Министр – многодетный отец, который знает, какой быть школе

Дмитрий Ливанов входит в курс дела и даже дает первые интервью. К сожалению, не тем, кто мог бы задать ему вопросы по существу, со знанием дела, – журналистам многочисленных педагогических газет и журналов. Чести задавать вопросы, которые министру адресовали посетители Интернета, пресс-служба Министерства образования и науки РФ удостоила Тину Канделаки. Из интервью газеты выхватили далеко не самые важные вопросы и ответы, с самого начала создав негативное отношение к руководителю отрасли. На самом деле многие размышления нового министра о настоящем и будущем отечественного образования заслуживают внимания общества, педагогов и управленцев.

– Какова цель реформы образования? Какой вы видите школу будущего? – Те школьные стандарты, которые сейчас приняты, на самом деле закладывают колоссальные возможности для повышения уровня работы школы. Стандарт старшей школы, который только что утвержден, включает в себя 37 часов в неделю (сейчас 36), которые будут финансировать за счет бюджета. Я гарантирую, что никакого сокращения обязательных предметов в школе во всех его формах не будет. Я вижу нашу будущую школу как место, куда ребенок хочет утром приходить, а вечером не хочет оттуда уходить, даже если там тяжелая нагрузка. Ребенку должно быть интересно, иначе он не будет отдавать свои силы учебе. Я хочу, чтобы наши школы были удобными и комфортабельными, чтобы там не было окон, заклеенных пленкой, чтобы там использовали современные технологии. У меня двое школьников: дочка перешла в 11-й класс, сын – в пятый, еще одному через 3 года предстоит идти в школу. Дети у нас современные, умные, нам нужно готовить их к будущей жизни, а не к той, которая была 10-20 лет назад. Как отец, я исхожу именно из этого, в этом вижу свою цель и как министра, и как родителя. – 20 или даже 10 лет назад ни один учитель не мог предположить, что ребенку будет доступна информация, которая стала доступна сейчас с подключением Интернета. Это будут учитывать? – Я понимаю, что российское образование совершенно не соответствует мировым стандартам, потому что весь мир ушел далеко вперед пока мы, так сказать, в последние 20 лет собирались с мыслями и выясняли, что нам нужно делать в университетах. Мои дети учатся в школе, которая ближе всего к моему дому. Я очень хочу, чтобы они поступили в российский университет, учились в России, получили высшее образование в нашей стране. Но нужно делать – не мне, а нам всем – очень многое, чтобы образование было современным, конкурентоспособным, чтобы диплом наших лучших университетов был не хуже, чем диплом Кембриджа. У нас для этого в руках есть всё, нам надо просто двигаться. Изначально школа была основана на том, что учитель знает, а ученик не знает, задача образования состояла в передаче знания от учителя к ученику. Сегодня технологии должны быть другие, потому что в результате информационной революции возникла ситуация, когда знание перестало быть собственностью конкретных людей, когда ученики порой знают больше, чем учитель, а задача учителя изменилась. Учитель должен помогать ориентироваться в огромном массиве информации, искать сведения, интерпретировать их, возможно, давать свою оценку. – Намерены ли вы основательно изменять ЕГЭ или искоренять его совсем? – Я считаю, что нам в России нужна система проверки школьных знаний, она должна быть национальной и единой в том плане, что выпускник любой школы – на Сахалине, в Калининграде, в Екатеринбурге или в Питере – должен проходить через единую систему требований. Я думаю, что любой здравомыслящий человек с этим согласится, потому что ненормально, когда в одной школе одни требования, в другой другие, когда они отличаются по регионам. А дальше возникают вопросы: как это сделать? Какая система нужна для того, чтобы улучшить эту оценку знаний? Какие нужно поменять технологии? Какие условия создать? Как сделать так, чтобы не было обмана и жульничества? Вот это все я готов обсуждать, но считаю императивом, что любой ученик любой школы в России должен иметь в качестве ориентиров универсальную систему требований. В этом, собственного говоря, залог единого образовательного пространства, которое мы создаем. Я разговаривал с директорами некоторых школ – и самых обычных, и физико-математических, в том числе лучших школ страны именно в области физики и математики. Они говорят, что детей на ЕГЭ специально не настраивают, но если ребенок учится нормально, если он нормально осваивает школьную программу, то сдаст ЕГЭ. КИМы по математике, например, у меня вообще никаких вопросов не вызывают, другое дело, что возникает много вопросов с ЕГЭ по таким предметам, как литература, иностранные языки, и их нужно адресовать профессионалам. Я сторонник максимально широкого изучения английского языка, потому что это сегодня язык, на котором общается мир, язык экономики, науки, политики, дипломатии, культуры, но, наверное, не каждому нашему гражданину в 2012 году нужно знать этот язык в совершенстве. – Собираетесь ли вы уменьшить бюрократическую нагрузку на работников образования? – Я был в Питере и спросил одного директора, сколько его школа изготавливает отчетов. Он говорит: 2-3 в день, и это, конечно, никуда не годится, это полный абсурд. Нет такого количества людей, которые физически смогут просто прочитать все эти отчеты, в любом случае количество отчетов будет сокращено, учитель должен профессионально заниматься своим делом – учить. Я считаю, что мы можем сразу после каникул в несколько раз сократить объем отчетности и трудозатрат на изготовление этих отчетов. Мы уменьшим их число в абсолютном выражении, будем использовать различные формы современных коммуникаций, чтобы разгрузить учителей, которые должны тратить свое время на самосовершенствование и работу. Что касается сотрудничества с родителями, я считаю, что это очень важный и обязательный компонент деятельности учителя. Наверное, есть какие-то проблемные ситуации, когда учитель должен, обязан общаться с родителями, я не вижу в этом ничего плохого. – Собирается ли Министерство образования и науки РФ снизить ставки управленцев и увеличить ставки преподавателей? – Я думаю, что в XXI веке интеллектуальная мощь не менее, а, может быть, даже более важна, чем военная, политическая, экономическая. Эту мощь создают те люди, которые работают в системе образования, в сфере науки. Я думаю, что учитель в школе, преподаватель в вузе, ученый, который работает в научно-исследовательском институте, – интеллектуальная элита общества. Если мы хотим, чтобы Россия была интеллектуальным лидером, а я ставлю перед собой эту задачу, нам нужно, чтобы все эти люди получали конкурентоспособную зарплату, ведь они достойны уважения и нормального уровня оплаты труда. Поэтому приоритетная задача министерства – доведение их зарплаты до того размера, который обеспечит им не только нормальное существование, но и уважение в обществе. Многое уже сделано, нам не нужно закрывать глаза на то, что уже есть серьезная динамика движения вперед. К первому сентября заработная плата учителей должна быть доведена до среднего уровня по экономике региона, но это не может происходить без повышения требований к результатам работы. Я убежден в одном: каждый человек должен получать в соответствии со своей квалификацией и результатами своей работы. Директор, ректор – это менеджеры, у каждого в управлении находится большой коллектив, он несет ответственность и добивается результата, если он хороший управленец, тогда платить ему нужно действительно как хорошему менеджеру. – Какие профессии, на ваш взгляд, наиболее востребованы в стране? Не смущает ли вас, что в стране не требуются технические специалисты высокого уровня? – Мы прекрасно понимаем, что экономика России XXI века будет строиться руками инженеров. Будет еще много нужных людей: управленцы, экономисты, юристы, но люди, которые создают новые предприятия, которые создают новые производства, – это все же инженеры. А дальше возникает вопрос: готовим ли мы сейчас таких людей с теми компетенциями и в тех количествах, которые нужны? Нет, у нас структура подготовки, программы сохранились со времен 50-60-летней давности, а количество вузов увеличилось в 2-2,5 раза по сравнению с 90-м годом. Но один сюжет: человек с высшим образованием, у которого в дипломе написано «инженер», работает, например, официантом или менеджером торгового зала. Другой сюжет: человек со средним специальным образованием, хорошо подготовленный, высококвалифицированный специалист работает на высокотехнологичном производстве, в соответствии с тем образованием, которое имеет, получая за это хорошие деньги. Где наш путь? Кто нам нужнее? Я считаю, что готовить, вкладывая в это силы, время, деньги, людей, которые потом массово не работают, используя эти знания, просто бессмысленно, а делать это за государственный счет еще и безнравственно, потому что мы все платим налоги и хотим, чтобы эти деньги приводили к конкретным, позитивным для общества результатам. – Будете ли вы заниматься проблемой изучения русского языка? – Русский язык – это тот язык, на котором мы говорим, который объединяет нашу страну. В этом смысле каждому гражданину независимо от того, где он проживает, должны быть предоставлены равные возможности для освоения этого предмета, по-другому быть просто не может. Меня, кстати, смешит, когда говорят: «У нас что-то плохо, давайте увеличим количество часов на обучение». Вопрос заключается не только в количестве и даже не столько в количестве, а в качестве, в технологиях, не в том, сколько времени мы чем-то занимаемся, а в том, как мы это делаем, какие у нас результаты на выходе. – Школы для детей с умственной отсталостью не будут дальше сокращать? – Каждый ребенок России вне зависимости от тех условий, в которых он живет, какие у него есть проблемы со здоровьем, должен получить равный доступ к тем образовательным благам, ресурсам, которые гарантированы государством. Я думаю, нам нужно создавать условия для того, чтобы дети с какими-то ограничениями, если могут, учились вместе с нормальными детьми. В целом мировая педагогика идет по этому пути. Есть, конечно, какие-то случаи, когда в силу объективных ограничений совместное обучение невозможно, но в любом случае требуется выработка системного взгляда на эту проблему, участие в этом наших ведущих медиков, психологов, педагогов. – В школах по приказу министерства в сентябре оформляли списки педагогов, нуждающихся в социальной ипотеке, включая только учителей моложе 35. Почему педагог, проработавший в школе, например, 20 лет, не заслужил льготное жилье, а девочка, ничего еще не добившаяся в профессии, получит квартиру? – Давайте не будем сами себя обманывать. Я думаю, все согласны с тем, что в школе надо быстро решать проблему омоложения учительского состава. Мы не можем ждать, пока естественным образом в школы будут постепенно приходить молодые учителя, нам нужно сделать быстрое обновление. Поэтому мне кажется закономерным, что в ближайшие годы наша государственная политика будет все-таки направлена в основном на поддержку молодых учителей. Хотя, конечно, с точки зрения справедливости я согласен, что человек, который 20 или 30 лет проработал в школе, имеет гораздо больше заслуг перед обществом, перед детьми, перед государством, чем выпускник педагогического вуза, который всего 2 или 3 года проработал в школе. – Школа – большой конвейер, который должен хорошо работать, выпуская эрудированных, готовых к выбору профессии граждан. При конвейерном подходе нам некогда оценить потенциал ребенка, при этом мы, возможно, губим талант, не создавая условий для его раскрытия. – В рамках одной школы, региона, города и в рамках всей нашей российской системы образования нужно создавать условия для проявления способностей и талантов каждого ребенка. Какие средства для этого нужно использовать – вопрос для обсуждения специалистов. У нас есть разные школы: с углубленным изучением языка, физико-математические школы, другие специализированные школы. В старшей школе для индивидуализации вводится профильное обучение, у нас сегодня есть широкие возможности для общественного влияния на жизнь школы не только с точки зрения управления, каких-то хозяйственных дел, но и с точки зрения формирования содержания образования в школе. Две трети от общего объема образования – федеральный минимум, одну треть будут формировать участники процесса. Вот и давайте это делать. Я призываю всех – и родителей, и руководителей муниципальных образований, регионов – активно в это включиться. Максимальные полномочия для этого даны, нужно просто ими воспользоваться. – Как вы относитесь к слиянию школ? – Все, что делается применительно к школам, должно соответствовать задаче максимального учета интересов учеников. Мы знаем, что у нас есть школы, где нет ни спортивного зала, ни библиотеки, что плохого, если эта школа становится, например, филиалом более мощной школы, где можно проводить уроки физкультуры, где можно обеспечить детей нормальной литературой? В этом нет ничего плохого, потому что это улучшает возможности учеников. Я думаю, что при любых слияниях, при любых поглощениях, при любых изменениях структуры школьного образования нужно прежде всего исходить из интересов учеников, а не администрации школ, не органов управления образованием. Если мы этот императив всегда будем иметь в виду, будем всегда ему следовать, то никаких проблем не будет. Дмитрий ЛИВАНОВ, министр образования и науки РФ:«Я буду делать так, чтобы у людей было чувство сопричастности к тому, что происходит, возможность высказать свое мнение, пожаловаться на что-то. Я буду общаться в меру своих сил со всеми, кто готов к конструктивному диалогу. Мне кажется, важно создать систему взаимодействия с обществом и с экспертным сообществом, то есть с профессионалами. Я на это времени жалеть не буду. Я считаю это принципиально важным, искренне верю, что по-другому сейчас просто невозможно».