На чтение: ≈ 3 мин.В ХVIII веке на смену возвышенному эпическому идеалу Возрождения пришла мода на изысканность. Женщина представала этакой жеманной куколкой в парике и пышном платье с фижмами. Ценятся не статность и величавость, а скорее подвижность, маленький рост, изящное, некрупное телосложение. От лица требуют не классической красоты, а пикантности, живости мимики и вечно лукавой улыбки на устах. И конечно, красавицы в избытке пользуются пудрой, помадой, румянами и мушками.
Любопытно взглянуть на изображение знаменитой венецианской танцовщицы Барберины кисти Розальбы Каррьеры, по которой в то время сходили с ума все ценители прекрасного, а суровый солдафон Фридрих Прусский чуть ли не насильно перевез ее в свой театр, не остановившись даже перед угрозой войны с Венецианской республикой. Ничего особенного, сказали бы сейчас: ну милое личико (не более того), ну затянутая донельзя талия. Видимо, весь секрет в обаянии модели в жизни.
В Англии критерии женской красоты были намного строже и изысканнее. Аристократизмом дышат портреты Томаса Гейнсборо. На самом знаменитом – герцогини де Бофор – мы видим утонченную даму с лукавой уверенной улыбкой, с бледной кожей, едва тронутой румянцем (и то и другое, похоже, ухищрения косметики). Обращают на себя внимание узкая рука с длинными пальцами и пышная высокая прическа со шляпкой (представляете, сколько на эту красоту уходило времени!). В конце ХVIII века на смену образу жеманницы пришел образ естественной красоты, которой отдали дань и русские женщины. Вот портрет Струйской работы Федора Рокотова, созданный в одно время с портретом Гейнсборо: на нас смотрит пленительная женщина с темными бездонными глазами и темно-русыми волосами. Ничего лишнего – ни отвлекающего от лица наряда, ни вычурной прически. Подчеркнута в первую очередь внутренняя красота модели – если хотите, перед вами наглядное воплощение выражения «загадочная русская душа».
Выбор читателей
Комментарии