Когда кажется, что все сумасшедшие. Спектакль не только о прошлом, но и о настоящем

Уже, кажется, ни для кого не секрет, что за именем драматурга Игоря Вацетиса скрывается замечательный актер и режиссер Сергей Юрьевич Юрский.

Новый спектакль «Reception» поставлен все тем же Юрским на сцене столичного Театра имени Моссовета в излюбленном стиле автора – это абсурд с включением политической сатиры. Сюжет такой: в некоем городе есть крупный отель, где на протяжении многих лет останавливались иностранцы. Сотрудница отеля на рецепции автоматически отвечает на звонки на английском так, будто еще живет в прежней реальности, хотя выясняется, что все иностранцы давно уехали. Удивительно, но, несмотря на иностранное слово «reception» над стойкой и современную обстановку, над сценическим отелем почти сразу повисает едва уловимый, но стойкий дух СССР. В процессе выясняется, что отель оказался эпицентром пандемии. Возникла острая опасность распространения вируса болезни Альцгеймера. Довольно часто при обсуждении ситуации в стране участники дебатов используют психиатрические термины «бред», «психоз», «шизофрения». Все это означает грубое нарушение восприятия вплоть до подмены реальности. Проще говоря, все обвиняют всех в сумасшествии.Сергей Юрьевич выбрал болезнь, которая представляет собой разрушение памяти. Метафора очень интересная и не такая простая, как может показаться на первый взгляд. На поверхности идея о всеобщем оглупении (деменции-слабоумии). В психологии, как и в театре, метафора является способом мыслить более объемно. Что же такое эпидемия болезни Альцгеймера?Память – функция, помогающая воспринимать, синтезировать и хранить информацию. Очень важная функция. Благодаря ей мы можем осознавать, кто мы, откуда, кем были, кем являемся сейчас и какие у нас перспективы. Но эта функция может оказаться опасной, ведь она хранит данные не только о героических событиях, но и о позорных, даже преступных поступках, то есть иногда бывает выгодно память утратить.И вот откуда ни возьмись вирус Альцгеймера поражает массы. Отметим, что разрушение памяти при этой болезни происходит не одновременно, а фрагментарно. На протяжении какого-то времени осколки настоящего и прошлого существуют одновременно, а воспоминания как бы раскручиваются в обратном порядке. Примерно то же самое происходит и на сцене, где оказываются рядом как «новые люди» (совсем недавно широко использовалось понятие «новый русский»), так и «люди-атавизмы».Из хорошо узнаваемых образов есть бизнесвумен, собственница оте­ля, женщина решительная, но нервная. Есть заместитель директора оте­ля Анциферов, несущий какую-то ересь всегда невпопад, «человек-скафандр», по меткому выражению автора, внутри него что-то происходит, вовне тоже, но это никак не пересекается. Тоже узнаваемый то ли типаж, то ли способ существования.Постепенно на сцене появляются персонажи, как будто сошедшие с киноэкрана советских времен. Рабочий Валера, вроде как случайно попавший во всю эту передрягу, не пытаясь вникнуть в суть происходящего, постоянно спрашивает: «А я тут при чем?» Аллюзия, отсылающая к фильму 80‑х, где сотрудник отдела по охране труда все задавал один и тот же вопрос сослуживцам: «Так что с нами будет, нас сливают или что?»Он же произносит, как казалось, ушедшую в постыдное прошлое, но, нет, вечно живую и до отвращения страшную формулу: «Я все подпишу». Другой персонаж – бригадир Савельев – с глуповатым лицом все рвется опустошить бар, воодушевленно притаскивает ящик водки. Кроме водки у него еще есть большая радость и предмет гордости – новый «титул»: «Яж теперь не просто так, я понятой».Понятой он, поскольку вместе со всеми был вызван «наверх» неким вежливым, но непреклонным голосом. Тот же прием использует Сергей Юрьевич в спектакле «Предбанник», но если 20лет назад это был голос режиссера, то здесь напрашивается образ сотрудника КГБ, если не самого царя. Уж очень робеют все направляющиеся «на ковер».Образ царя кажется универсальным для русского человека. Это вечная неутолимая жажда в идеализированной родительской фигуре, которая научит, как надо жить. Этот образ может быть спроецирован на что угодно, лишь бы кого-то почитать и кому-то подчиняться. Получилась мозаика из фрагментов российского и советского с неизменно присутствующими во все времена «людьми из органов». Терпкая смесь самиздата, кухонных бесед шестидесятников и перестроечных смелых идей.