Любовь ОЛТАРЖЕВСКАЯ, директор Центра образования №1429: Многое не прописано, не определено, не обозначено, поэтому директор беззащитен

​Я директор Центра образования №1429, который работает по программе инклюзивного образования с 2007 года. У нас учатся 17 детей со статусом «инвалид детства»: семи детям из них не нужны особые условия обучения (дети с астмой, сахарным диабетом, сердечной патологией), а вот 10 детей-инвалидов включены в программу инклюзивного образования. Мы обучаем детей-колясочников, детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата, но передвигающихся самостоятельно, у нас два ребенка с синдромом Дауна, дети с умственной отсталостью, с сочетанными расстройствами, инвалид по зрению, слабовидящий. То есть ясно, насколько разнообразны проблемы детей, с которыми мы работаем.

В Москве решен вопрос с финансированием этой категории учащихся, это очень хорошо. На детей с ДЦП мы получаем повышающий коэффициент 3 к тому нормативу, который имеет обычный ребенок. На детей без нарушения опорно-двигательного аппарата мы получаем коэффициент 2. То есть на 17 детей мы получаем дополнительное финансирование независимо от того, нуждается ребенок в особых условиях либо нет. Конечно, мы эти деньги перераспределяем внутри учреждения, но это очень скользкий путь, потому что деньги целевые и предназначены конкретному ребенку. Но еще более тяжело обстоит дело с детьми с особыми образовательными потребностями, с ограниченными возможностями здоровья (их можно называть по-разному).Всего в программе инклюзивного образования у нас 25 человек, 15 детей с серьезными расстройствами не имеют дополнительного финансирования, потому что до сих пор не решен вопрос, кто будет определять статус – ребенок с ограниченными возможностями здоровья либо ребенок с особыми образовательными потребностями.В нашем округе вопрос решен следующим образом. Окружная психолого-медико-педагогическая комиссия присваивает ребенку статус, дает ему путевку – направление в инклюзивное образовательное учреждение, мы выстраиваем его индивидуальный образовательный маршрут. Но это точечное решение в отдельном административном округе Москвы, а проблема требует федерального решения, потому что без особого статуса, без дополнительного финансирования с этими детьми работать очень сложно.Чтобы можно было понять, какие категории детей мы имеем в виду, скажу: у нас без дополнительного финансирования три ребенка с расстройством аутистического спектра, пять детей с задержкой психического развития, пять детей с речевой патологией и два ребенка с сочетанными дефектами. Да, мы работаем, мы находим внутренние ресурсы в учреждении, но хотелось бы, чтобы этот вопрос был все-таки решен на федеральном уровне.Инклюзивное образование – это лишь одна из форм получения образования ребенком, мы должны понимать, что включение в инклюзию образовательных учреждений все-таки должно быть продуманным, очень осторожным, потому что всегда есть принцип «не навреди». В этом случае мы должны понимать, что если ребенок приходит в инклюзивное образование, то мы не имеем права навредить родителю, не имеем права обмануть его надежд, если ребенок приходит в школу, которая не может дать качественного образования. Мы не можем навредить ребенку, который к нам приходит, и, конечно, учителю, потому что учитель, методически не подготовленный, не может дать качественного образования, а самое главное, мы сталкиваемся с таким явлением, как профессиональное выгорание, профессиональная неуспешность. Мы должны иметь в виду все эти риски.Если говорить о взаимодействии всех социальных институтов, которые работают с детьми с особыми образовательными потребностями, то от выстраивания рычагов взаимодействия зависит очень многое.На сегодняшний день (я просто вам пример приведу) прокуратура начала проверять создание особых условий в инклюзивных образовательных учреждениях, мы сталкиваемся с таким парадоксальным явлением: в ИПР иногда не прописаны особые условия, которые должна проверить прокуратура.Если особые технические средства еще как-то обозначены, то что касается программ, что касается дополнительного медицинского сопровождения – этого нет вовсе, хотя мы знаем, что ИПР должны корректироваться как минимум один раз в год в соответствии с состоянием ребенка. Это большая проблема, и хотелось бы, чтобы на это было обращено особое внимание.