Made in USSR

Ворчать, глядя на нынешнее поколение, вспоминая, как было «в наше время», – удел брюзжащих стариков. И лично мне очень не хочется походить на них, чтобы не быть причисленным к этой возрастной категории. Но… в некоторых вопросах довольно сложно сохранять оптимизм молодости. Например, когда речь заходит о песнях.

Давным-давно, когда я еще учился в школе, на уроках музыки нам давали очень много всего разного. Честно говоря, не знаю, соответствовало ли это тогдашней школьной программе по этому предмету, но мы разучивали, а потом дружно исполняли песенки про воробья («Чирик-чик-чик, чирик-чик-чик, всем нужны друзья!»), про чибиса («У дороги чибис»), про улыбку («От улыбки станет всем светлей»), про друга («Если с другом вышел в путь, веселей дорога») и многие другие.

Помимо этого ребят со слухом и голосом (а иногда даже без того и другого) активно привлекали к школьной самодеятельности. Мы готовили монтаж, посвященный каким-нибудь памятным датам – 7 Ноября, 23 Февраля, 8 Марта, 1 и 9 Мая и т. п., – читали стихи, танцевали и пели. Да, все это было пропитано идеологией, поэтому тут обязательно звучали песни про разговор с Лениным («Запах тополиный и сиреневый над Москвою майскою парил… Встретились весною дети с Лениным, Ленин с ними долго говорил»), про любимую Родину («Ярко горя, взметнулась в небо заря. Октябрьским громом «Авроры» разбужен простор земли»), про бой кровавый («Вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут») и далее в том же духе. Но вместе с этим у нас параллельно проводилось интернациональное воспитание, поскольку надо было обязательно знать и песни других народов. До сих пор в памяти звучат слова: «Молодость моя, Белоруссия, песни партизан, сосны да туман», «Расцветай под солнцем, Грузия моя, милый край, любимая земля!», «Сияй, Ташкент, звезда Востока, столица дружбы и тепла» и множество других торжественных рифм.

А дома мы сами, без принуждения, разучивали те песни, которые пели наши родители. И это были далеко не всегда пьяно-застольные типа «Ой, мороз-мороз, не морозь меня», «Шумел камыш, деревья гнулись», «Виновата ли я» или «Когда б имел златые горы», но и величественно-народные «Славное море, священный Байкал», «Вот мчится тройка почтовая», «Ой, рябина кудрявая». Ведь пели тогда часто просто так, для души, под настроение, между делом.

Я уже не говорю о том, что телевидение и радио нам постоянно и регулярно рассказывали: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди!», «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым!», «И снится нам не рокот космодрома…».

Все это настолько крепко засело в нашем сознании, что даже те, кто, по их собственным словам, «невзлюбил совок на генетическом уровне», до сих пор помнят и знают песни 60-80‑х и могут, что называется, «угадать мелодию с трех нот». В том числе потому что мелодии были достойны запоминания, а слова имели смысл.
Неудивительно, что потом, в 90‑е, несмотря на огульное охаивание всего, что было связано с советской властью, в массах очень скоро возник острый дефицит на «старые мелодии о главном». Ведь они не просто ассоциировались с нашей молодостью, но и говорили о вечных ценностях – любви, дружбе, долге, разлуке…

Но что, скажите, запомнят наши дети, представители другого поколения? С какими песнями у них будут отождествляться те же самые лихие 90‑е, тучные нулевые, непонятные десятые? А главное – смогут ли они потом спеть своим внукам что-нибудь из репертуара детства и юности? Или для этого им обязательно понадобится MP3‑плеер или караоке-проигрыватель?

Что-то мне подсказывает, что они все равно будут вынуждены прийти к старым добрым «Выходила на берег Катюша», «Одинокая бродит гармонь» и «Огней так много золотых»… Хотя все это made in USSR.

Вадим МЕЛЕШКО