«Много, много непокою…»

205 лет создателю «Конька-Горбунка» П.П.Ершову

Кто читал «Конька-Горбунка»? Еще пару десятилетий назад такой вопрос был бы, мягко говоря, странен. Но, даже заданный, дал бы результат, на школьном арго обозначаемый как «лес рук». Сегодня этот лес серьезно прорежен, если не сведен под корень. И дело не в том, что дети перестали понимать прочитанное, если оно написано не на языке интернет-мемов.

Современные дети читают много, возможно, больше, чем в ХХ веке. Но читают они, во-первых, совсем не то, что нам хотелось бы им привить, так, положим, было во все времена. Во-вторых же, сказка П.П.Ершова относилась к разряду скорее декламации, усвоенного «с голоса», и этот голос принадлежал если не родителям, то бабушкам-дедушкам. Так происходило и со мной, и с миллионами детей, воспитанных на традиции чтения вслух. И вот именно обрыв традиции семейного чтения есть едва ли ни главная причина полного равнодушия младших к святыням старших.

На родине Ершова, в Тобольске, я долго со всех сторон рассматривала скульптурный ансамбль парка в его честь, где автор неразделен со своим главным творением – Коньком-Горбунком. Жизнь тоболянина, оставившего нам непревзойденный образец родного языка, саму по себе не назовешь счастливой. Ершов похоронил двух жен. Из пятнадцати его детей выжили только шестеро. Слепой рок тяготел над ним и его близкими. С «Коньком» Петр Павлович не только не испытал эмоционального отдохновения, но, как ни странно, хлебнул еще и дополнительной горечи. Ершов написал свою поэтическую сказку в 19 лет, развлекаясь на лекциях в Санкт-Петербургском университете. Сказка получила восторженное признание Пушкина и Жуковского, петербургская литературная богема обласкала юного сибиряка. Но в Тобольске скончался единственный брат Николай, и мать Ершова настояла на возвращении студента из столицы. По тем временам это означало конец карьеры – литературной во всяком случае.

Авторство «Горбунка» оспаривалось еще при жизни Ершова – никто не хотел верить, что в столь юном возрасте можно создать поистине народное произведение. Аналогичный эффект до сих пор производит только «Тихий Дон» со всеми перипетиями вопроса о его авторстве.

Несколько раз «Горбунок» издавался под именем Пушкина. Группа исследователей до сих пор пытается доказать, что Пушкин сказку и сочинил. Сродни этому набирающая очки версия, будто «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка» написал Булгаков. Но если булгаковское «отцовство» в отношении сына турецкоподданного О.Бендера удостоверяется хотя бы некоторой вероятностью, то причастность Пушкина к приключениям третьего сына старика, жившего «в одном селе», вызывает сплошное недоумение. Допустим, у Михаила Афанасьевича были основания скрывать авторство. Но зачем такая скрытность понадобилась Александру Сергеевичу, остается непознанным. Пушкин, по легенде, «подарил» Гоголю сюжеты «Ревизора» и «Мертвых душ». Однако никому не приходит в голову оспаривать, что воплотил эти истории не кто иной, как Гоголь. Разговор о стремящейся к нулю вероятности пушкинского «коньковства-горбунковства» по чисто стилистическим основаниям требует развернутого анализа. Тут воистину: имеющий уши да слышит. Но то, что Ершову нет покоя и спустя полтора века после кончины, остается печальным фактом.

Самая экзотическая версия «подмены» заключается в отнесении «Конька» на счет некоего Николая Девитте (1811-1844). Кто это такой, спросит большинство читателей. Вундеркинд, музыкант, первый арфист своего времени, возлюбленный первых красавиц – и сам пригожий мужчина – и загадочный, немотивированный мистификатор. Считается, что именно он сочинил главный ресторанный романс «Очи черные» и популярную казачью песню «Не для меня придет весна». Но и это не более чем предположения. По одной из версий, бедному студенту Ершову необъяснимо щедрый Девитте презентовал рукопись «Конька-Горбунка». Якобы потому, что арфист любил лошадей и написал сказку о коне Быстролете (которой никто не помнит).

Лошадь – один из ключевых архетипов искусства, и с таким же успехом «Конька-Горбунка» мог написать, например, Сервантес: донкихотовский Росинант так же обрел нарицательность, как и образ Ершова, напоминающий скифские украшения. Для создания образа коня (и конька) не обязательно заниматься верховой ездой или владеть конным заводом. Соразмерять содержание художественного произведения с биографией автора – значит потерять ощущение тайны вымысла. Стихи, которые Девитте оставлял в альбомах барышень, не убеждают, что искусник салонной версификации мог создать произведение, прописанное в культурном коде всех читающих по-русски. Но мог ли его создать юноша с окраины империи? Мог, и в этом заключается неизрекаемая тайна творчества!

В Тобольской классической гимназии, где учился Ершов, директором был И.П.Менделеев, отец создателя периодической системы. Со временем Ершов сам стал директором и учителем Дмитрия Менделеева. Великий химик заключил брак с падчерицей Ершова, носившей незаурядное имя Феозва. А дочь Менделеева Любовь вышла замуж за Александра Блока. Такая вот поэтическая преемственность! Сам Д.И.Менделеев не оставлял попечения о своем учителе и родственнике. Выхлопотал Ершову пенсию, помог собрать деньги на очередное издание «Конька-Горбунка». Был доверенным лицом незадачливого сказочника. В ученую голову не приходило усомниться в том, кто сочинил дивные строки:

Помнишь, ехав в град-столицу,
Ты нашел перо Жар-птицы;
Я сказал тебе тогда:
«Не бери, Иван, – беда!
Много, много непокою
Принесет оно с собою».

Марина КУДИМОВА