Литература

Урок по рассказу Владимира Маканина “Кавказский пленный”

Этот урок проводился в 11-м классе после изучения повести В. Кондратьева “Сашка”. Он рассчитан на два учебных часа. Тема урока записана на доске. Поскольку автор рассказа ученикам незнаком, на доске – его имя, отчество, фамилия, даты жизни и творчества, названия книг.

Учитель: Когда красота не спасает… Именно так я решил назвать наш урок по рассказу Владимира Семеновича Маканина “Кавказский пленный”.

Мы впервые знакомимся с творчеством этого писателя, хотя книги его давно уже изданы не только у нас в стране, но и за рубежом. Не раз они становились причиной жарких дискуссий. Маканин награжден орденом Знак Почета, он лауреат Букеровской премии. Но вот как характеризует стратегию его поведения критик Наталья Иванова: “Чрезвычайно взвешенный, сдержанно-осторожный, Маканин не высказывается на газетной полосе, почти никогда не дает интервью, избегает публичности”. Отшельником назвал его Лев Аннинский.

Группа “биографов”. (Несколько ребят, выполнявших задание заранее и по собственному желанию. Они подготовили “биографическую справку”, выставку книг Маканина, нашли портрет писателя. Может быть, кто-то из них захочет самостоятельно продолжить знакомство с творчеством писателя, тем более что одна из тем предстоящих экзаменов посвящена современной русской литературе):

– Владимир Семенович Маканин родился 13 марта 1937 года в г. Орске Оренбургской области (на Урале). Поступив в 1954 г. на механико-математический факультет МГУ, в 1960 г. окончил его. В 1967 году окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Свой первый роман “Прямая линия” опубликовал в 1965 г. К тому времени его ровесники – поколение “шестидесятников” – уже успели обрести известность. “Отставший” – так называется повесть Маканина, написанная им в 1984 г. Персонаж ее юноша Леша-маленький постоянно отставал от артели золотоискателей. Отставшим от своего поколения долгое время считали и самого Маканина. Тем более что до середины 70-х годов он печатался мало, существовал как бы на обочине литературного процесса.

В конце 70-х годов, после выхода его повестей “Голоса”, “Отдушина”, рассказов “Гражданин убегающий”, “Человек свиты”, “Антилидер”, возникает “мода на Маканина”. Повесть “Предтеча” 1982 г. сделала его имя сенсационным. Но самую жаркую дискуссию вызвала его повесть “Один и одна” (1985 г.), ведь в ней он покусился на миф о поколении “шестидесятников”. И вдруг оказалось, “отставший” всех опередил. Лев Аннинский писал: “Маканин лет на десять опередил ситуацию, в которой он стал понятен”. Математический расчет писателя во всем, что касается “текстостроительства”, отмечали все критики. Теперь стало ясно, что обладает он еще одним драгоценным даром – интуицией. Это благодаря ей отставший от всех прочих Леша-маленький первым сумел почуять и найти золото. Это благодаря интуиции Маканин сумел найти собственную литературную тропу.

В 1991 г. им написана повесть “Лаз”, в 1993-м – “Квази” и “Стол, накрытый сукном и с графином посередине”.

Рассказ “Кавказский пленный” написан в июне-сентябре 1994 г., т.е. еще до ввода федеральных войск в Чечню. А напечатан в журнале “Новый мир” (1995 г., # 4), когда бои были в самом разгаре.

Учитель: В детстве мы очень любили этот фильм. Смотрели его не один десяток раз. Фразы из него стали афоризмами и поговорками. Помните: “Эту историю нам рассказал Шурик. Он летом был на Кавказе. Собирал сказки, легенды, тосты”. Фильм назывался… (Я умышленно делаю паузу. Ученики давно поняли, о каком фильме идет речь. Об этом я догадался, когда увидел улыбки на их лицах. А потому не менее десятка голосов заканчивает: “Кавказская пленница”). И небезызвестный товарищ Саахов утверждал, что если Кузбасс – всесоюзная кузница, Кубань – всесоюзная житница, то Кавказ – всесоюзная и кузница, и житница, и здравница.

– А как вспоминают то время герои рассказа Маканина?

Этот вопрос для учеников не труден. В гл. 2 подполковник Гуров вспоминает, как действовал он “раньше (в былые-то дни) при интендантских сбоях или просто при задержках с солдатским харчем”. Он “тоскует по таким понятным ему былым временам”.

В гл. 5 Рубахин говорит пленному: “…если по-настоящему, какие мы враги – мы свои люди. Ведь были же друзья! Разве нет?”.

Да только “привычные (советские)”, всем известные слова Рубахин “говорил мимо цели”, и “получалось, что стершиеся слова говорил он самому себе да кустам вокруг”. У Вовки-радиста они вообще вызывают насмешку: “Да здравствует нерушимая дружба народов”. Они для него – просто лозунги, а значит, – ложь.

Учитель: Так что же изменилось: время или люди? Как на этот вопрос отвечают персонажи рассказа?

(“Люди не меняются”, – утверждает подполковник Гуров. “Не меняются, думаешь?” – сомневается его друг Алибек. Он-то уверен, что не меняется время. Так обозначились два взгляда на происходящие события, две философии жизни).

Учитель: Попробуем и мы ответить на этот вопрос, поразмышляем о времени, в которое нам выпало жить.

– А вот еще одно представление о Кавказе: “Горы размером с их детдом, а между ними повсюду хлеборезки натыканы. И ни одна не заперта. И копать не надо, зашел, сам себе свешал, сам себе и поел. Вышел, а тут другая хлеборезка, и опять без замка. А люди все в черкесках, усатые, веселые такие”.

– Чье оно?

В 10-м классе мы говорили о повести А. Приставкина “Ночевала тучка золотая”, и ученики без труда узнали ее. А заодно вспомнили, почему она называется так. На уроке прозвучало и имя Лермонтова. “…Но остался влажный след в морщине старого утеса…” Это Колька читал стихи. Про “тучку золотую”. И след действительно остался. Только кровавый. А ведь это тоже былые (советские) времена. Может быть, потому еще “привычные (советские) слова” Рубахина идут мимо цели?

Учитель: А что такое Кавказ для вас? Какие ассоциации у вас вызывает это слово?

Видимо, вопрос оказался неожиданным: не сразу нашлись желающие отвечать. Но давно уже условились говорить искренне. Высказываться не мешаю. К сожалению, у многих Кавказ ассоциируется только с захватом заложников, смертью, кровью. Для некоторых – с “лицами кавказской национальности”, заполонившими рынки нашей страны. Но вспомнили и о прекрасной природе этого горного края. У кого-то еще сохранились воспоминания о поездках на Кавказ к родственникам.

Всегда после того, как ученикам приходится откровенно высказаться по какому-либо вопросу, они хотят слышать мнение учителя. Порой о своем желании они заявляют прямо. Так случилось и сейчас.

– Конечно, события последних лет не могли не сказаться на моем восприятии Кавказа. Но живут во мне и другие ассоциации. Связаны они с альпинистскими песнями бардов. И прежде всего – В. Высоцкого и Ю. Визбора.

Летом 1989 г. я был на Северном Кавказе. Видел альпинистский лагерь “Домбай”. Там было хорошо и спокойно. Но по ту сторону Кавказского хребта уже шла война между Грузией и Абхазией. И туристические группы оттуда срочно направляли в Кабардино-Балкарию. О Чечне тогда не вспоминали. Вы помните, когда Гуров дарил красивый именной пистолет (“мол, пригодится. Восток – это Восток! Он и думать не думал, что когда-нибудь эти игривые слова сбудутся”). Так и я тогда не думал, что туристические тропы и в Чечне станут тропой войны. Слово “тропа” употреблено мною не случайно. Давайте посмотрим, в каком контексте дается оно в рассказе. (Выясняем, что чаще всего мы встретим его в начале главы 3, где рассказано об операции по разоружению (называлась она подковой) и в гл. 5, где рассказывается о том, как отряды боевиков заняли обе тропы).

Учитель: А почему рассказ называется “Кавказский пленный”?

Вопрос не вызвал затруднения. Обыкновенный, в общем-то, эпизод военных будней. Гл. 3 – начало истории о пленном, гл. 5 – окончание ее. А между ними – причудливый изгиб его судьбы (чем не подкова?). Прошу пересказать эпизоды пленения и смерти боевика. (Монологическая речь учеников обязательно должна звучать на уроке). Пересказ дополняем анализом этих сцен.

В начале третьей главы подробно рассказано о методике проведения операции “подкова”, а дальнейшие события даны в восприятии Рубахина, выступающего в роли охотника за людьми. (Излюбленной позой во время сна у него и была поза охотника). В гл. 5 он сам оказывается загнанным в ловушку. Наблюдаем, как лихорадочно мечутся его мысли. Как отступает мысль, спасение несет лишь инстинкт.

Учитель: А теперь еще раз перечитаем начало главы 3.

Читаю вслух часть первого предложения. Интонационно выделяю слова: “еще с ермоловских времен”.

– А почему так названо время? Что вы знаете о нем?

О том, что в прошлом веке шла Кавказская война, ученики, конечно, знают. Даты 1817-1864 гг. пришлось уточнить. Знают они и то, что командовал русской армией генерал Ермолов. Но без помощи группы специально подготовленных учеников не обойтись. Все даты и названия были заранее написаны на второй доске и от глаз ребят скрыты. Теперь пришла пора с ними ознакомиться. Межпредметные связи для современного урока – дело обычное, даже если он не интегрированный.

Ученик-“историк” (указывая на портрет): Ермолов Алексей Петрович. 1777-1861. Соратник Суворова и Кутузова. Герой войны 1812 г. в 1815 г. назначен главнокомандующим на Кавказе. С 1818 г. проводил политику усмирения, в 1827 г. отправлен в отставку. В “Герое нашего времени” Максим Максимыч называл главнокомандующего просто по имени-отчеству, что свидетельствует об уважении к нему со стороны солдат. В 1829 г. Ермолов встречается с А.С.Пушкиным, а в январе-феврале 1841 г. – с М.Ю. Лермонтовым. Узнав о гибели поэта, он сказал: “Уж я бы не спустил этому Мартынову. Если бы я был на Кавказе, я бы спровадил его; там есть такие дела, что можно послать, да вынувши часы, считать через сколько времени посланного не будет в живых”. И Ермолов не преувеличивал.

Ученик, умеющий выразительно читать наизусть:

“Ура!” – и смолкло. “Вон кинжалы,

В приклады!” – и пошла резня.

И два часа в струях потока

Бой длился. Резались жестоко,

Как звери, молча, с грудью грудь.

Ручей телами запрудили.

Хотел воды я зачерпнуть…

(И зной, и битва утомили Меня), но мутная волна

Была тепла, была красна.

Вы, конечно, узнали стихотворение М.Ю.Лермонтова “Валерик”. Названо оно так по имени реки, где в июне и октябре 1840 г. произошли два кровавых сражения. Поэт принял в них самое активное участие. На русский язык “Валерик” переводится, как “река смерти”.

Учитель (показывая “Лермонтовскую энциклопедию”): Я внимательно проследил по карте маршруты военных экспедиций, в которых участвовал Михаил Юрьевич. Вот несколько населенных пунктов, встретившихся ему: Ачхой, Урус-Мартан, Гудермес, Шали.

– Зачем я привел их названия?

Поняли сразу. Да это те же места! Все они недавно звучали в боевых сводках из Чечни.

Ученик: А с 1851 г. на Кавказе сражается Л.Н.Толстой. “Я возвращался домой полями. Была самая середина лета… Я набрал большой букет разных цветов и шел домой, когда заметил в канаве чудный малиновый, в полном цвету, репей того сорта, который у нас называется “татарином”… Видно было, что весь кустик переехан колесом и уже после поднялся и потому стоял боком, но все-таки стоял. Точно вырвали у него кусок тела, вывернули внутренности, оторвали руку, выкололи глаз. Но он все стоит и не сдается человеку, уничтожившему всех его братий кругом его. “Экая энергия? – подумал я, – все победил человек, миллионы трав уничтожил, а этот все не сдается”. И мне вспомнилась одна давнишняя кавказская история…”. Именно так начинается повесть Л.Н.Толстого “Хаджи-Мурат”.

Учитель: А почему, глядя на этот репей, вспомнил писатель эту историю?

“Жаль, что те, кто затевал войну в Чечне, плохо знают классику!” – это был, пожалуй, самый эмоциональный ответ, но то, что “татарин” напоминает национальный характер горцев, поняли все.

Ученик: А вот результат операции по усмирению: “О ненависти к русским никто не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость.., что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения”. Такова их реакция на разоренные аулы, загаженные фонтаны и мечети.

Учитель: И Лермонтов, и Толстой выступали за присоединение Кавказа к России, но против методов, которыми это осуществлялось. Время – единый поток. И ошибки прошлого дорого обходятся в будущем. Сменятся поколения, но забудут ли чеченцы развалины Грозного? Забудут ли русские люди Буденновск? Сколько поколений должно смениться, чтобы изменилось наше представление о Кавказе?

Учитель: А теперь еще раз перечитаем начало рассказа. Обратите внимание на слова, написанные курсивом. Почему они так написаны?

Слова из романа Ф.М.Достоевского “Идиот” “красота спасет мир” слишком известны, ученики узнали их сразу.

Учитель: Смутное напоминание, отголосок, отражение влияния чьего-либо творчества в художественном произведении называется реминисценция. А для чего использовал ее Маканин?

Чтобы ответить на этот вопрос, наблюдаем, как употребляется фраза из “Идиота”. Сначала как утверждение, как истина, открытая в ХIХ веке. Дальше она ставится под сомнение: “Возможно, в этом смысле красота и спасает мир”. В этой же главе еще одно уточнение: “Красота постоянна в своей попытке спасти… Она напомнит”. Напомнит, что Боярков был убит в поразительно красивом месте. Она “еще один опыт выживания”. Не единственный причем. И только. Бывает она и бессильной, как во время гибели пленного боевика: “Сдавил; красота не успела спасти”. А потом во сне Рубахина лицо юноши “размывалось, утрачивая себя и оставив лишь невнятную и неинтересную красивость”. Да ведь это полемика с Достоевским!

Учитель: Может быть, формула спасения, предложенная веком минувшим, в ХХ столетии неприменима? Или не всегда применима? Давайте подумаем и об этом.

– Так почему же рассказ назван “Кавказский пленный”?

Сначала на некоторых лицах досада: “Отвечали же уже!” Но вот поднимаются руки: видимо, вспомнили о реминисценции. Называют произведения классической литературы с похожим названием – “Кавказский пленник” А.С.Пушкина и Л.Н.Толстого. (Перед уроком я попросил учеников перечитать эти произведения). Отличия от рассказа Маканина назвали сразу: пленным здесь является чеченец, и спастись ему не удалось. Вспомнили фабулу пушкинской поэмы и то, что произведение это романтическое (изображающее исключительных героев в исключительных обстоятельствах). У Маканина, наоборот, – будни войны, ее быт. Пленника спасает любовь – прекрасное чувство, проявление красоты человеческого духа, т.е. красота.

Учитель: А теперь поговорим о рассказе Л.Н.Толстого.

Школьники, пересказывая фабулу, убедились, что требовать выкуп за заложников – не изобретение ХХ века.

– А почему удалось бежать именно Жилину?

Конечно, они правы, указывая на слабоволие, изнеженность Костылина. Но без Дины и Жилину бы не спастись. Отзывчива чистая детская душа на доброту, способна она творить добро.

Учитель: По сути дела Жилина тоже спасла красота, ведь именно ее В. Соловьев называл “реально ощутимым проявлением добра и истины”. Таким образом, мы видим, что рассказ Маканина – полемика с традициями классической русской литературы. И это проявилось уже в названии его произведения.

– Что общего в лексических значениях слов “пленный – пленник”?

На этот вопрос ученикам ответить нетрудно: “находящийся в плену”.

Учитель: “Лучше ведь убитым быть, чем пленным быть”. Откуда эти слова?

Не сразу, но вспомнили, что из “Слова о полку Игореве”.

Учитель: А как воспринимал возможность попадания в плен герой повести Кондратьева “Сашка”?

Повесть изучали недавно, а потому вспомнили быстро: “Что касается самого Сашки, то он плена себе не представлял. Лучше руки на себя наложить”.

Учитель: Как видим, и у воинов ХII века, и у солдат века ХХ отношение к плену одинаковое. Но вместе с тем излюбленный эпитет у Пушкина “пленительный”. Мы можем сказать – военнопленный и не можем – военнопленник. Так чем же различаются значения этих слов?

Рассуждая, выясняем, что слово “пленник” в словарях дано с пометкой “устаревшее”, и только ему свойственно еще одно значение: находящийся во власти чего-либо.

Учитель, демонстрируя их: Посмотрите на пейзажи, сделанные Лермонтовым на Кавказе. Так написать их мог только человек, плененный красотой этого края. Не зря он писал:

Как сладкую песню

отчизны моей,

Люблю я Кавказ.

– А Рубахин? Кто он? Пленный или пленник?

Вспоминая финал рассказа, выясняем, что пленник. А если верить Алибеку (гл. 2), он (как и все русские солдаты) – пленный, так как находится на чужой земле. Таким образом, название рассказа многозначно.

Но понимают ученики и другое, не случайно “словно бы проговорился” Рубахин: “Хотел добавить, мол, который год!” Но вместо этого сказал: “Уже который век!..” Если иметь в виду непростые взаимоотношения России и Кавказа, то тут ошибки нет. Все правильно.

Учитель: Размышляя над стихотворением “Валерик”, мы долго выбирали эпизод, наиболее ярко характеризующий те события. А если бы вам пришлось создавать образ войны в Чечне, какой эпизод из рассказа вы бы выбрали как наиболее яркий? (Это задание подсказал мне перечень тем сочинений к предстоящим выпускным экзаменам. Впервые ученики будут писать на тему: “Роль эпизода в литературном произведении”).

Мнения высказывались разные, и все же большинство указали на описание убитого Бояркова, которого боевики застрелили спящего (или только-только открывшего со сна глаза). “Лицо без единой царапины. И муравьи ползли. В первую минуту Рубахин и Вовка стали сбрасывать муравьев. Когда перевернули, в спине Бояркова сквозила дыра. Стреляли в упор, но пули не успели разойтись и ударили в грудь кучно: проломив ребра, пули вынесли наружу все его нутро – на земле (в земле) лежало крошево ребер, на них – печень, почки, круги кишок, все в большой стылой луже крови. Несколько пуль застопорило на еще исходящих паром кишках. Боярков лежал перевернутый с огромной дырой в спине. А его нутро вместе с пулями лежало в земле”.

Учитель: А почему вы выбрали именно этот эпизод?

Слушаю объяснения учеников. Они правы: во все века война – это смерть (“один из ясных способов необратимости”). Кто-то даже вспомнил картину Верещагина “Апофеоз войны”. Зазвучав уже на первой странице, тема смерти лейтмотивом проходит через весь рассказ: мысленно солдаты все время возвращаются к Бояркову, не обошлась без потерь и операция “подкова”, подробно изображается гибель пленного. Убитый, он появляется на последней странице (во сне Рубахина).

Учитель: А почему так подробно описан Боярков? Чей это взгляд?

С натуралистическими сценами смерти учащиеся встречались, когда мы говорили о произведениях о гражданской войне (у Бабеля, у Шолохова, например). Писатели пытаются вызвать отвращение к войне. У Маканина безобразие смерти еще более выразительно по контрасту с красотой местности, где убит Боярков.

Но дело еще в том, что это описание дано глазами Рубахина и Вовки. Они нашли его, осматривали, запоминали. Чтобы не разделить его судьбу. Теперь понятно и обилие скобок – там, где они, следуя грамматической логике, и не нужны вовсе. Вот как объясняет это критик Ирина Роднянская: “Да ведь в этом пунктуационно закрепленном месте – маканинский закон “возвратов-колебаний”; повторный взгляд в одну и ту же точку: сначала словно бы безмятежно-вскользь, а потом, встрепенувшись и насторожившись, с зорким, подозрительным прищуром. Тревога заставляет вглядываться, а когда вглядишься, становится еще тревожней”.

Учитель: Если бы я попросил вас, используя рассказ Маканина, порассуждать на тему “Война – это…”, что бы вы ответили?

Предыдущие уроки приучили учеников воспринимать войну как событие, обесценивающее человеческую жизнь. Привести примеры в рассказе нетрудно. О смерти юноши (гл. 5) так и говорится: “Сдавил… несколько конвульсий… и только”. А когда читаешь, как говорится о потерях во время операции “подкова”, невольно вспоминаешь знаменитые слова из “Войны и мира”: “Пустячок”. Люди имеют ценность лишь как предмет обмена наравне с оружием и бензином.

Учитель: А что будет с захваченными боевиками?

В гл. 4 говорится об этом. Обращаю внимание учеников на слова: “…ну, а если побегут, их не без удовольствия постреляют… война”.

Война как оправдание.

– А кто еще оправдывает свои поступки (и какие?) этим словом?

Подполковник Гуров – свой торг с Алибеком. А вот как хоронили юношу: “Рыли яму… Вовка-стрелок спросил, возьмет ли Рубахин свои носки. Рубахин покачал головой. И ни слова о человеке, к которому, в общем, уже привыкли. Полминуты посидели молчком у могилы. Какое там посидеть – война!”

Учитель: Что же позволяет людям выживать в таких условиях?

Ни одна из версий меня не удовлетворила. Пришлось помочь:

– Вспомните сцену, где солдаты попали в ловушку. На что надеется Рубахин? (“Теперь все на инстинктах”).

– А что такое инстинкт? Почему только на него надеется Рубахин?

Поскольку инстинкт – врожденное чувство совершать целесообразные поступки, подсознание, чутье, то он быстрее мысли. Мысль, сознание может опоздать, а значит, не спасти.

– А какие инстинкты вы знаете?

Инстинкт самосохранения знают все. Именно это и заставило Рубахина убить юношу. Но в наше время ученики знакомы и с теориями Фрейда. Потому вспомнили и про половой инстинкт.

– Как вы понимаете утверждение пленного, что “солдаты не имеют красивых женщин”?

Эту фразу поняли тогда, когда я попросил найти описание женщины, с которой был Вовка. Описания нет. Мы даже не узнаем, блондинка она или брюнетка. “Молодуха” – и все.

– Сравните их взаимоотношения с тем, что называется любовью? В чем разница?

Сколько произведений о любви нами изучено! А свой опыт! Потому и разница понятна: любовь – прекрасное чувство. Этим же взаимоотношениям не хватает красоты. Красоты человеческого духа. Одухотворенности.

Учитель: Война ставит человека в положение, когда ему надо прежде всего заботиться о выживании. Все, что помогает выжить, – высшая ценность. Красота здесь ценна не сама по себе, а лишь как опыт выживания. Еда, сон гораздо важнее. (Потому и испугался Вовка, что пленный свалит на пол “лишнюю” кашу (гл. 4)). Незаменимым оказывается инстинкт. Война – существование на уровне физиологии. “Его желудок первым из связки органов не выдержал столь непривычного чувственного перегруза – сдавил спазм” (гл. 5) – так Рубахин воспринимал красоту юноши.

– А как относятся солдаты к тем, кто уже демобилизовался? Почему не завидуют?

Да потому, что и на “гражданке” многим прежде всего приходится думать о выживании. “Хочешь жить – умей вертеться…” – эту формулу сегодняшние школьники (да и не только они) усвоили хорошо.

Учитель: “Физиологом барачного бытия” называли критики Маканина. Барачное бытие – это жизнь небольших городков и поселков, которую в 70 – 80-е годы изображал писатель в своих произведениях, но, думается, что это и вообще нищенское существование, которое, к сожалению, стало повседневностью. До красоты ли тут? “Как красота, не нужная в семье” – это написано поэтом ХХ века (М. Цветаевой). Наш век внес поправки в формулу Достоевского. Н. Рерих писал, что не красота спасет мир, а осознание ее. Но способен ли осознать ее тот, чье существование заставляет прежде всего заботиться о выживании в физиологическом смысле? Тем более в условиях, где “все на инстинктах”?

– Недавно мы изучали произведения о Великой Отечественной войне. Свою повесть Кондратьев назвал “Сашка”. Думаю, что Рубахин воевать умеет не хуже. Так почему бы и Маканину не назвать свой рассказ по имени персонажа?

Изучая повесть Кондратьева, мы говорили, что Сашка – герой, так как оказался “в самое трудное время, на самой трудной должности – солдатской” (К. Симонов). Он знал, ради чего воюет. О Рубахине так не скажешь. Он солдат “дурной”, никому не нужной войны. Сашка герой, потому что сумел остаться человеком, что особенно ярко проявилось в его поступке с пленным.

– А кого из персонажей рассказа вы могли бы назвать героем?

Оказалось – некого.

– А кого злодеем? Подлецом?

Кому-то не понравились поступки Гурова: его торг с Алибеком, отказ в подмоге. Но у него нашлись и “адвокаты”: солдат-то надо кормить.

Учитель: “Люди как люди, – сказал бы Воланд. – Обыкновенные”. Маканина как раз всегда интересуют такие, как назвала их критика, “серединные люди”, коих всегда вроде бы было большинство. Но только не было войны, а сейчас есть.

– Так что же изменилось – время или люди? Способна красота спасти мир или нет?

Спорить не мешаю.

– А какова позиция Маканина?

Такие вопросы при объективной манере письма автора всегда вызывают трудность. Вот и сейчас потребовалась подсказка:

– А чем заканчивается рассказ? Какое это предложение по цели высказывания?

Рассказ заканчивается вопросом. Ответа на эти вопросы у автора нет, да странно было бы ждать однозначного ответа. Человечеству всем ходом своего развития придется отвечать на эти вопросы.

Учитель: Неверие в будущее – одна из распространенных болезней нашего века. У человека, привыкшего выживать, и не может быть по-другому. Но все-таки и его окликает, тревожит красота. Может быть, не напрасно?

“Время работает на Россию и союз братских народов” – так заканчивается правдивое и глубокое исследование ученых Российской академии наук, посвященное социально-политической ситуации в нашей стране. А может быть, правы ученые, прогнозируя создание нового Евроазиатского союза, способного решить все проблемы. И, может быть, в третьем тысячелетии кто-то скажет: “Кавказ – всесоюзная кузница, житница, здравница”. Только пусть этот человек будет совсем не таким, как товарищ Саахов.

Владимир МОРАР,

преподаватель русского языка

и литературы гимназии # 1

Калининград