Напальчник императрицы Йехеналы. Каждый предмет есть тайна

Это как болезнь заразная. И я теперь вроде «сумасшедшего» музейщика спокойно не могу заглянуть в гости или просто зайти в антикварный магазин, даже книжный, чего раньше за собой не замечала. И с досадой вспоминая, как заставила родителей в свое время вынести на помойку «это старье» – бабушкин граммофон, да мало еще чего… А заразила меня самый известный и авторитетный в стране представитель этой слегка экзотической профессии – музейной педагогики – Елена Гавриловна. Знаток английского, переводчик с французского, владеющая пятью «мелкими» гуманитарными, как она шутит, специальностями и столькими титулами, что нецелесообразно переносить их на газетную полосу. Фамилии довольно. Ванслова.

Двести первое определение

«Один подросток бросил банку пива на асфальт. Женщина лет под 60 подняла и выбросила на помойку». «Я видела, когда шла домой, как бежала девочка, видимо, куда-то опаздывала. Мальчик лет пятнадцати, можно сказать юноша, подставил ей подножку, та упала в лужу и была вся грязная. Поэтому я считаю, что родители должны следить за поведением своего ребенка, а сейчас немногие так делают». «Когда я схожу вниз, то вижу: все изорвано, плохо пахнет, повсюду матные слова. Я думаю, насколько опустилась культура человека». Из дневников «Я и культура» учениц 4-го «Б» 1768-й столичной прогимназии Кати Дятловой и Маши Шериковой.

Еще в сентябре Елена Гавриловна попросила своих вполне подросших малышей купить тетрадки и записывать впечатления исследователей культуры за неделю. Причем любой эпизод должен быть обязательно связан с их собственной жизнью, а не с каким-то заоблачным сюжетом. Строгий ареопаг, правда, сидя за партами, а не с вершины легендарного холма Арес, имел право судить да рядить.

Так уж повелось у них с 1-го класса, с уроков по древнегреческой культуре, называть ареопагом своих внутренних комментаторов-критиков.

– Кстати, а почему все авторы начинают курс с Древней Греции? – интересуюсь я. Собеседница улыбается: это же аксиома – наша славянская культура «есть пошла» именно из Греции – не из Египта же…

…Кирилл дает свою интерпретацию события, случившегося с ним на этой неделе. «В Москве, в Музее народов Востока, прошла очередная выставка…»

Но критик, рассматривающий красивые снимки, приклеенные на обложку тетради, медлит высказать свое мнение. Чего-то тут явно не хватает. А сообразив наконец чего, снова молчит (маленьким трудно даются четкие формулировки).

– Здесь нет тебя.

«Зал» шумно выдает реакцию согласия. Замечу, на таких необычных в своей привлекательности уроках малыши эмоций не сдерживают. Раскованны, естественны: смешно – хохочут, грустно, жалко какого-нибудь героя – всплакнут.

«А я увидел, что один мальчик кидал камнями в голову голубю», – встает другой ответчик. «Я думаю, такого не бывает», – говорит Лиза.

– А ты думаешь, все мальчики с ангельскими крылышками?

И смех возвращается в класс. «С крылышками, с крылышками», – повторяют на все лады. Понравилась подначка Елены Гавриловны.

«Музей и культура» – уже четвертый вариант программы у Елены Гавриловны Вансловой. Не потому, что первые плохи, но она, кажется, и засыпает с новыми идеями. Вот и в этом варианте программы, рассчитанной на четыре года обучения, свои существенные, да что там существенные, будем говорить прямо, – революционные вставки. Дается определение понятия «культура» применительно к младшим школьникам. Так что же такое «культура для начальной школы»? Из каких компонентов состоит это вообще довольно расплывчатое и во «взрослых» определениях понятие? Их количество на сегодняшний день дошло до двух тысяч!

…Анелия Сергеевна Боккал сидит за последней партой и проверяет тетрадки. Зато ее четвероклассники покоя не знают: им предлагают окунуться во времена таинственного, непонятного Древнего Египта. Одним, счастливчикам – «жрецам», нужно придумать молитву богу Ра; других определяют как раз в рабы. Несколько предложений явно чем-то смущают Елену Гавриловну. И, не называя имен, читает: «В Египте толпа людей ходит по пыльной дороге по берегам Нила». Пока класс соображает, Таня победно кричит: «Там же дорога песчаная».

Такие погружения в историю происходят довольно часто. Ребятам нравится гостить то у Афины Паллады, то не отрывать глаз от прекрасной Нефертити…

– Конечно, наш курс «Музей и культура» помогает прежде всего выйти на поле культуры, существование которого немыслимо без воображения и фантазии. – Елена Гавриловна поясняет: – У многих современных детей пропущен период игры, которая формирует мифологическое сознание – необходимый этап в развитии человека. Эти дети бессильны что-то представить, сочинить, придумать. Коллеги начала 90-х широко и успешно использовали кукол – Архивариуса, Балбесика, музу истории Клио – для работы с малышами. Теперь при виде Клио в иных классах раздаются голоса: «Да она ненастоящая! А настоящих муз не бывает!» Как маленькие старички, некоторые семилетки всерьез рассуждают, что и сколько стоит, как в будущем побольше заработать.

…У них тонкий-тонкий ствол. Крепкие ноги – корни. Легкий ветерок играет в их кудрях – кронах.

Чуть-чуть накреняют, выравниваются… Дикие пальмы… 4-й «Б».

Этот вид игры называется психологической гимнастикой. Почему психологической? Вроде бы задействована чистая физиология?

– Э нет, – смеется Елена Гавриловна. – Музейная педагогика хороша тем, что имеет все возможности осуществлять полноценное гармоничное развитие личности, включая в работу и мозг, и чувства.

Речь идет о жесте. Жесте как элементе культуры. Оказывается, пантомима очень помогает процессу исследования самих себя. Почти с математической точностью – с помощью жестов, пантомимы – в минуту реально исследовать и узнать, за что себя можно уважать. В школе по своей программе в курсе «Музей и культура» Е.Г.Ванслова дает два урока, посвященных идее так называемого градусника самоуважения. Малыши неспособны заниматься психоанализом, но идею градусника они ухватывают сразу же, для них это просто и понятно.

«Дорогие исследователи! У всех вас в процессе вашей жизни формируется градусник самоуважения. Конечно, это не настоящий градусник, но он похож на настоящий, в нем будто есть ртуть. Эта ртуть словно живая, и каждый день она то поднимается, то опускается. Если сделал что-то хорошо, ртуть поднимается, сделал что-то плохо – опускается. Работаем руками: вверх-вниз, вверх-вниз! Это норма. Но вот представьте, у кого-то градусник сломался. Ртуть всегда наверху (покажите), человек никогда себя не осуждает, он всегда в упоении от себя или же наоборот – ртуть всегда внизу, человек не может сам себя похвалить. Все это очень плохо. А еще часто градусник бывает искривленный. Подставил подножку человек и радуется вместо того, чтобы печалиться. Совести-то у него нет, чувство стыда ему неведомо.

Повторите за мной, пожалуйста, то, что написал наш известный поэт Булат Окуджава.

Научитесь сначала себе самому

Не прощать ни единой промашки,

А уж после твердите врагу своему,

Что он враг и грехи его тяжки».

«Цветок засохший, безуханный…»

Музейные педагоги обычно работают с так называемыми предметами музейного значения. Это может быть старая фотография, чашка из старинного сервиза, гусиное перо. Елена Гавриловна и ребята постоянно приносят в класс всякие разные предметы. Она задает «опорные» вопросы, которые помогают понять их суть, историко-культурный контекст.

Цветок засохший, безуханный,

Забытый в книге вижу я,

И вот уже мечтою странной

Душа наполнилась моя.

Где цвел? Когда? Какой весною?

И долго ль цвел? И сорван кем,

Чужой, знакомой ли рукою?

И положен сюда зачем?

Интересно, что в этом знаменитом стихотворении нашего «первого музейного педагога» А.С.Пушкина звучат те самые «опорные» вопросы, с которыми работает Ванслова. «Недавно племянница привезла из Китая удивительную вещь – как бы металлический палец, который надевали очень богатые и знатные люди – императоры, китайские мандарины, чтобы доказать другим, что им ничего не нужно делать собственными руками – их обслуживают. Они же могут отращивать очень длинные ногти, а чтобы они не ломались, надевать такие напальчники. Можно сказать, предмет музейного значения – овеществленная социальная психология – система ценностей давно прошедших веков и не похожая на нашу цивилизацию. На портрете 1905 года изображена китайская императрица Йехенала, у которой мизинцы и безымянные пальцы украшены такими длинными и острыми напальчниками, скорее похожими на когти.

Отвечая на вопросы «что?» «где?» «когда?» и «с какой целью?», «мы, в сущности, просим учеников заняться мини-исследованиями. Каждый предмет есть тайна».

– Потому они все у вас и ходят в исследователях?

– Конечно. Вот послушайте, что происходит в нашем прекрасном королевстве:

Аня Еремина: «На уроке музея мы всегда балуемся. Сама я нумизмат. Мы с папой старинные монеты собираем. Очень люблю, когда Елена Гавриловна просит приносить предметы. Я хочу стать археологом».

Ваня Чижиков: «Урок отличается тем, что много говорим, можно друг друга критиковать. Нас делают жрецами, чтобы мы с богом Ра говорили. Еще бывают маленькие спектакли».

Кирилл Подзоров: «Я был богом Ра. Жрецы просили, чтобы он сделал что-нибудь хорошее. А рабы – чтобы он смягчил солнечные круги. Когда приходим из музея, рисуем».

– Кстати, Елена Гавриловна, в какие музеи вы водите своих учеников?

– В основном в моем курсе двадцать с небольшим столичных музеев за четыре года обучения. Потому что один из законов психологии гласит: когда слишком много впечатлений, плохо и детям, и взрослым.

Из ста музеев Москвы выбираю те, без которых мой курс невозможен. Это, конечно, Музей изобразительных искусств, Оружейная палата Кремля… А программы у всех музейных педагогов авторские. Потому что должны быть пережиты.

…Когда они закончат школу и Елена Гавриловна отдаст им их детские дневнички, наверное, с улыбкой будут вспоминать, как Оля написала: «На этой неделе, когда я болела, мне звонил мой старый друг». А Ваня не принял работу: «Пусть побольше напишет».