Ловушка для легковерных Платное образование: обратная сторона медали

На вступительных экзаменах в университет я не добрала балла. Что делать, терять год на подготовку или учиться с “возмещением затрат на обучение”? Узнала в деканате, что во втором случае “вполне реально перевестись на бюджет, если хорошо заниматься”. На семейном совете решили: родители платят, я учусь. Причем так, чтобы непременно перевели.Так началось мое и еще пятнадцати ребят, принятых сверх бюджета, знакомство с системой контрактного обучения.

Каждый из нас стремился как можно быстрее выйти из категории платников. Одни не хотели тратить деньги родителей. Другие не могли спокойно относиться к факту, что рядом учатся люди, получающие за это от государства стипендию. Хотелось доказать и себе, и окружающим, что невезение на вступительных можно исправить. К тому же мы, платники, постоянно ощущали себя людьми второго сорта. В списках, вопреки обычной алфавитной системе, мы значились внизу, за жирной черной чертой. Некоторые преподаватели, выставляя оценки, удивленно вопрошали: “Неужели учишься платно?” И это звучало обвинением: “Ай-ай-ай, а с виду умный!” Однокурсники порой смотрели на нас свысока: “Конечно, за деньги любой поступить сможет”. Поначалу “ущемления” были для нас лишь дополнительным стимулом в соревновании, финишем которого должна была стать учеба за государственный счет. Многие из нас, платников, так и не поняли, что же такое первая сессия – по всем предметам у нас были “автоматы”. Были убеждены: переведут. Когда собрались в деканате, заместитель декана Мария Федоровна пояснила: “Готовьте справки – о составе семьи, о среднем заработке родителей, напишите заявление и ждите. Но имейте в виду, если с бюджета никого не отчислят, свободных мест не будет”. Отчисленные были и после первой сессии, и после второй. Но на освободившиеся места переводили отнюдь не за успеваемость. Было объявлено, что преимуществом пользуются ребята из многодетных семей или те, чьи родители имеют малые доходы. Самые шустрые и сообразительные сразу же придумали, как можно обхитрить систему. У Леши родители официально развелись. Жили-то они прежней, дружной семьей, но в справке на матери-одиночке были записаны два чада, одно из которых впоследствии перевели на бюджетное обучение. Катя принесла документ, по которому ее родители являлись пенсионерами. На самом деле мать работала главой администрации района, а отец был частным предпринимателем. Ребенка из “бедной” семьи перевели в число бесплатных студентов. К концу третьего курса перевелись еще пять человек. Остальные смирились с принадлежностью к касте студентов, пребывание которых в вузе зависит не от знаний, а от денег. Не заплатишь – не доучишься.
При поступлении нам не раскрыли правил игры. А правила оказались такими: предъявлять претензии к руководству вуза мы не имеем права. Как и отказаться от неграмотного преподавателя или необустроенной аудитории. Заключая контракт, платник чаще всего подписывается под заведомо несправедливым и даже незаконным отношением к себе в будущем. Во многих учебных заведениях, к примеру, практикуют систему штрафов за несвоевременную оплату или несдачу экзаменов в срок. Это своего рода золотой прииск: получается, чем больше преподаватель отправит студентов на пересдачу экзамена, тем больше денег окажется в вузовской кассе. Много головной боли студентам доставляют расплывчатые формулировки в договорах, по которым вуз может изменять оплату за обучение в одностороннем порядке. Кроме обязанности регулярно вносить деньги, студент должен иметь право требовать качественного уровня и условий обучения. Но кто из платников “искал правды” в суде? В нашем университете подобных случаев не было. Друзья по несчастью резонно замечают, что “себе дороже выйдет”. В любой конфликтной ситуации платник бесправен. Объясняется все просто. В России сейчас нет централизованно утвержденных правил предоставления образовательных услуг. Поэтому институты и университеты устанавливают свои порядки, нередко нарушающие права студентов. Куда идут деньги? Количество бюджетных мест в вузах сокращается, а доля коммерческих студентов увеличивается. К примеру, в прошлом году на факультет журналистики Уральского университета приняли две группы студентов-сверхбюджетников. Естественно, учебным заведениям недостаточно денег, выделяемых государством. Вот и получается, что уровень знаний студентов волнует вузовское руководство гораздо меньше, чем финансовый вопрос. Каждое полугодие на нашем факультете увеличивается сумма оплаты. Но попробуйте узнать, куда и на что именно идут эти деньги. В администрации моего вуза, куда я обращалась, ответили, что этими деньгами выплачивают зарплату преподавателям. Тем не менее преподаватели постоянно твердят, что у них “нищенские оклады”, что они “занимаются благотворительностью, когда учат нас за такие гроши”, и что им волей-неволей “приходится искать работу на стороне”. Может быть, узаконить прозрачность вузовских счетов? И почему бы не составлять одинаковые для всех договоры, чтобы вузы не занимались отсебятиной? Прерогативой платника мог бы стать “чистый” перевод, который зависел бы только от стремлений студента, от качества его знаний, а не от справок о доходах родителей. Можно ввести обязательную систему поощрений. Учишься без четверок – плати 50%, без троек -70%. Это дало бы многим студентам стимул лучше учиться. Эти и другие правила помогли бы решить не только индивидуальные проблемы коммерческих студентов. Прежде всего они освободили бы нас от распространенного заблуждения, что платное образование – удел глупых или удел детей богатых родителей. От заблуждения, которое вузы поддерживают намеренно. И помогли бы сделать коммерческое образование человечным.
Олеся КАСПЕРОВИЧ,
студентка УрГУ
Екатеринбург