Краткосрочный отпуск солдата. Непридуманная история

В ту пору, когда соседского Витьку призвали в армию, я ходил в десятый класс. Несмотря на разницу в возрасте, мы были близкими друзьями. Я, как и все деревенские мальчишки, уважал его за доброту, честность, умение постоять за себя и защитить слабых.

Витькин отец, Василий Кузьмич, воевал подрывником, был ранен, часто болел. «Ваши легкие как промокашка», – предупреждали врачи и советовали избегать простуды. «Чему быть – того не миновать», – говорил бывалый партизан. Он продолжал работать – пас колхозный скот. И однажды осенью, попав под проливной дождь, простудился, слег и стал таять на глазах. Вот тогда тетка Серафима и дала сыну телеграмму. Краткосрочный отпуск по семейным обстоятельствам солдат-пограничник старался уплотнить до предела. Он работал не покладая рук: чистил хлев от навоза, таскал на санках воду и наполнял ею всю имеющуюся в доме посуду, пилил и колол дрова и даже поправил соломенную крышу сарая. По вечерам Витька садился у кровати отца и рассказывал ему о проделанной работе. Отец одобрительно кивал головой и, давясь кашлем, сетовал: «Дров не хватит до весны. Я не успел заготовить…» Та зима выдалась на редкость снежной, морозной. Все от мала до велика сидели по домам и без острой надобности старались не покидать своих теплых, занесенных по самую крышу хат. И когда осунувшийся Витька заглянул к нам, я понял, что его привела крайняя нужда.- У тебя каникулы, помоги заготовить дрова. Мне одному не справиться.- О чем разговор, – отозвался я. – Конечно. Накануне был обильный снегопад, зимник перебило, и пегая лошадь по кличке Боня едва тащилась, утопая в снегу…Мы свернули в глубь леса и остановились пораженные. Молодой березняк, толщиной в оглоблю, стоял плотной белой стеной. Свет разливался вокруг. В ядреном воздухе царила звенящая от мороза зимняя тишина. Витька снял фуфайку и накинул на спину потной Боне, чтобы та не простудилась. Я последовал его примеру. Потом он ослабил поводья, положил охапку сена. Боня стала неторопливо жевать, а мы, взяв топоры, принялись за работу.Когда первый воз был готов. Витька, сказал: – Я повезу дрова, а ты потихоньку руби. Нам надо успеть привезти три воза до темноты.Витьки не было долго, а когда вернулся, по его лицу я понял: что-то случилось. Парень по-стариковски, не спеша, вылез из саней и чужим голосом произнес глухо:- Отец умер…Витька крепился, не плакал. Но тут Боня дернула сани, и возок зацепил его за колено. Он присел и тихо заплакал.- Не плачь, – твердым голосом сказал я. – Отца уже не вернешь. Надо о матери позаботиться. Давай дальше работать…Витька успокоился. Однако было видно, что силы оставили его. Он работал без огонька.- Давай перекурим, – сказал Витька,  хотя мы оба не курили. – Ты отдохни, а я пройду вперед, поищу березняк потолще. Слышишь, впереди кто-то рубит…Прошло несколько минут. Витька вернулся и сказал:- Эти дрова пусть пока лежат. Здесь неподалеку чей-то воз сухого березняка, заваленный снегом. Видно, заготовили еще по осени. Мы живо погрузим те дрова, а свои отвезем позже.Я был удивлен – раньше за Витькой подобного не водилось, никогда не ловчил. Я попытался отговорить его:- Мы нарубим сами. Завтра приедем. – И чтобы Витька не принял меня за труса, добавил: – А вдруг это дрова какой-либо старушки? – Нет, завтра хлопот много. А через два дня мне уезжать, – стоял на своем Витька.Мы подъехали к чужим дровам. Когда я притронулся к ним, нехорошее предчувствие шевельнулось во мне. Я еще раз попытался отговорить Витьку, но он решительно сказал:- Грузим быстрее…Мы уже заканчивали погрузку, когда за спиной раздался резкий окрик:- Стой, стрелять буду!Мы оглянулись. Позади нас в нескольких метрах стоял на лыжах Володька Бузыкин, по прозвищу Буза, с ружьем наизготовку.- Что, на дармовщинку нарвались… А ну живо разгружай, а то насквозь продырявлю, – рявкнул Буза.Мы знали, что с жителем соседней Карповки, уже отсидевшем два года за драку, шутки плохи. Раздался щелчок, Буза взвел курки. Не глядя друг на друга, мы стали разгружать воз. Когда дрова были сложены, Буза подъехал к нам вплотную. Повернув ружье дулом вниз, ткнул Витьку прикладом в голову. Тот упал на дрова. Из раны на лбу хлынула кровь. Я потянулся за обрубком березы, но Буза крикнул: «Стоять!»- Будешь знать, как на чужое зариться, – скрипнул зубами и сплюнул на снег Буза. Он развернулся и скрылся в лесу.Витька сидел на дровах, я комкал снег и прикладывал к его ране. Мимо нас, восседая на возу березняка, проехал деревенский мужик Степка Гаврилин. Взглянув в нашу сторону, он ухмыльнулся, но ничего не сказал. В деревне Степку не любили за длинный язык и окрестили Звонарем. …В Ольховку мы вернулись в сумерках. Возле дома Антоновых толпился народ. О происшествии в лесу знала уже вся деревня. «Степка растрезвонил, – сказал убитый горем Витька. – Это мне наука впредь, как зариться на чужое добро…»Мы боялись, что деревенские бабы осудят нас: в деревне всегда не любили воров. Но вопреки всему бабы заняли нашу сторону. Объяснить это было нетрудно,  в семье Антоновых было большое горе. В тот день закончилось мое детство.​Петр КУЗНЕЦОВ, учитель, Сельцо, Брянская область