На чтение: ≈ 28 мин.На празднике в МГТУ имени Баумана одна из групп первокурсников удостоилась особого внимания и теплых слов заместителя председателя Правительства России Галины Кареловой. Были на то причины. Они пришли в вуз, чтобы вопреки нарушениям слуха проторить путь к полноценной жизни.
В конце встречи со студентами-инвалидами вице-премьер произнесла фразу, которая наверняка прибавила им уверенности, энтузиазма, душевных сил: «Если кто-то будет вас обижать, моя фамилия – Карелова».
Согласитесь, немногим выпадает такой карт-бланш от вице-премьера по социальной сфере. Даже среди тех, кто остро нуждается в помощи.
Во власти и обществе все активнее поднимают образовательные проблемы молодых защитников России. Но до карт-бланша, эффективных решений далеко. Юные защитники Отечества, искалеченные войной, безногие и безрукие, по-прежнему мучительно ищут ответ на вопрос: куда ж нам теперь? Куда?! И не знают, у кого искать защиты…
Им, увы, недоступна и малая толика тех образовательных чудес, которые творят для своих питомцев-инвалидов педагоги Бауманского университета.
Там же, в МГТУ, выпала возможность узнать: как видятся эти проблемы в высшей степени компетентным профессионалам?
Собеседники «ВО» – начальник Управления специального образования Министерства образования РФ, кандидат педагогических наук, доцент Татьяна ВОЛОСОВЕЦ и лауреат премии Президента России за разработку научно-методических основ и реализацию системы непрерывного интегрированного высшего профессионального образования инвалидов, член совета директоров Международного проекта PEN-International (сети послешкольного образования инвалидов), директор и руководитель проекта PEN-Russia, директор Головного учебно-исследовательского и методического центра профессиональной реабилитации лиц с ограниченными возможностями здоровья (инвалидов) МГТУ им. Н.Э. Баумана, кандидат технических наук Александр СТАНЕВСКИЙ.
Чудеса технологий – студенту-инвалиду
– Татьяна Владимировна, в чем уникальность центра профессиональной реабилитации МГТУ имени Баумана?
Т.В.: Более чем десятилетний опыт работы центра по новым программам свидетельствует: социальные технологии МГТУ имени Баумана формируют качественно новую формацию инвалидов, которые, как ни удивительно, не считают себя инвалидами.
Поразительно, но у них даже отношение к жизни меняется – с потребительского на стремление и способность занять достойное место в обществе, самостоятельно обеспечивать себя и жить полноценно. В университете они получают качественное образование, которое дает инвалидам возможности уверенно выйти на общий рынок труда востребованными профессионалами, плодотворно трудиться и стать обеспеченными, даже богатыми, социально благополучными людьми.
– А на что надеяться инвалидам, не попавшим в МГТУ?
Т.В.: В прошлом году Министерство образования начало работу по распространению разработанных в МГТУ технологий обучения инвалидов. Опыт центра уже используется в четырех городах России – Владимире, Екатеринбурге, Красноярске и Санкт-Петербурге. По федеральной программе развития образования наше министерство направило туда мультимедийные лаборатории, подобные созданной в Бауманском университете, чтобы повысить качество образования инвалидов в вузах. В следующем году планируем продолжать эту работу. Еще 4 вуза страны будут оснащены подобными лабораториями.
– Александр Григорьевич, насколько эти технологии затратны? Во сколько раз обучение инвалидов дороже, чем обычных студентов?
А.С.: В зависимости от специальности. На информатике – несущественно. А вот когда мы готовим специалистов тяжелого машиностроения…
– Тяжелое машиностроение? Инвалиду? Зачем?!
А.С.: Считаете, наш выпускник-инвалид не может плодотворно трудиться в машиностроительной отрасли, участвовать в конструировании двигателей, турбин, генераторов? А я утверждаю: может! И не хуже других.
Т.В.: Инвалид способен стать отличным инженером-конструктором. Политика в организации обучения инвалидов должна быть эффективной. Нужно вкладывать средства в их обучение тем специальностям, которые востребованы, оправдывают затраты.
– Какова же цена вопроса?
А.С.: Обучение самого «тяжелого» инвалида (как эксперт ЮНЕСКО замечу, что наши глухие студенты по категории сложности обучения – на втором месте после слепоглухих), в зависимости от специальности, обходится в 2 – 4 раза больше, чем обычного студента. Но это уникальный результат Бауманского. В спецучреждениях – в 10 раз дороже.
– В чем секрет?
А.С.: В эффективных дистанционных формах учебы, которые в МГТУ могут использовать все студенты, а не только инвалиды. Так, инженерные специальности, связанные с машиностроением, требуют дорогостоящей лабораторной базы. Но зачем создавать ее во всех вузах, если по одним направлениям такая база есть, например, в Калифорнии, по другим – у нас? Там при подготовке кадров получают информацию от нас, а мы – от них. Тот, у кого есть лабораторный комплекс, определяет цену, и вузы просто подписываются на информационную услугу – лабораторный курс. В итоге резко повышается эффективность образовательной системы в целом.
Перспективы дистанционного обучения велики. Мы работаем с московскими школами №№22 и 30 и можем обучать детей дистанционно из нашей университетской аудитории.
– Словом, МГТУ создал новейшие технологии образования, которые множат молодые таланты, превращают инвалидов в полноценных людей, а Минобразование распространяет эти ноу-хау в вузах России. Думается, они нужны не только в вузах и «продвинутых» столичных школах.
– Военная молодежь остро ставит проблемы образования. Дословно:
В ходе встречи Президента России с моряками Тихоокеанского флота в августе минувшего года один из них спросил: «Раньше по окончании военной службы военнослужащий, который отлично выполнял свой долг, имел льготы на поступление в вузы… Какова реальность моего льготного поступления в настоящее время?»
Президент ответил:
– Я думаю, что эта льгота вполне обоснованна. Если от других льгот, особенно в экономике, мы стараемся уходить, и это правильно, то вот для того чтобы сделать военную службу более привлекательной, думаю, что вполне льготу подобного вида можно делать более обеспеченной и более реализуемой. Поэтому я еще раз на эту тему подумаю, в правительстве посоветуемся и посмотрим, как сделать это более эффективным инструментом для того, чтобы сделать военную службу более привлекательной. Это, конечно, в значительной степени должно будет коснуться и контрактников.
Военные моряки поинтересовались, как он относится к совмещению службы и обучения в вузе заочно или на вечерней основе.
Путин сказал, что это замечательно! И добавил, что у молодого человека, который посвятил себя службе в армии, «должно быть нечто такое, что делает эту службу привлекательной. Возможность получить образование – один из элементов этой привлекательности».
А в Послании Федеральному Собранию РФ президент заявил:
«Отслужившие 3 года по контракту должны получить ряд преференций, в том числе гарантированное право на высшее образование за государственный счет».
– Видите ли вы перспективу развития дистанционного образования для военной молодежи России?
Т.В.: Благодаря соответствующему закону дистанционное образование в России получило право на жизнь, стало признанным, легитимным. У него есть будущее. Но профессиональное образование – не только знания, а еще и методологическая культура, способность творчески мыслить. Дистанционно можно научить воспроизводить полученную информацию. Но методология мышления, творчества формируется только в личном общении с педагогами, формами учебы, которые невозможны в рамках дистанционного обучения. Синтез разных форм обучения с усилением информационной составляющей способен дать результат. Но подготовить профессионала только через компьютер нельзя.
Сфера дистанционного обучения – дополнительное образование, переподготовка, повышение квалификации.
– И подготовка к поступлению в вуз или техникум?
А.С.: Естественно!
– Но ведь как раз это и нужно нашим солдатам и матросам, мечтающим о вузах! Кстати, американские моряки на кораблях, находящихся в плавании, осваивают курсы под контролем открытого университета Нью-Йоркской технологической школы. Во время войны в Персидском заливе (1990 – 1991 гг.) более 4000 американских военнослужащих учились дистанционно. Как создать такие возможности для нашей военной молодежи?
А.С.: Чисто технических преград для дистанционного образования нет. В МГТУ созданы соответствующие элементы инфраструктуры, отработаны технологии. Но есть много других нерешенных проблем, поэтому мы его как самостоятельную форму образования не используем.
С чисто технической точки зрения учить военнослужащих дистанционно возможно. Но для этого необходимо решить целый ряд весьма непростых вопросов. Взять хотя бы каналы связи. Лаборатория, созданная в МГТУ по программе PEN-International, из которой мы работаем с Америкой, стоит 2,5 миллиона рублей. Кто купит такое оборудование для военных или оплатит услуги провайдеров (каналы связи), а также компьютеры, эксплуатацию техники, авторские учебные курсы, создание электронных учебников? Можно разработать любую программу. Но кто выступит заказчиком и будет ее финансировать?
– У силовых структур на это, видимо, еще долго не будет денег. Выхода в интернет пока нет даже у многих военных вузов и органов управления военным образованием. О гарнизонах, казармах и речи нет. В итоге солдаты, матросы, как и дети защитников Отечества в гарнизонах, при подготовке к поступлению в вузы обречены на «дедовскую лучину» методов самообразования прошлого века. Им недоступны современные технологии, элитные лицеи, колледжи, подготовительные курсы. Часто в гарнизонах даже современных вузовских учебников не сыскать! Поэтому их доступ к знаниям ограничен, шансы пробиться в вузы все призрачнее. Именно поэтому все острее их потребность в организованном, эффективном предвузовском дополнительном образовании.
Боль
– 23 февраля во время посещения президентом госпиталя имени Бурденко младший сержант Александр Папст обратился к главе государства по поводу того, что многим раненым бойцам хотелось бы получить высшее образование, так как физическая работа теперь им просто не по силам. Но соревноваться за поступление в вузы наравне с «гражданской» молодежью они вряд ли смогут. Президент ответил, что необходимо разработать систему социальной помощи уволившимся из Вооруженных Сил в целом, нужно подумать и над отдельной программой помощи военнослужащим, получившим ранения. «Верховный главнокомандующий дал приказ готовить соответствующую программу, в разработке которой, конечно же, должно будет участвовать не только Министерство обороны», – сказал после встречи министр обороны. А через месяц он доложил президенту о разработанных министерствами обороны, труда и социального развития совместно с Минобразованием мерах.
Но дойдут ли они до каждого солдата и матроса, раненого, инвалида боевых действий? По поводу преград на их пути к образованию редакция получила такой отклик:
«Не хочется быть понятым превратно, однако, похоже, враг действует против нас не только в Чечне. Правда, по российским городам и весям окопался иной противник, вооружен не автоматами и минометами, а черствостью, эгоизмом, иезуитским бездушием. Его не учили иноземные инструкторы. Он говорит на нашем родном языке. Но плотные бюрократические «боевые порядки» вполне сравнимы с засадами боевиков и фугасами на дорогах. Они убивают в юных душах веру в справедливость и закон. Одиночки с таким противником не совладают – тут нужна помощь всех эшелонов власти вплоть до президента».
Более сдержанно, но, по сути, то же самое говорил мне через некоторое время после беседы с президентом Александр Папст…
Т.В.: Совершенно с вами согласна. Действительно, сейчас в России не так много делается для образования инвалидов, как хотелось бы. И задача Министерства образования – создать условия, чтобы они смогли его получить.
В июне прошла коллегия нашего министерства, посвященная профессиональному образованию инвалидов. Думаю, проблема сдвинулась с мертвой точки. Решением коллегии определено, что ряд вузов, техникумов и учреждений начального профессионального образования будут заниматься обучением инвалидов. Таким образом, мы охватим все 3 уровня профессионального образования, чтобы его могли получать все инвалиды – детства, войн и получившие увечья в результате несчастных случаев.
– Есть ли в этом решении, других документах, программах конкретные направления образования инвалидов «горячих точек», формы работы с ними?
Т.В.: По опыту нашего управления – специального образования – могу сказать: мы не дифференцируем инвалидов. Надо учить всех, у кого есть желание.
– Но искалеченные войной обречены на поражение в состязании на вступительных экзаменах с инвалидами детства, которые долгие годы сосредоточены на учебе. Увечье в бою – тяжелая психологическая травма. Рвет в клочья душу, угнетает способности к учебе. Нужна социальная реабилитация. Образование, начиная с предвузовского – возрождения способности к учебе, – мощный, может быть, главный ее фактор. Не зря, задавая вопрос президенту, Александр Папст подчеркнул, что раненым не под силу тягаться с гражданскими сверстниками.
Это действительно так. С начала контртеррористической операции на Северном Кавказе через госпиталь им. Бурденко прошло около 2,5 тысячи раненых, а припомнили одного инвалида, поступившего в вуз. Калеки войн при нивелировке с другими проигрывают и, не найдя места в жизни, становятся алкоголиками, наркоманами, бомжами, рабами «нищенской» мафии. Такова горькая правда.
Она и в том, что безработные, нищенствующие инвалиды боевых действий – на глазах тех, кому служба предстоит. Каждый такой пример уменьшает число желающих идти в армию, плодит уклонистов от призыва. При том, что силовые структуры испытывают дефицит солдат-контрактников, продолжается отток кадров из Вооруженных Сил. Так что неблагополучие инвалидов войн бумерангом бьет по отношению молодежи к военной службе, комплектованию силовых структур, переводу их на контракт, сказывается на решении проблем обороны и безопасности страны.
А нравственный аспект? Искалеченные бойцы, в отличие от прочих, свой долг Отечеству и обществу отдали до конца. Ценой здоровья, боли, крови, страданий защитили страну, всех нас от терроризма. Намерено ли общество отдавать долги своим израненным защитникам, дополнить решения власти активизацией заботы и помощи им? Это вопрос нравственности общества!
Что мешает обеспечить подход к «военным» инвалидам, отвечающий их особенностям, которого они достойны?
А.С.: Да, проблема существует, но все начинается со статистики, а Минтруд и прочие ее по этой категории инвалидов не дают.
– А нет статистики – нет и проблемы, нет отправной точки для ее решения, нет финансирования и прочего? Что же делать?
Т.В.: Статистики действительно нет. Но проблема настолько остра, что надо начинать работу сейчас, может быть, даже в той форме, которая раньше называлась вузовскими подготовительными отделениями, организовать какую-то специфическую предварительную подготовку к обучению в вузах, техникумах, переподготовку для тех, у кого уже есть профессиональное образование. Думаю, это можно сделать с помощью дистанционного обучения и других форм дополнительного образования.
Кстати, решение коллегии министерства о профессиональном образовании инвалидов, хотя в таком ключе коллегия проблему не рассматривала, может стать для этого подспорьем.
А.С.: На мой взгляд, правильность и фундаментальность решений коллегии (а это действительно прорыв в профессиональном образовании инвалидов) может подтвердить их детализация в конкретном деле. И если в их контексте удастся решить проблему – это и будет подтверждением правильности подходов, сформированных Минобразованием.
Поймут ли государство
и общество?
А.С.: Наш опыт свидетельствует, что готовность государства и общества к пониманию, во-первых, самой проблемы и, во-вторых, путей ее решения чрезвычайно спорна. Мы вновь демонстрировали те наработки, о которых не знает никто. А ведь они в нашей рутинной практике уже десятилетие! Поэтому считаю, что любую программу надо начинать с информационного обеспечения. Оно имеет ключевое значение.
– Именно для этого «Учительская газета» и «Военное образование» уже около полугода проводят акцию «Помоги защитнику России!». Самую деятельную поддержку мы встретили со стороны руководителя Департамента образования столицы Любови Петровны Кезиной. Она сообщила, что московские педагоги организуют на базе госпиталей обучение раненых с учетом их индивидуальных особенностей.
Конечно, мы понимаем, насколько это непросто. Поэтому хочется, чтобы к московским педагогам присоединились все, кто способен принести пользу раненым. Может ли МГТУ участвовать в акции, используя свой опыт обучения инвалидов?
А.С.: Готов ли Бауманский взаимодействовать со столичным Департаментом образования во главе с Любовью Петровной Кезиной? По определению! Ведь ректор МГТУ Игорь Борисович Федоров и Любовь Петровна – сопредседатели совета при правительстве Москвы, который занимается этими вопросами. Безусловно, университет готов оказать всяческую помощь и поддержку. Но наши возможности гораздо меньше, чем у города. Так что в этом взаимодействии главенствующая роль – за столицей, Любовью Петровной и ее коллегами.
– Проблема не сугубо московская. Инвалиды боевых действий лечатся и живут по всей стране, значит, пример столичного Департамента образования может быть подхвачен в других регионах, может проложить путь к осознанию остроты проблемы и необходимости ее решения всем обществом.
Т.В.: Согласна с вами. Начинание московских педагогов достойно всемерной поддержки и нашего управления, и других структур, того, чтобы его подхватили регионы. Вместе с тем есть важнейший нерешенный вопрос.
Ответь, парламент: где закон?
Т.В.: Еще в 1996 г. разработан закон о специальном образовании для лиц с ограниченными возможностями здоровья (инвалидов). Его дважды принимала Госдума, и дважды президент Ельцин налагал вето. До сих пор этот закон бродит в коридорах согласования между Думой и президентом. Конечно, он морально устарел. Но считаю, что его все равно надо принимать в любом виде – устаревшем, усеченном, каком угодно!
– Почему?
Т.В.: Пока нет федерального закона, регионы не могут принимать подобные законодательные акты. А там разработаны великолепные проекты региональных законов о специальном образовании, но они обречены пылиться на полках, пока нет федерального закона. А главные проблемы образования инвалидов – и военных, и всех российских – остаются неразрешимыми из-за правового, законодательного вакуума. Вот почему нужен федеральный закон. И как можно скорее!
– Вы не возражаете, если публикация беседы станет нашим запросом в профильные комитеты парламента и другие структуры, причастные к поднятым проблемам?
Т.В.: Согласна.
А.С.: Это хорошее предложение.
– Итак…
Вопрос ребром
Президент считает нужным дать защитникам Отечества гарантированное право на высшее образование за государственный счет, сделать образовательную льготу более обеспеченной, реализуемой, высшее образование – эффективным инструментом привлекательности военной службы, а идею совмещения службы с учебой – замечательной. Но право на образование не реализовать без знаний. Для этого военнослужащим необходимы эффективные формы подготовки к поступлению в вузы, дополнительного (предвузовского) образования и условия для совмещения учебы со службой.
Кто, когда и как создаст такие условия, гарантии, законодательные, финансовые, материально-технические и организационные механизмы их реализации? Для всех защитников России, но прежде всего для тех, кто воевал и отдал ратный долг кровью.
Какой будет отдельная программа помощи раненым военнослужащим, о которой говорил Президент России? Какие даст им права и гарантии? Получат ли они эффективную систему, гарантирующую получение полноценного профессионального образования всех уровней, включая высшее?
Когда неразрешимые ныне проблемы образования инвалидов решит федеральный закон?
Все эти вопросы не только социальные, так или иначе касаются военной реформы, обороны и безопасности России, патриотического воспитания молодежи. В конце концов нравственности государства и общества. Или безнравственности?..
Беседу вел Сергей МАНЮКОВ
Выбор читателей
Комментарии