Мой герой – постоянно сомневающийся человек. Татьяна ЛЕВАНОВА

Эта молодая женщина из глубинки однажды утром проснулась знаменитой или, по крайней мере, с сознанием собственной значимости. Ее показывали по телевизору в новостях рядом с супругой президента страны. Людмила Путина вручала премию Татьяне Левановой – лауреату литературного конкурса «Ступени» прошлого года. За что? И как ей удалось добиться столь солидного признания? Об этом специально для «УГ» согласилась рассказать сама писательница.

– Татьяна Сергеевна, когда к вам пришла такая мысль: «Я стану писательницей»?

– К этому шагу я готовилась двадцать пять лет: все никак не могла решиться. А придумывать истории и сказки начала едва ли не с трех лет. Но у меня стало сильно «садиться» зрение. Поэтому мне разрешали читать, писать и рисовать строго ограниченное время. Этого времени не хватало катастрофически. Я продолжала сочинять по ночам или в ванной (отчего зрение падало еще сильнее). И отношение к такому «подпольному» творчеству у меня складывалось как к чему-то такому, чего надо стыдиться, словно вредной привычки. А стать писателем меня убедил муж. Он был самым благодарным читателем моих рассказов и очерков еще до того, как мы познакомились. И уже после свадьбы он постоянно убеждал меня писать. Но окончательно изменить отношение к собственному творчеству меня заставило несколько событий, выстроившихся цепочкой, одно за другим. Как известно, молодые родители проводят немало бессонных ночей со своими новорожденными детьми. Вот и я часто не спала ночами со своей маленькой дочкой, наверное, более многих других мам. Сколько же мыслей, полубредовых идей посещали мою голову, пока я укачивала свою девочку.

– Беспокойное у вас чадо?

– Дело в том, что нам неправильно сделали прививку от туберкулеза – так называемую БЦЖ. Прививка постоянно нарывала, ребенок не спал, плохо набирал вес (хотя во всем остальном был вполне здоровым). Мне, кормящей маме, ночью нельзя было даже выпить чашечку кофе для бодрости. И тогда, чтобы прогнать сон, я и начала писать. А дочка поправлялась, росла очень эмоциональной. Одно портило нам жизнь – тень туберкулеза. Мне не хотелось отдавать ребенка в специальный садик для тубинфицированных детей, и тогда я решила уйти с работы. Рассчитывала писать дома. Часто перечитывала «Мартина Идена», и мне ужасно завидно было: вот люди как жили – за счет гонораров. Можно было просто отнести рассказ в журнал или повесть в издательство. Но весь мой личный литературный опыт свидетельствовал лишь об обратном: издать рукопись можно только за счет спонсора. Однако я все-таки считала, что писать не в стол, а для читателя можно и в наше время. Нашла несколько адресов издательств и всерьез задумалась о своей книге, которую им предложу. О книге, написанной исключительно по собственному замыслу.

Мне хотелось создать объемный и реальный фантастический мир, в котором не было бы надоевших монстров и прочего, кочующего из книги в книгу. Мой герой должен быть не супермен, не злодей и не праведник, а постоянно сомневающийся обыкновенный человек, которому в трудных условиях пришлось рассчитывать только на себя. Я и сама сомневалась, что у меня получается. Нашла себе экспертов – детей от 10 до 12 лет. Первую треть книги раздала ребятам, чтобы они сказали, интересно или нет. Спросила их потом: «Будете читать дальше?» К моему удивлению, вслед за маленькими ребятишками потянулись их старшие братья и сестры, а потом и некоторые родители. Так появились мои «Сквозняки. Первая миссия».

– А чем же закончился первый опыт общения с редакциями?

– После маленького успеха у читателей я еще долго сомневалась, стоит ли посылать рукопись в издательство, ведь это бы значило, что мне с ходу нужно браться за следующую книгу и вообще менять весь уклад жизни. И тут, как по мановению волшебной палочки, на меня сваливаются два предложения о работе, причем таких, от которых отказаться невозможно. В ходе переговоров, видя мои колебания, оба работодателя начинали повышать зарплату. Я почувствовала себя витязем на распутье. Помню, как после одного собеседования шла домой, глотала слезы, прощаясь с помаячившей мечтой стать писателем… И тут мне по пути попались религиозные миссионеры, сунули в руки брошюрку. Я открыла наугад – книжка советовала не отступать от цели, не соглашаться, если искушают. Пришла домой – там меня ждало письмо, пришедшее по электронной почте: незнакомая девушка прочитала мою книгу и спешила высказать мне свое восхищение. Как же вовремя пришло это письмо! А на следующий день я наткнулась на плачущую девочку, как две капли воды похожую на героиню «Сквозняков». У девочки случилась беда. Помогая ей, я, в сущности, помогла себе. И в тот же день в первый раз отправила свою рукопись в издательство. Я заручилась поддержкой юных читателей, специалистов. Но на деле все оказалось сложнее – издательства требовали, чтобы моя книга соответствовала уже имеющимся у них сериям. А вот как раз серии о волшебных приключениях подростков у них и не было…

– Но как же вы все-таки вышли на конкурс «Ступени»?

– В состоянии отчаяния я все никак не могла понять: неужели подросткам не нужны книги?! И тут наткнулась в интернете на объявление в «Учительской газете» – про конкурс писателей, не достигших 35 лет и пишущих для подростков. Но мне показалось, что фантастика и волшебство для этого конкурса не подходят, и я решила написать новую книгу. Так появилась повесть «Море, мечты, Марина и ее рыбки». В это время мой ребенок заболел парагриппом. Врач сразу не распознал болезнь. Однажды ночью моя дочь начала задыхаться, я вызвала «скорую». Нас с девочкой увезли в больницу. Что такое провинциальный детский стационар, в каком состоянии он находится – это тема для проблемного репортажа: деревянные доски на проволочном матраце, мышиный шорох по ночам, страх инфекции. Кругом больные дети – очень маленькие, капризные, они все время пытались драться. Болезнь и больница портят характеры не только у взрослых. Моя кроха круглые сутки просила у меня то мультики, то краски, то испечь пирожок, устраивала истерику при виде персонала в белых халатах, всю ночь напролет плакала, не слезала с рук. Ох, лучше и не вспоминать…

– Но ваши близкие хоть помогали?

– У меня в это время «горел» контракт в газете – я же вела авторскую рубрику. Тогда все мои родственники скинулись на подержанный ноутбук. Половина клавиш в компьютере западала, аккумулятор давно умер, вилка искрила, немного погодя отказал дисковод и сгорел порт для мышки. Но именно на этом полусдохшем электронном ящике, в дни, заполненные отчаяньем и беспросветностью, я писала свою повесть для конкурса «Ступени». Отказалась работать по контракту в газете, чтобы больше времени посвящать ребенку и литературе. Не было ни денег, ни надежд, я совершенно не рассчитывала победить и уже думала, в какое издательство буду посылать повесть «Море, мечты, Марина и ее рыбки». Издательства хранили молчание. И я не верила в свои силы, но мой муж был спокоен и уверен: он твердо знал, что все, что с нами происходит, – не зря. Он каждый день говорил мне: «Ты на правильном пути, ты талантлива, у тебя все получится, главное, не отступать, осталось не так уж много».

– В вашей конкурсной повести показаны отношения старшеклассников. А как проходили ваши школьные годы?

– Мои школьные годы пришлись на конец восьмидесятых – начало девяностых, время перестройки. Мы тогда вступили в пионеры и до сих пор… остались пионерами. Наше поколение училось в школе на рубеже идеологий. Мы были совершенно не похожи на тех школьников, о которых речь в моей повести. Да и к чему писать о давно ушедших проблемах? У современных подростков полно своих забот, им интереснее читать о себе! Что же до моих воспоминаний о школьной жизни – я старалась общаться со всеми, не притираясь тесно ни к одной из компаний в классе, сохраняла дружеские отношения и со школьной «элитой» – девочками-умничками, и с теми, кого учителя при встрече посылали в туалет смывать косметику. Мне было интереснее наблюдать за отношениями между ребятами, чем самой активно включаться в них.

Хорошо помню себя в возрасте от 10 до 16 лет. Кажется, внутри я совершенно не изменилась, поэтому мне интересно, чем живут современные подростки. Поразительно, но они, наверное, это тоже чувствуют. По-крайней мере, отношения у меня с ними складываются нормальные, без фальшивого попечительства или панибратства. Даже когда я гуляла с коляской, ко мне подходили девчонки и ребята – просто поговорить. Нынешние подростки – это наиболее искреннее и разумное поколение. Если мне нужен кто-то, кто бы мог помочь, я скорее обращусь к подростку, чем к взрослому. Больше шансов быть услышанной.

– Каково, на ваш взгляд, место женщины в современной русской литературе? Поэт Юрий Кузнецов говорил, что литературные сочинения – это рукоделие, как у Ахматовой, или дамская истерика, как у Цветаевой.

– Сначала очень хочется увидеть в этом вопросе мужской шовинизм и придумать в ответ что-то такое же про мужские литературные сочинения. Однако я вынуждена признать, что это очень точное определение. Часто у одной писательницы разные произведения попадают и в «рукоделие» – тонкое плетение словес и событий, бусинка за бусинкой складывающихся в единый узор, и в «истерику» – мощный шквал эмоций и чувств, который никого не оставит равнодушным. Прерогатива женщины – писать о внутреннем, о потаенном, о душе, об отношениях. Мужчина более способен к глобальному, даже изнутри одного человека он смотрит и оценивает весь мир, все общество. Женщина замкнута на себе, она наблюдает. Мужчина выплескивает из себя, он действует. Даже если пишут об одном и том же, они видят мир по-разному.

– Татьяна Сергеевна, каким вы себе представляете героя нашего времени?

– «Звание» положительного героя надо еще заслужить. Человек имеет право на ошибку и персонаж тоже. Сегодня необходим неоднозначный герой, который, как и каждый из нас, ежедневно сталкивается с проблемой выбора, искушения, у которого есть в жизни чего стыдиться и чем гордиться. Изначально отрицательный антигерой – это всего лишь одна из марионеток литературы прошлых веков. Оглянитесь на свою жизнь, на свои ошибки, на свои преступления, за которые вам стыдно настолько, что вы о них предпочли забыть. Вот вы – порядочный человек, но вчера в транспорте загородились от стоящей старушки газетой, не подали милостыню, проворчав, что у попрошайки наверняка денег больше, чем у вас. Вы – положительный герой? Или вот вы знаете, что грехов у вас немерено, вы и не стремитесь в праведники, однако на улице все-таки вмешались в ссору подростков и внесли зерно разума в их горячие головы. Они разошлись другими людьми. Разве вы отрицательный герой? Герой XXI века должен быть в первую очередь живым человеком. И если он выбирает добро или зло – выбор этот должен быть оправдан, ведь иногда и добро совершается во имя зла.