Меценат, он же обер-фискал

Первые попечители появились в России в 1803 году. Очередная реформа образования закончилась созданием Министерства народного просвещения и поделила страну на шесть учебных округов. Так вот, “для наблюдения за положением дел в учебных заведениях каждого округа, последующего доклада министру об этом положении, а также для доведения высочайших распоряжений по ведомству просвещения до сведения местных властей” понадобились специальные чиновники. Судя по названию вновь учрежденной должности, план реформы первоначально предполагал, что попечители, кроме исполнения своих чисто бюрократических обязанностей, будут, “ревнуя о просвещении в подведомственных им округах”, проявлять инициативу и содействовать как открытию новых учебных заведений, так и развитию старых.
Но первые тридцать лет реальное руководство учебными округами осуществлялось местными университетами. Попечители, постоянно находясь в Санкт-Петербурге, честно составляли свои отчеты и почти не вмешивались в развитие просвещения на местах. Однако реформа 1835 года заставила их выехать из столицы и принять у университетских ректоров бразды правления. Попечитель, вставший во главе спешно организованного попечительского совета учебного округа, фактически превратился в начальника учебных заведений всех разрядов и уровней. Это положение сохранялось вплоть до начала ХХ века. Только округов к тому времени стало вдвое больше.
Между тем в 1828 году у окружных попечительских советов появились “младшие братья” – попечительские советы гимназий и других типов школ. Если первые всегда действовали как официальные государственные органы, вторые изначально создавались из частных лиц, но… по инициативе или даже по требованию государства. Знакомая картина, не правда ли? Государство, практически отказавшись оплачивать дальнейшее развитие образования, тем не менее хочет сохранить над ним полный контроль и даже усилить его. Причем частные лица, нашедшие-таки средства на школу, не только не могут самостоятельно, без согласования с высшими инстанциями, распорядиться ими, но и вынуждены играть роль “школьной полиции нравов”, в обязательном порядке рассматривая все дела о нарушении дисциплины и донося о них окружному начальству.
Попечительские советы гимназий и реальных училищ должны были изыскивать дополнительные денежные средства на расширение и улучшение своих учебных заведений. Советы женских гимназий и других “необязательных” для государства учебных заведений собирали вообще всю сумму (плюс обязательная взятка окружному начальству за разрешение открыть “не поощряемое законом заведение”). С другой стороны, эти советы обладали хоть какой-то властью у себя в школе. Гимназические же, как находящиеся под особым контролем, постоянно ограничивались и третировались, а реформой 1870 года были и вовсе закрыты.
У мужских гимназий остался только один “почетный попечитель”. Фигура для конца XIX века довольно комичная. Один пункт гимназического устава 1870 года, где говорится о нем, зачастую противоречит другому. То человек, дающий основные пожертвования на учебное заведение, объявляется кем-то вроде “свадебного генерала”: “считается членом хозяйственного комитета и занимает в нем первое место, но не председательствует”. То он вдруг ≈ представитель местного земского или дворянского самоуправления, вступление в должность которого, однако, должно быть “утверждено высочайшим (т.е. императорским) приказом по Министерству народного просвещения”. При этом попечитель все же “обязан заботиться о правильном и своевременном доставлении сумм” на гимназию. Но самый большой пункт посвящен тому, как почетный попечитель “следит”. Следит за ходом управления, за хозяйственным состоянием гимназии, за любыми “беспорядками”. Следит, но “сам собою не делает никаких распоряжений”. А “сообщает только словесно или письменно, и негласным образом” или же “доводит о них до сведения” школьному начальству. Ну а уж “если замечания его будут оставлены без уважения, представляет об этом попечителю округа”.
Совершенно естественно, что такой добровольный доносчик отвратительно выглядел даже на фоне официальной системы школьного доносительства. Гимназисты и учителя часто ненавидели его гораздо больше “подневольных” директора или инспектора. Разумеется, в начале XX века устав 1870 года во многих отношениях был уже формальным документом, и те из попечителей, кто не видел в доносах смысла жизни, могли спокойно опустить этот архаичный пункт. Но клеймо на совмещенной должности “мецената” и “обер-фискала” лежало до самой революции.
После 1917 года попечительские советы всех уровней были упразднены. Впрочем, кое-где советская власть все же оставила финансовое содержание на общественное усмотрение. И где бы вы думали? В детских домах.
Иван ЛОПАТИН