбу. Она может быть к тебе не столь благосклонна”.
Это письмо Михаила (по понятным причинам мы не называем его подлинного имени) было опубликовано в одном из номеров “Учительской газеты”. Мы не могли его не напечатать.
Михаила была нормальная семья, две сестренки, папа, мама. Неплохо учился в школе, занимался в секции спортивной гимнастики. В пятом классе пришлось перейти в новую школу, старая закрылась. Распрощался и со спортом. В новом коллективе ничто не увлекало.
– У нас была всего одна учительница, которую уважали все, – вспоминает Михаил. – Вела она пение и МХК. Понимала всех, даже хулиганы ее уроки не пропускали. А остальные – так себе…
– Когда ты впервые попробовал наркотики?
– В трудовом лагере, в двенадцать лет. Мы тогда редиску собирали на полях. Кто-то из старших ребят вечером предложил анашу. Сказал, что будет классно – кайф, хорошее настроение. Никого не принуждали, кто-то отказался, а я согласился, интересно ведь. Понравилось. Все преображается, мир становится ярче, красочнее. Но это недолго длится. Потом усталость, сухость во рту, плохое настроение. И снова хочется. Но оказалось, бесплатно мне это не получить.
– Как же добывал деньги?
– Разными путями. Обманывал родителей, выпрашивал, придумывал. Сначала этих денег хватало. А потом…все. У мамы ведь зарплата две тысячи, у отца – около трех, а мне на одну дозу надо 500 рублей.
– И все же доставал где-то деньги?
– Способов много. Знаешь, завтра без зелья будет так худо. Значит, надо сегодня добыть его во что бы то ни стало. Это на еду достать трудно, а на наркотики – всегда добудешь. Вымогал у других ребят. Еще летом мы угоняли моторные лодки, продавали. На острове нашли заброшенную турбазу, там жили.
– Тебе это нравилось?
– Очень. Мы были как пираты на воде. Гоняли на лодках, имели деньги, покупали все на них.
– А родители? Как долго тебе удавалось скрывать свое пристрастие?
– Года три, наверное. Им и в голову не приходило. Работали, чтобы прокормить. Понятно ведь, троих надо одеть, обуть. Каждый просит свое. Трудно.
– Когда же все открылось?
– К восьмому классу я совсем забросил школу. Я тогда уже кололся. Познакомился с парнем, недавно освободившимся из заключения. Однажды мы с ним поехали собирать дань с торговцев наркотиками. Заполучили деньги, мой новый друг предложил попробовать наркотик получше анаши. В шприце была жидкость цвета чая, он ввел мне это в вену. Так я сел на иглу.
– Но как тебе удалось после восьмого класса закончить училище?
– Туда брали всех, давали специальность слесаря-ремонтника, без образования. Я учился, но наркотики не бросал. До самой армии. Родители надеялись, что армия меня спасет. И я сам так думал. Служил на Северном флоте, на ракетном крейсере. Достать наркотики там было трудно. Страдал, но держался. Мучили воспоминания о кайфе. Но я для себя тогда решил не возвращаться к прошлой жизни. Домой ехал с надеждой. А продержался без наркотиков всего три месяца. Затосковал.
– Отчего?
– У меня не было другого круга, все мои друзья – наркоманы. Те, кто учится в институтах, живут иначе, чем мы. Мне они недоступны, да и неинтересны. Ну о чем я мог с ними говорить? Я терпел три месяца. Родные все радовались. Старался лишний раз не выходить на улицу. Приходили старые друзья, не открывал дверь. Меня нет дома. Но это не спасло.
– А ты завидовал другим, которые живут иначе?
– Нет, не завидовал. Это бесполезно.
– Михаил, была ли у тебя девушка, любовь?
– Когда употребляешь наркотики, никто не нужен. Даже желания нет. Вам трудно понять. Но у меня одна мысль – как достать наркотики. Доставал везде, даже в больнице, когда лечился от гепатита. Сами больные и продавали.
– А врачи не запрещали?
– Что они могут? Эту тягу никому не преодолеть. Друзья тоже приносили дозу.
– Задаром?
– У нас даром никто ничего не делает.
– А где сейчас твои друзья, Михаил?
– Один сидит, ожидает решения суда, подал на кассацию. Его приговорили к пожизненному заключению.
– За что?
– Убил пятерых. Был под большим кайфом. Другой близкий друг мотает уже третий срок. Еще один умер от передозировки. Его нашли за гаражами. Знаю, что у парня из нашей компании отказали ноги, теперь инвалид, лежит дома. Как говорит мой лечащий врач, старых наркоманов не бывает. Средняя продолжительность жизни от первого приема до смерти примерно семь-восемь лет. Это если никаких передозировок.
– Страшно. А бросать кому-то удавалось?
– Ребята, у которых родители богатые, лечились за границей, в Испании. Возвращались домой и все начинали сначала. Я лечился, сам бросал несколько раз, дома, в армии. Ведь ломка – это не самое страшное. Промучаешься недели полторы. Я столько ломок перетерпел. В наркологическом диспансере один врач сказал мне, что наркомания неизлечима. Я согласился. От наркомании, как от болезни, избавиться можно, но наркоманом остаешься на всю жизнь, даже не употребляя зелье. Нужно очень сильно стараться, чтобы снова не начать.
Михаил считает, что судьба все-таки оказалась благосклонна к нему. Вместе с матерью год назад он прибыл в Москву, чтобы начать все сначала. Мать верила в его спасение. Двоюродный дядя, которого Михаил ни разу не видел, пришел на помощь. Выделил пять тысяч долларов (безвозмездно) на лечение и проживание в столице. Михаил попал к хорошему врачу. Первые два месяца и днем и ночью находился под постоянным контролем.
– Сначала я сам не верил, – говорит Михаил. – До этого я не однажды проходил полный курс лечения в диспансере в родном городе. Там мне делали уколы, от которых лишь болела задница. И никакого толку. Экстрасенсы тоже не помогли. А здесь я согласился на все условия. Хотя не раз хотел прекратить лечение, но меня удержали, убедили, за что теперь я очень благодарен. Два месяца для меня тянулись, как два года. Читал много книг.
– Что понравилось?
– “Отверженные” Гюго, “Шагреневая кожа” Бальзака. Я должен был еще и пересказывать прочитанное.
– Память не подводит?
– Вроде нет. Мне еще витамины давали, печень подлечили. Зубы свои привел в порядок. Накачал мышцы, поправился на одиннадцать килограммов. Тогда я понял, человек в силах добиться цели, если по-настоящему хочет.
Сейчас Михаил живет в столице. Прошел регистрацию. Возвращаться в родной город пока не хочет. Вернее, не может. Его лечащий врач считает, что должно пройти как минимум пять лет. В конце лечения человек должен быть полностью равнодушен к наркотикам. Не желать втайне очередного приема, не бояться панически этого зелья, а быть равнодушным. Это слово не должно вызывать ни желаний, ни ассоциаций.
Михаил в Москве должен на что-то жить. Пытался найти работу. Искал долго и безуспешно. Кому он нужен с восемью классами образования? На помощь пришел врач. Договорился в ДЭЗе, Михаила взяли дворником. Работает, но стыдится. Встает в четыре часа утра, приводит в порядок свой участок до первых пешеходов. Затем отсиживается дома. Ждет темноты, и снова за работу. Новоиспеченному дворнику не дали ни метлы, ни грабель. Промокшие листья собирает руками.
Вместе с Михаилом мы обошли его участок. Он обширный, а главная загвоздка – скверик перед зданием ДЭЗа. Здесь работа Михаила на виду. Начальница уже делала замечания, что не видит дворника днем, он должен появляться на своем участке.
– Уволят, наверное, меня, – поднимает грустные глаза Михаил.
– Почему? – недоумеваю я.
– Да начальнице не нравлюсь. Я тут простудился, температура была высокая. Позвонил на работу – сказали, бери больничный. Пошел в поликлинику, а меня не принимают без московского полиса. У меня он есть, но город-то другой. Отправился в соседнюю поликлинику – та же история. Посоветовали ехать в городской Комитет здравоохранения в Оружейный переулок.
История, рассказанная Михаилом, может занять не одну страницу. Выслушав его злоключения с больничным листом, я сделала вывод – терпения этому пареньку не занимать. Три раза он побывал в учреждении, что в Оружейном переулке, сделал все ксерокопии нужных документов, отсидел не одну очередь. В конце концов узнал, что все документы нужно бросить в ящичек и ждать решения месяц. Понятно, что этот срок его не устраивал. Когда терпение иссякло, опять на помощь пришел врач-спаситель, человек со связями. Позвонил куда надо, Михаил получил больничный лист.
Своих пациентов этот врач не упускает из поля зрения около двух лет. Считает, что за годы болезни они напрочь теряют все, что имели. Им сложно решать любые социальные вопросы: трудоустройство, учеба… Их поведение очень похоже на поведение детей. Они действительно поначалу большие дети. Только года через два-три они начинают превращаться в полноценных граждан. Им нужно помочь подняться на ноги. А им не дают. Отворачиваются брезгливо, обходят стороной. Все эти обстоятельства и толкают обратно в наркотическое забытье или в могилу. Что, впрочем, одно и то же.
У Михаила возникли неразрешимые проблемы с учебой. Вооружившись справочником, он выписал нужные учреждения, где можно получить образование экстерном. В ближайшей школе ему сказали, что принимают только до восемнадцати лет. Отказ получил еще в трех местах. По разным причинам. Переполнены классы, нет прописки и т.д. Наконец-то его согласились взять в другом районе. Правда, только за определенную плату, да еще запросили справку о флюорографии и прививке от дифтерии…
Зарплата дворника 1300 рублей. От родителей Михаил помощи не ждет, говорит – они и так намучились. Так что дорогая учеба не для него. Михаил попросил помощи врача. Тот позвонил в редакцию. Помогите парню. Что ж, помочь надо. В управлении образования мне вежливо ответили, что принимают в вечернюю школу до восемнадцати лет. Это я знала, была готова к отпору. Поставила вопрос ребром, а где может учиться человек двадцати двух лет от роду. Ведь в Конституции право на образование не ограничивается возрастом. В конце концов на другом конце провода сдались: попробуйте обратиться в такое-то учебное заведение. Туда берут вроде всех.
Директор назначил мне встречу рано утром. Каюсь, я заранее не предупредила о том, какой у меня сложный подопечный.
– Нам могут отказать, – осторожно готовила я Михаила. – Но подберем что-то другое. Найдем, не волнуйся.
Разговор с директором я начала издалека. Мол, слышала много хорошего про школу, сюда берут всех, помогают. Прошу за нашего подопечного. Сообщила сразу свои координаты, протянула визитку, говорю, если что, звоните. А уж потом про возраст Михаила, про временную регистрацию, про большие проблемы. Подсластила пилюлю, что парень самостоятельно изучает курс химии, хорошо разбирается в математике.
Нам с Михаилом повезло. Через час ему уже выдали учебники, назначили консультации.
…Мы шли к метро по осенней стылой Москве. Молчали.
– Вот теперь я и вас подвести не могу, – уже в метро тихо произнес Михаил. – Ни дядю, ни врача, ни маму. А вот теперь и вас…
Надежда ТУМОВА
Выбор читателей
Комментарии