Литература

Игра в бирюльки

Настольные книги для словесника

Однажды в учительской 320-й московской школы шел “разбор полетов” — обсуждали урок студентки-практикантки. Директор Юрий Семенович Котельников, блестящий словесник и великолепный методист, неожиданно спросил: “А с какой стати на доске был портрет Грибоедова?” “Ну как же, — ответила студентка, — у меня же “Горе от ума”. Разве можно без портрета автора? А кроме того, это же наглядность!” “Нагля-а-а-дность? — насмешливо протянул Котельников. — А вы видели, что в учебнике точно такой же портрет? А вот позвольте-ка спросить — кстати, вопрос ко всем присутствующим — что значат слова ты обер или штаб? Или такой: почему Молчалин должен быть признателен Фамусову за чин асессора?” Студентки робко залепетали, что-де это какие-то чины, кто-то даже вспомнил про Табель о рангах… “А какие именно чины?” — наседал Юрий Семенович. Поскольку этого никто не знал, то одна — самая смелая — отчаянно брякнула: “А какое, собственно, это имеет значение?!” Разьяренный Котельников — зрелище впечатляющее: высокий рост, борцовские плечи. “Вы смеете утверждать, что у Грибоедова есть что-то несущественное, случайное? — гремел он. — Андрей (это уже ко мне), как вы там у себя учите? Неужели за четыре года нельзя было внушить им одной простой мысли: The poetry is the best words in the best order, — с ужасным выговором произнес он, — поэзия есть наилучшие слова в наилучшем порядке. Так сказал Кольридж. Если вы этого не понимаете, значит, нечего делать на филфаке”. Он закурил и уже спокойнее обратился к притихшим студенткам: “Так вот насчет наглядности… Наглядность на уроке литературы — это когда ученик понимает каждое слово, употребленное писателем. Не портреты нужны, не картинки всякие (хотя и без них порой не обойдешься), а толковый словарь. Слово — вот наглядность”.

стория эта случилась сравнительно недавно, но подобных на моей памяти сотни. Произведения русской классики бессмертны, и любое поколение хотя бы чувствует их нестареющую свежесть, ощущает красоту. Но… достаточно ли только ощущать и чувствовать? Без понимания и точного знания семантики слов современный читатель Пушкина или Лермонтова, Гоголя или Толстого порой хорошо если кривеет на один глаз, а то ведь и вообще слепнет! Действительно, откуда нашим детям знать о том, что чин асессора давал право на потомственное дворянство или, например, что такое дроги и как выглядят бирюльки? А вот вопрос немного из другой области. Помните: Она любила Ричардсона не потому, чтобы прочла, не потому, что Грандисона она Ловласу предпочла… Три собственных имени, два из которых принадлежат героям давно забытых книг, по крайней мере широкой публикой в настоящее время не читаемых! Как все это обьяснить ученику? Держу пари, что какую-то часть школьных словесников подобные вопросы могут привести в некоторое замешательство. Вот и спрашивается: куда бедному учителю податься? Можно было бы порекомендовать библиотеку, но это там, во-первых, где библиотеки есть, а во-вторых, много ли у нашего словесника времени на посещение этого учреждения культуры (я уж не говорю о постоянном снижении государственных субсидий, что не может не отражаться на библиотечных фондах)!..

Но довольно о грустном! Теперь большинство подобных проблем можно решить. На нашу улицу пришел праздник — точнее, целых два праздника. Передо мной лежат две уникальные книги, без которых на урок литературы отныне появляться нельзя, даже стыдно — заявляю это со всей ответственностью. Итак, с удовольствием представляю читателю (не только школьнику, студенту или учителю словесности) “Школьный словарь устаревших слов русского языка: По произведениям русских писателей XVIII — XIX вв.” (авторы: Р. И. Рогожникова, Т. С. Карская. — М.: Просвещение, 1996. — 608 с.) и “Энциклопедию литературных героев” (составитель и научный редактор С. В. Стахорский. — М.: Аграф, 1997. — 496 с.). Оба издания уникальны и, без всякого сомнения, являются новаторскими. Нет слов, чтобы выразить благодарность авторам и редакторам, проделавшим поистине титаническую и невероятно полезную работу.

Признаюсь, когда только узнал об “Энциклопедии литературных героев”, моей первой реакцией было скептическое: “Зачем?” И правда, люди мы грамотные, книжки читали, Аблеухова с Шариковым не перепутаем, слыхали даже о разнице между донами Жуаном и Гуаном. Кое-что знаем и о прототипах… И вообще: не является ли эта “Энциклопедия” чем-то вроде “краткого изложения” шедевров мировой классики? Понимаете, о чем я — “Война и мир” на пяти страницах, “Онегин” в одном абзаце и т. п. Но весь скепсис как рукой снимает, стоит открыть “Энциклопедию” — сразу становится ясно, что она действительно нужна. И отнюдь не только студентам гуманитарных вузов, на которых ориентировано издание, но и школьникам, и, конечно же, учителям-словесникам.

Предмет “Энциклопедии”, по словам ее авторов, — литературный герой и его историческая судьба. В предельно емких словарных статьях о героях можно узнать самое существенное — от жизненных реалий, предваривших их появление (его прототипы, мифологические и фольклорные корни, литературные прообразы), до воплощения средствами иных видов искусств: кино, живописи, скульптуры — и даже во внеэстетическом пространстве жизни. Однако “Энциклопедия”, как справедливо отмечается в предисловии, “не досье — она направлена на понимание художественного смысла образа”. Авторы стремятся познакомить читателя не только с особенностями бытования героя в пределах конкретного художественного текста, но и с тем, как его оценивал его создатель, критика, современники и читатели следующих поколений. Каждая статья заканчивается тщательно подобранной краткой библиографией, включающей наиболее значительные литературоведческие работы, посвященные данному литературному герою.

“Энциклопедия литературных героев” рассматривает только героев, а не персонажей. Это понятно: иначе издание невероятно бы разрослось и, пожалуй, вряд ли состоялось вообще. И все же жаль, что сито жесткого отбора не пропустило на ее страницы таких колоритных персонажей, как, скажем, Долохов или старуха Хлестова. Конечно, авторам виднее, кого включать, а кого нет, но как обьяснить, что Фомы Гордеева тоже нет, как, впрочем, Сатина и Луки?

Есть и еще одно, правда, частное замечание, даже скорее пожелание, которое, надеюсь, будет учтено в последующих переизданиях “Энциклопедии”. Оно касается немаловажной проблемы имени литературного героя, которой на страницах книги уделено явно недостаточное внимание. В свое время Ю. Н. Тынянов исключительно точно заметил, что в художественном тексте нет неговорящих имен. Считаю необходимым хотя бы одно-два предложения посвятить семантике имен. Помните, как об этом говорил Пушкин: Я думал уж о форме плана и как героя назову… Недаром ведь структура будущего произведения связывалась в сознании поэта с именем героя! Я уж не говорю о таких “прозрачных” фамилиях, как Хлестаков или Шарп (героиня “романа без героя” Теккерея).

И тем не менее “Энциклопедия литературных героев” — исключительно удачный опыт, о котором ни в коем случае не скажешь обычное в подобных случаях присловье о “первом блине”. Книга, безусловно, удалась, и хочется надеяться, что в недалеком будущем мы получим новое издание, расширенное и дополненное.

Что касается “Словаря устаревших слов”, то в первую очередь необходимо отметить совершенно необычный тип словарной статьи, содержащей, помимо собственно толкования лексического значения слова и примеров из произведений русских писателей, еще и историко-этимологическую справку, а для некоторых историзмов, вновь входящих в употребление, специальный дополнительный комментарий, в котором отмечаются особенности современного употребления. И это еще не все. Словарные статьи сопровождаются иллюстрациями, позволяющими увидеть воочию, например, козырь, камергерский ключ (да-да, тот самый, что красовался на груди князя Василия, а Кузьма Петрович сумел доставить сыну) или ту же бирюльку — “мелкую деревянную или металлическую вещичку в виде палочки или какого-либо предмета (посуды, шляпки и т. п.), употребляемую для игры, состоящей в том, чтобы вытаскивать крючком из кучки один за другим в определенной последовательности все предметы, не задевая остальных”. Редактор словаря Г. В. Карпюк с гордостью рассказывал мне, как он, обрыскав первопрестольную, в конце концов нашел настоящие бирюльки, привез художнику, вывалил их на стол, и тот с натуры тут же сделал рисунок.

Еще один огромный плюс словаря — приложения. Одно посвящено знаменитой Табели о рангах: все 14 классов — от коллежского елистратишки до канцлера, с титулованиями, привилегиями и пр. (Ваше благородие — ведь только так называет мужицкий царь прапорщика из Белогорской крепости, и разве это случайно?) Другое приложение посвящено русским наименованиям родственников: шурин, золовка, деверь, свояченица… Многие ли могут похвастать твердым знанием этой разветвленной системы, почти нивелированной туманным и невыразительным словом родня? Есть специальное приложение, где подробнейшим образом рассказано о старинной системе мер и весов (жаль, без иллюстраций — так было бы легче представить разницу между прямой и косой саженями…).

Позволю себе сказать два слова о некоторых недочетах издания (и на солнце есть пятна!). Иногда толкования слов не совсем точны. Возьмем слово шематон/шаматон (помните Андрея Петровича Гринева?), лексическое значение дается такое: пустой человек, бездельник, шалопай (от франц. chфmer — бездельничать, быть праздным). Верно, но только лишь отчасти, потому что у этого слова более широкий смысл и не такая прозрачная этимология. Шематон, по мнению некоторых исследователей, произошло от фр. chamade (сдача, сдаваться). Например, в одном из указов Петра I об удачной баталии говорится так: “неприятель ударил шамад”. Очевидно, старый премьер-майор опасается не столько того, что Петруша станет шалопаем (каковым он, между прочим, до сей поры и являлся), сколько того, что он не перестанет им быть и из него выйдет дурной, не знающий службы солдат, способный даже на предательство (ведь именно так во все времена расценивалась добровольная сдача в плен). Иногда этимологические справки отсутствуют там, где они кажутся просто необходимыми, — например, ничего не говорится о происхождении лубка.

Можно, конечно, сказать и о том, что кое-какие статьи (к примеру, отрок, барышня и др.) в пояснительных картинках не нуждаются, а вот те, где иллюстрация действительно необходима, таковой не сопровождены, но… Все сказанное мной менее всего надо воспринимать как попытку принизить значение факта выхода подобного справочника. Еще и еще раз подчеркну его уникальность, добротность и нужность. “Школьный словарь устаревших слов русского языка” — явление не только в лексикографии или, собственно, школьной методике, но и в нашей культуре в целом.

Андрей КУНАРЕВ,

кандидат филологических наук

Русский язык

Кто написал “тушенка” через о?

Методика запоминания правил орфографии и пунктуации

“К пятерке шаг за шагом, или 50 занятий с репетитором”. Так называется книга Л.А.Ахрименковой, хорошо известная учителям и родителям, дети которых испытывают трудности в грамматике и орфографии.

Не так давно она вышла в издательстве “Просвещение” и стала настоящим бестселлером. Опыт работы с ней показал, что она действительно оказывает реальную помощь младшим школьникам в изучении русского языка. В связи с этим по многочисленным просьбам учителей и родителей издательство решило продолжить выпуск этой серии.

Новая книга этого автора под тем же названием предназначена более старшим ребятам. Предлагаемый в ней материал соответствует программе 5-го класса, но работать с пособием полезно и старшеклассникам, имеющим проблемы с русским языком. Нетрадиционная методика, показавшая высокую эффективность и доступность как для одаренных детей, так и для испытывающих определенные трудности в обучении, позволяет детям быстро усвоить и закрепить правила русской орфографии и пунктуации.

Вторая книга, как и первая, удивительно проста и понятна. В ней нет сложных определений. Здесь сконцентрированы “выжимки” самых основных правил, которые должны остаться в памяти ученика как прописная истина на всю жизнь. Это как “ЖИ-ШИ” или “Цыган вошел на цыпочках…”

Занятия в пособии построены таким образом, чтобы ученик путем постепенных, регулярных и однотипных упражнений мог быстро усвоить и закрепить правила написания трудных слов, без колебаний расставить знаки препинания… А для того чтобы почувствовать свою силу или слабинку в грамотности, после выполнения заданий можно проверить их правильность, заглянув в ответы.

Ольга НИКОЛАЕВА

Литература

Почему не состарился Чацкий?

Сочинения различных жанров

Не секрет, что одна из наиболее ярких форм творческой работы в школе – это сочинение. В нем так много всего: и собственное суждение, и оценка того или иного события, поиск, умение работать с книгой, получение новой информации и знаний.

В то же время именно сочинения вызывают иногда особую трудность у ребят. В помощь школьникам, учителям и репетиторам в издательстве “Просвещение” вышла новая книга Т.А.Калгановой “Сочинения различных жанров в старших классах”. Это не собрания лучших школьных сочинений для поверхностного переписывания. Новая книга – помощник тем, кто хочет научиться излагать свои мысли грамотно и красиво. В ней есть работы учеников и абитуриентов, но все они даны как наглядный материал, своеобразный текст упражнений, к которым даны задания. Это не образцы, а материал для самостоятельной работы читателей.

Отказ от пособий, в которых есть сочинения на все случаи жизни, – принципиальная позиция автора книги, глубоко убежденного: чтобы научиться писать сочинения, нужно их писать самому.

Опираясь на современные подходы к проведению письменных работ в старших классах, автор предлагает систему занятий по развитию речевой культуры учеников и варианты подготовки к выпускному экзаменационному сочинению, знакомит с такими жанрами сочинений, как эссе, рецензия, очерк, дневник.

В книге представлены рабочие материалы по изучению программных произведений. Интересен раздел книги, в котором рассказывается о системе письменных работ в классических гимназиях дореволюционной России.

Книга в первую очередь предназначена выпускникам и учителям-словесникам, а также абитуриентам.

В ближайшее время в изд-ве “Просвещение” выйдет еще одна книга для словесников: О.Ю.Богданова и др. “Экзамен по литературе: от выпускного – к вступительному”.

Ольга ШАВЫРИНА