Конец прекрасной, но не случившейся эпохи

Квентин Тарантино – самый богатый и успешный киновед на свете и, конечно, один из самых известных режиссеров, но первая характеристика тоже очень важна. Он начинал с видеопроката, где годами смотрел десятки тысяч фильмов без разбора, вследствие чего сегодня он разбирается в кино лучше, чем почти все его рецензенты.

Тарантино без зазрения совести использует целиком изъятые из контекста любимые сцены из понравившихся ему картин, и это обильное цитирование часто никак сюжетно не обосновано: просто так персонажи разыгрывают по ролям любимый Квентином момент (особенно заметно в дилогии «Убить Билла»). Скорые на расправу критики годами обвиняют его в плагиате, но на самом деле все наоборот: его творческий метод – новаторский. Фильмом «Криминальное чтиво», к удивлению многих победившим на чопорном Каннском фестивале в 1994 году, Тарантино провозгласил начало новой эпохи кинопостмодерна, где цитата, аллюзия и оммаж стали главными инструментами режиссера, причем не только авторских фильмов, но и вполне себе кассовых: эпигонов у Тарантино куда больше, чем картин, которые он успел пока снять, начиная с Гая Ричи и продолжая недавним россиянином-дебютантом Кириллом Соколовым («Папа, сдохни»).
Известны фильмы Тарантино также и откровенными или жестокими сценами: он эстетизирует и фетишизирует насилие и секс, а значит, нарочно сводит на нет весь шоковый эффект от них. Если в кадре у Тарантино есть кровь, то лишь там, где без нее никак нельзя было обойтись для воплощения его художественного замысла. Не стоит относиться к фильмам Тарантино как к попытке инсценировать снафф (так называют видео с реальными смертями и насилием, которые, как гласит городская легенда, снимают где-то в подполье, чтобы сбывать пресыщенным маргиналам), он лишь поклоняется низкому жанру, возводя его в высокий, продвигая на снобистских мировых фестивалях, а в низком жанре шок-контента, конечно, всегда было навалом (нужно же режиссерам фильмов категории B привлекать зрителя, если у них нет столько денег, как у какого-нибудь Тарантино). Одна такая довольно жесткая, хотя драйвовая и забавная сцена есть в финале его новой восхитительной картины, идущей в прокате с 8 августа, – «Однажды в… Голливуде» (название – любовная отсылка сразу к двум фильмам классика спагетти-вестерна Серджио Леоне – «Однажды на Диком Западе» и «Однажды в Америке»).
В кадре встречаются два актера, суммарный гонорар которых, как казалось раньше, не потянет ни один кинобюджет, но вот Тарантино удалось их уговорить, – Леонардо Ди Каприо и Брэд Питт. Оба они уже работали с Квентином: Ди Каприо в свое время зря не номинировали на «Оскар» за злодейскую роль в «Джанго освобожденном», а Питт славен как один из тех самых «Бесславных ублюдков». Первому досталось играть, в общем-то, себя, пресыщенного капризного актера Рика Далтона, который способен выдать поразительную игру, когда потребуется (в фильме этот момент – монолог на съемках, воспроизводящий сцену из сериала «Лансье» (Lancer), там эту роль играл Джо Дон Бейкер), второму – его лучшего друга и каскадера-дублера Клиффа, совершенно на него не похожего внешне, но готового рискнуть жизнью там, где рисковать его нанимателем может быть опасно. Сама эта парочка – олицетворение лицемерности и двуличия голливудской системы, где ничто не по-настоящему, где все аккуратно, в декорациях и без реальной жизни в кадре. Но героям придется столкнуться и с действительностью на улицах вечно солнечного «Города ангелов», особенно Клиффу, который ненавязчиво познакомится с босоногой хиппаркой (Маргарет Куэлли), приводящей его на загадочное оккупированное ранчо.
«Однажды» в названии фильма подчеркивает зыбкость, иллюзорность показываемых событий. На дворе конец шестидесятых – начало семидесятых, в Лос-Анджелесе орудует банда-секта полоумного Чарли Мэнсона, «знаменитая» жуткими серийными убийствами в Голливуде тех лет. Появится в кадре и Шэрон Тэйт (играет ее Марго Робби), актриса, которая стала известна для всех американцев уже постфактум, из печальных новостей, хотя и при жизни успела засветиться в паре любопытных картин («Бал вампиров» Романа Полански и «Долина кукол» 1967 года). Но большей частью персонажи фильма выдуманы.
Тарантино – наш киношный Дон Кихот, причем для него этот фильм – один из последних крестовых походов на голливудскую мельницу. «Однажды в… Голливуде» – девятый в фильмографии, потом еще один (пока точно не известно, какой), и все. Как любой талантливый режиссер, он исследует время и его течение (все же кино от, например, изобразительных искусств отличает в первую очередь движение, а движение возможно только на временном отрезке) через якорный момент в истории кино XX века (напомним, Тарантино – киновед): совсем скоро после описываемых в фильме событий рухнет студийная система и на свет появится так называемый Новый Голливуд, изменивший американское кино навсегда. Тарантино придумывает свои 60‑е со знакомыми атрибутами (хиппи, олдскульные студийные фильмы, кризис жанрового кино, бум спагетти-вестернов в Италии, куда и отправляются по сюжету Рик и Клифф), но меняет реальность под себя, иначе говоря, создает альтернативную историю, чтобы его любимый ретрокинематограф никогда не изменился. Более того, и сам золотой век Голливуда, грустно-иронично показываемый Тарантино исключительно в светлых тонах (и вызывающий даже у не самого насмотренного зрителя, который о 60‑х, может, ничего и не знает, неизбежную фантомную ностальгию), так не выглядел, это лишь фантазм, осветленное воспоминание о временах, когда деревья были большими, актеры – великими, крутые вестерны выходили потоком. Дополню заглавие известного стихотворения Бродского: «Однажды… в Голливуде» – это воспроизведенный в кино конец прекрасной, но, увы, так и не случившейся эпохи.