Литература умерла. . Да здравствует литература!

Людмила БУЕВА, доктор философских наук: – Гуманитарная интеллигенция, которая работает со словом, переживает сегодня своеобразный кризис, связанный с утратой места или изменением его в социокультурном пространстве. Литература сейчас не занимает того места, о котором мы с тоской вспоминаем. Девальвировано слово – слишком много сказано впустую. Дело также и в том, что на первый план выдвинулось слово устное, произнесенное, обладающее наибольшей мерой воздействия. Оно быстрее запоминается и усваивается. Литература всегда была системой жизненных ориентаций человека и критерием ценностей. Она всегда задавала планку, до которой человеку надо было расти.

В российской традиции литература была нравственным началом, создавая модельные образы героев, которых сейчас, увы, нет (в положительном плане они или скучны, или не видны), либо формировала систему больших смыслов идей и ценностей, о чем значительная часть населения сейчас думает, а литературные деятели часто и не подозревают. Кризисная ситуация выражается в том, что возросло отчуждение между литературной элитой и различными слоями общества, которое составляет народ.

Россия не умирающая страна, у нас есть общая почва, смысловая, ценностная площадка, принадлежность к высокой культуре, культуре больших идей. Культура – хранилище наших истоков, поэтому ценностная ориентация человека в мире, думаю, остается важнейшей смысловой задачей литературы. Меня тревожит заметная тенденция отхода и отказа от панморалистской традиции российской литературы к цинизму и нигилизму. Происходит – не знаю, в какой степени – духовная люмпенизация интеллектуальной элиты, связанная с пренебрежением к нравственным ценностям, которые составляют ядро и смысл культуры. Нет, Россия не умерла, просто она тяжело болеет.

Лев АННИНСКИЙ, писатель:

– Однажды бывший министр культуры на телевидении объявил дискуссию на тему «Литература умерла» и добавил «Русская», чтобы задеть еще и национальные чувства. Признаки «смерти» литературы налицо. Раньше писатели были на уровне Маканина, теперь они спустились на уровень Акунина, народ читает Маринину. Ей задали вопрос: «Какое духовное послание вы адресуете своим читателям?» – и она ответила вопросом на вопрос: «Я вам что, Достоевский?» Маринина понимает, что сейчас в ходу литература определенного уровня обслуживания, что люди хотят знать, как их будут обворовывать и убивать, они читают Маринину, потому что она аналитик из милицейских сфер, значит, все про это знает. Так что такое произведения Марининой: литература или не литература? Получается, что это литература, однако совсем не та, к которой мы в России привыкли за двести лет. Акунин, артистично имитирующий Лескова и Тургенева, – это программа активного интеллектуального отдыха плюс «остаточный вкус» от классики, этого достаточно, чтобы интеллигенция сказала: ну если ничего другого нет, можно читать и это.

Наш читатель делает сегодня все что угодно: пьет пиво, ходит на футбол, бьет стекла, смотрит телевизор, он даже пошел в театр – явление, которое пока никто не может объяснить. Но читать читатель перестал. Вопрос: почему?

Давайте встанем на место «обыкновенного человека», который «перестал читать». Раньше он в романах находил политику – теперь он ее полным ртом сжевывает с телеэкрана. Раньше он знал, в каком толстом журнале что искать – теперь он этого не знает и не хочет знать. На самом деле он прав: понятие литературы, то есть отборного текста, отобранного по качеству, по направлению, растворяется в безбрежном словоизвержении интернета, куда можно запустить что угодно и не получить в ответ ничего. Кроме такого же встречного «чего угодно». Была литература – «наше все», поэтому ее и давили, но она, задыхаясь, хрипела свое. Теперь литература – наше ничего, каковы мы, такова и литература.

Спрашивается, а куда в самом деле делись «инженеры человеческих душ» и почему они раньше так назывались? Думаю, дело было в том, что после Руссо и его ученика Толстого была иллюзия, что с помощью слов можно выстроить душу. И не только иллюзия. Это была реальность, тогда с помощью слов и впрямь выстраивались души. Но сегодня ее больше нет, и я не знаю, будет ли когда-нибудь еще, потому что строительство души как механизма малосовместимо с тем, что душа возникает как естественное выявление логики самой жизни, а это принципиально разные подходы. Если мы хотим манипулировать людьми и строить общество, где одни люди будут манипулировать другими, тогда понадобятся инженеры, которые будут строить не только дома, но и души. Выдержит ли это сейчас народ? Не знаю.