Лес, точно терем расписной. Прогулки под бунинскими липами

Несколько летних дачных сезонов в период с 1896 по 1900 год Иван Алексеевич Бунин (1870-1953) провел в подмосковном Царицыне. Это были годы его «донжуанства», лучшие, яркие молодые годы, вспоминая о которых, он цитировал Огарева:Кругом шиповник алый цвел, Стояли темных лип аллеи. Одна из таких аллей сохранилась и до наших дней. Она тянется от Фигурного моста до Малого дворца в Царицыне.

Описывая в стихах и прозе природу Царицына, он делал акцент на осенние мотивы. Если у Пушкина была Болдинская осень, то у Бунина – осень царицынская. Царицынская осень легла в основу стихотворения Ивана Бунина «Листопад»:

Лес, точно терем расписной,

Лиловый, золотой, багряный

Стоит над солнечной поляной

Завороженный тишиной…

А между кленами синеют

То там, то здесь в листве

сквозной

Просветы в небо, что оконца.

Лес пахнет дубом и сосной,

За лето высох он от солнца.

И осень тихою вдовой

Вступает в пестрый терем свой…

О пребывании Ивана Бунина на дачной Покровской стороне Царицына напоминает усадьба Муромцева, территория дач Ерохова, застроенная территория дач Щербинина, круглый луг для променада дачников (ныне стадион), остаток сада Дипмана у Театра юного зрителя, мост Бунина возле сада Дипмана, берег Верхнего царицынского пруда.

Вот стихотворение поэта без названия, которое по праву можно было бы назвать «Пруды Царицына»:

Нет солнца, но светлы пруды,

Стоят зеркалами литыми.

И чаши недвижной воды

Совсем казались бы пустыми,

Но в них отразились сады.

Вот капля, как шляпка гвоздя,

Упала – и, сотнями игол

Затоны прудов бороздя,

Сверкающий ливень запрыгал.

И сад зашумел от дождя.

Во времена Ивана Бунина Верхний царицынский пруд имел три затона, образованных речками Язвенкой, Черепишкой и Городней. Ныне осталось только два – от Язвенки и Черепишки. Третий «бунинский» затон от речки Городни запрудил дамбой управляющий Министерства императорского двора и уделов Николай Александрович Рахманинов. И затон, обмелев, исчез.

Любопытно, что у Тургенева в романе «Накануне» Верхний пруд – это «застывшая масса стекла… в огромной купели», а у Бунина – «зеркало литое» и «чаши недвижной воды».

В этот же период дачных сезонов в Царицыне Буниным написано еще одно стихотворение с осенним мотивом:

Листья падают в саду,

Пара кружится за парой…

Одиноко я бреду

По листве в аллее старой…

…Листья кружатся, шуршат.

Ветер с шумом налетает –

И гудит, волнуясь, сад

И угрюмо замирает.

Но в душе – все веселей!

Я люблю, я молод, молод:

Что мне этот шум аллей

И осенний мрак и холод?

Пребывание в Царицыне многих писателей и поэтов влекло к романтическим образам. Не избежал этого и Иван Бунин. В уже цитированном стихотворении «Листопад» он дает такую зарисовку:

О, мертвый сон осенней ночи!

О, жуткий час ночных чудес!

В сребристом и сыром тумане

Светло и пусто на поляне:

Лес, белым светом залитой,

Своей застывшей красотой

Как будто смерть себе пророчит.

Сова и та молчит, сидит

Да тупо из ветвей глядит,

Порою дико захохочет…

Романтично звучит и следующая строка у Бунина:

Усадьба по-осеннему молчала.

Весь дом был мертв

в полночной тишине…

Мотивы царицынской осени звучат и в прозе Бунина. Короткий рассказ «Десятое сентября» навеян воспоминаниями о трагическом случае, свидетелем которого был Бунин в Царицыне. Впервые опубликованный в 1961 году в Нью-Йорке с датой «Москва, 1903 год», рассказ заканчивается словами: «…Из пруда за садом ее вытащили баграми только в сумерки, с трудом принесли в дом и положили мокрую, ледяную, тяжелую, с синим лицом на голом полу в гостиной, освещенной чьей-то кухонной лампочкой. Ночью шел уже ровный, затяжной осенний дождь…»

Дотошный критик может спросить, а почему краевед Игорь Сергеев привязывает этот рассказ именно к Царицыну. Ведь у Бунина нет никакой привязки.

Дело в том, что этот же случай использовал проживавший в тот же период в Царицыне Борис Зайцев, работая над повестью «Аграфена». Кроме того, этот же случай упомянут в частной переписке проживавшей в Царицыне Екатерины Михайловны Лопатиной к Лидии Филипповне Нелидовой-Маклаковой, хранящейся в Российском государственном архиве литературы и искусства.

Желательно, чтобы места пребывания Бунина в Царицыне были как-то отмечены. Например, безымянный сквер между 6-й и 7-й Радиальными улицами, выходящий на Липецкую улицу около пищевого колледжа, мог бы быть назван сквером Бунина, с установкой в его центре бюста писателя или другого памятного знака. Здесь необходимо проложить пешеходные тропы и расставить скамейки.

Есть идея на круглом постаменте памятника (по аналогии с памятником Грибоедову) изобразить дореволюционных дачников, проживавших в Царицыне: худощавую девушку с тросточкой и в канотье с собакой – сеттером (писательницу Лопатину), двух священников, Казанцева и Фивейского, и девушку с велосипедом – Веру Николаевну Муромцеву.

Именно здесь на территории безымянного сквера, в несохранившейся усадьбе потомственных москвичей Ероховых, летом 1896 года жил писатель Иван Бунин. Перечитайте его рассказ «Кума» – это о житейских событиях в этой усадьбе.

Свой вариант установки памятника есть и у главного архитектора Южного административного округа Москвы Николая Борисовича Борисевича (он же автор памятников «Жертвам сталинских репрессий» и «Первым борцам за Советы» в Царицыне). Он считает, что памятник Бунину следует поставить в наиболее оживленном месте, рядом с бывшим садом Дипмана у областного Театра юного зрителя, так как именно в ресторан «Сад Дипмана» в летние сезоны 1898-1900 годов вместе с писателем Телешовым захаживал будущий лауреат Нобелевской премии по литературе.

Игорь СЕРГЕЕВ, член ассоциации «Бунинское наследие» и клуба читателей «Доживем до понедельника»