На чтение: ≈ 12 мин.Лично мне осенью удалось закрыть под окнами своего дома летнее кафе, которое не давало покоя всему кварталу. Районная администрация ничего не предпринимала, разве что только уговаривала хозяина забегаловки делать бизнес потише, ссылаясь на недостаток законодательной базы для органов местного самоуправления. Наудачу я написала в районный центр Госсанэпиднадзора, и кафе прихлопнули по закону. В связи с невыполнением санитарного предписания.
Когда я поняла, какая это сила – государственная структура, следящая за эпидемиологическим благополучием в городе. Ее по старинке называют СЭС, по-новому – СГСН (служба государственного санитарно-эпидемиологического надзора), а в телефонных справочниках значится как “центр Госсанэпиднадзора”. Со всеми ли, кого контролирует, данная служба столь непримирима? Возьмем, к примеру, образовательные учреждения.
Случается, порой под сомнение ставится объективность заключения органа санитарно-эпидемиологического надзора во время приемки школы к учебному году: якобы он идет на поводу у районной администрации, которая намеревается эту школу не принять. То есть СГСН используется как инструмент устрашения, подавления неугодного директора. По мнению директора 41-й школы Валентины Акиньшиной, именно такая роль была отведена СГСН Октябрьского района Самары, когда надо было снять ее с должности. За что? За неповиновение, за выигранный суд, который отменил результаты аттестации школы. Нашли к чему “прицепиться” и школу не принять, призналась она, а потом, поняв, что переборщили, за то же объявили благодарность.
Еще случай. Накануне учебного года вдруг появляется предписание из той же инстанции того же района о закрытии начальной школы по случаю ее аварийного состояния. Аварийным здание было давно, но как только его присмотрели для другого образовательного учреждения, нужен стал благовидный предлог удалить школу. Вот и появилось предписание главного санитара района. Такого рода “случайности” не внушили родителям учеников и учителям доверия. Мне довелось быть на родительском собрании и выслушать немало нелестных слов в адрес “управляемой из высоких кабинетов санитарной службы”.
– И таких ситуаций целенаправленного давления, говоря на сленге, деятельности “по заказу” в моем Ленинском районе не было, – был категоричен Олег Александров, заведующий отделом образования.
Но сленг-то существует! Во время аттестации учреждений образования СГСН – вновь на белом коне, ибо есть повод покуражиться. Просачиваются слухи, будто приходится “давать в лапу” людям в белых халатах, ведь из-за отсутствия одной закорючки в итоговом документе школа может быть неаттестована. Но мои собеседники таких случаев не припомнили.
– У нас только что аттестовались две школы – N 70 и N 12. На подведении итогов представители городского СГСН указали в виде рекомендации, какие ремонтные работы необходимо выполнить, причем сроки были сдвинуты на лето. Куража не было. Представитель СГСН относился благожелательно, старался помочь, а не добивал и вымогал.
Как говорится, дай-то Бог! Однако пора поговорить о трудовых буднях и о том, на чем основывается конструктивная работа школы и санитарной службы в провинции.
Будучи структурой государственной, инспектирующей на основании жесткого, “драконовского” закона прямого назначения, она, как я поняла, существует за счет штрафов и платных анализов.
– Мы без нее, образно говоря, грязью бы заросли. Я, размахивая предписанием сотрудников службы, могу на всех уровнях привлечь внимание к образовательному учреждению, чтобы выбить то, что ему полагается по закону, – открыла управленческую тайну заведующая Куйбышевским роно Самары Эмилия Багрянцева. Требования СГСН законны, считает она, хотя применение ею драконовских мер положения не улучшает. В наше время просто невозможно и нереально, чтобы отношения двух этих государственных структур строились только четко в рамках закона. Причина тому – плохое финансирование школ.
Разумеется, сотрудники СГСН не могут каждый раз входить в обстоятельства того или иного директора школы. Действительно, из-за того, что в казне нет денег, ученики заболевают желтухой, другими инфекционными заболеваниями. И все же обеим сторонам приходится искать компромиссные варианты выхода из каждой конкретной ситуации. Та же Багрянцева то даст гарантийное письмо: потерпите, мол, ликвидирую отмеченные вами недостатки. То, шутит, три копейки найдет на штраф. То категорически заявит: “Вы директора долбите, что в школе освещенность ниже нормы. Не ее это вина. Не заплатит она штраф. Подавайте в суд, а я его как трибуну использую, чтобы привлечь внимание к плохому финансированию школ”. Ситуация, как в анекдоте про смелого зайчика, который грозил: “Смотри, а то будет, как вчера!” – “А что было вчера?” – “Тоже не заплатил”.
– Стало быть, сотрудники СГСН входят в ситуацию, что у вас нет больших денег, или штрафуют без разбору? – спросила я заведующего Ленинским роно Олега Александрова.
– Это какая-то рэкетирская постановка вопроса, – уклонился он от прямого ответа.
– А не с этих ли позиций и государство ведет с нами дело? – не унималась я.
– Ну как сказать… Все же с “санитарами” удается вести диалог.
Я увидела, что это действительно так. Если есть предписание заменить лампы накаливания на лампы дневного освещения, ясно, что в середине учебного года этого сделано не будет, потому как целевые средства на это выделяются только во время летнего ремонта. И потому заведующим роно удается договориться с руководством СГСН штрафные санкции не применять, а сроки замены ламп перенести.
Как строятся взаимоотношения сторон? СГСН, выполняя закон о санитарно-эпидемиологическом благополучии, работает, во-первых, по своему плану контроля и, во-вторых, в рамках договора с образовательными учреждениями – по производственному контролю. В последнем случае санитарные врачи оказывают помощь руководителю, выявляя в учреждении то, что не соответствует требованиям санитарно-эпидемиологических норм. Они рекомендуют это устранить. Если же видят нарушения при плановом выходе, выписывают штраф. Если проверяющие нашли нарушения, предписание должно быть выдано незамедлительно на месте, а не через несколько дней, как это чаще всего делается. Директор же школы, если не согласен с предписанием, тут же обязан написать протест. Это, кстати, не прихоть управленцев от образования, а практика любого контролирующего органа. Но для этого санитарные врачи должны работать оперативней. И тем не менее эту справедливую претензию, как отметил Олег Александров, руководство Ленинской СГСН готово обсуждать.
Какого рода нарушения главным образом отмечают сотрудники СГСН? Основные претензии – к санитарному состоянию пищеблоков. Так повелось, что, если директор школы не согласен с результатом баканализов, он не впадает в крайности: не встает в позу обиженного и не качает права. Есть цивилизованный способ решения назревающего конфликта – обращение в суд. Такого рода прецеденты были. К примеру, накануне прошлогоднего весеннего субботника, когда едва сошел снег, представитель СГСН зафиксировал грязь на территории 132-й школы. Ее директор с санкцией не согласился. Главный врач, не принимая во внимание объективных причин, настаивал на своем. В судебном порядке решение санитарно-эпидемиологической службы было опротестовано.
Однако отношения сторон в итоге не испортились. Олег Александров считает их однозначно партнерскими:
– Наши интересы – здоровые дети – совпадают. Общее стремление решать вопросы с точки зрения закона не доводит нас до непримиримых отношений. К примеру, в детском саду был получен положительный баканализ. У нас возникли сомнения в правомерности его закрытия, как значилось в предписании. Мы позвонили в городскую СГСН, где после нового баканализа либо подтверждают, либо отрицают претензии районных коллег. Вопрос в течение двух дней был снят. Мы все решаем в рабочем порядке. За этот учебный год было два предписания о закрытии детских садов (согласитесь, это немного), но и этого не случилось по объективным причинам.
Нередко из недр СГСН в роно присылают предупреждения, что как должностному лицу вам, уважаемый заведующий, придется заплатить штраф, к примеру, в размере нескольких сотен тысяч, а как частному – несколько тысяч за то, что не все работники образования прошли медосмотр.
– Я не плачу, ибо тогда только на штрафы и буду работать, – говорит Эмилия Багрянцева. – Сам работник образования платит только при поступлении на работу, а потом – государство в лице муниципалитета. Мы, конечно, пытаемся проводить медосмотры, платя за “каждую голову” по 70 рублей. В среднем в районе за год это нам обходится в 300 тысяч.
– И вы их находите? – Найти можно, если кто-то потерял. А моя задача – их получить из районного бюджета. Выкручиваемся, как всегда. К примеру, мы по нескольку раз в год открываем оздоровительные лагеря. На медосмотр работников соцстрах дает деньги. И все же я бываю порой виновата только потому, что кому-то хочется кушать.
Галина СЮНЬКОВА
Самара
Выбор читателей
Комментарии