Модернизация за три копейки. Штатная единица из конца 80-х годов

Ему было 25, когда он стал директором. Прошло еще 10 лет, и советская школа вступила в полосу свободы и экспериментов. Инновационная эйфория конца 80-х настигла Евгения ЯМБУРГА в расцвете творческой карьеры. Вокруг образовывались новые типы учебных заведений – лицеи, гимназии, учебно-воспитательные комплексы, а 109-я московская школа превратилась в центр образования. На волне объединения двух министерств – высшего и среднего образования – вузы стали активно сотрудничать со школой, в которой появилась потребность в новой штатной единице – заместителе директора по науке.

– Около 30 лет назад в российском образовании появилась потребность в новом управленческом звене школы – завуче по науке. В чем заключаются его должностные обязанности?

– Не надо забывать, что в разных учебных заведениях процесс появления такого руководителя происходил по-разному. На первых порах это был человек, который координировал связь с вузами и привлекал в школу именитую профессуру. Чуть позже, с появлением западных педагогических технологий, от него потребовалось разбираться и в этом вопросе. Третье направление его деятельности – результат вариативности образования, то есть руководство экспериментальной деятельностью.

– Заместитель директора по науке – именно так обозначена должность в штатном расписании. Но там не сказано, в какой области он должен специализироваться.

– Мне тоже это было всегда удивительно. По какой науке? По педагогике, по психологии, по всем? Сколько нужно тогда дипломов? И есть ли такой человек, который, как Иосиф Сталин, может назвать себя корифеем всех наук? Я не вполне уверен, что наукой в школе должен заниматься один человек. Есть два режима, в которых существует реальная школа: режим функционирования и режим развития. Они как два сообщающихся сосуда. Абсолютно наивна вера тех людей, которые думают, что сначала надо наладить функционирование, а потом подумать, как развиваться. Если школа не развивается, с каждым годом она функционирует все хуже. На старте, как правило, этим вопросом занимается один человек. Но через какое-то время наступает момент, когда любой из заместителей директоров должен жить в двух режимах – функционирования и развития. В моем центре образования в зависимости от остроты поставленной проблемы очередной завуч, имеющий за плечами базовое образование, идет получать дополнительное. Его цель – изучить проблему фундаментально.

– Чем школьные методические объединения отличаются от кафедр, которые повсеместно образовались в постсоветских школах?

– Это было время, когда университеты становились академиями, институты – университетами, а в школах стало недостаточно методобъединений, поэтому их стали переименовывать в кафедры. Я говорю с иронией, потому что этот процесс отчасти дань моде. Кстати, в ряде случаев подобная перемена в названии себя оправдала. Деятельность методических объединений направлена на ученика. Как его лучше учить, как поддерживать выпускников. При таком подходе учитель превращается в средство. Отношение к учителю как к средству всегда плохо. Я убежден, что центральная фигура в образовании не ребенок, как это модно было считать раньше, а учитель. Деятельность кафедр должна быть направлена на учителей, на обогащение их внутреннего мира, повышение культуры. Без этого трудно рассчитывать на высокий результат.

– Какой должна быть наука в школе?

– Есть два вида снобизма. Это снобизм кабинетных ученых, которые относятся к педагогам как к братьям меньшим. Другой – снобизм практика, который считает, что методом научного тыка он изобретет очередной велосипед. Именно эта крайность губит российское образование. Я за практико-ориентированную науку. Школу не закроешь на переучет. Учитель не может ждать инвентаризацию всех научных достижений, его надо держать в тонусе и помогать, подсказывать, в каком направлении ему нужно развиваться.

– Какова же сегодня стратегия образования?

– В обстановке повышенной секретности, летом, пока все в отпусках, Государственная Дума провела зачистку Закона «Об образовании». А поскольку в нашей стране стратегию образования проводит не Министерство образования и науки, а Минфин, то становится понятным, что разговор с фининспектором о поэзии бессмыслен. Любой эксперимент, любое научное нововведение требует финансирования, большой вариативной части в образовании. В течение последних пяти лет поле вариативности постоянно сокращается. Очень скоро мы придем к тому, что любой заместитель по науке станет фигурой, украшающей своим громким титулом школу.

– Это позиция государства по отношению к науке?

– Это позиция антигосударства. Это принцип глобального Минфина, когда бухгалтер определяет стратегию развития образования, забывая про русскую пословицу «По одежке протягивай ножки».

– Что делать директору в этой ситуации?

– Я процитирую поэта Левитанского: «Следует жить. Шить сарафаны и белые платья из ситца…» И надевать их на заместителей по науке. И верить, что это будет носиться. Другого пути нет. Школа не может не развиваться. Если мы действительно хотим провести модернизацию образования и войти в мировое сообщество, то трех копеек нам не хватит.