На чтение: ≈ 13 мин.Клод Лелюш прилетел в Москву вечером накануне последнего дня ММКФ. На следующее утро он представил прессе свою новую картину «Железнодорожный роман», показанную в престижной категории – «Фильм закрытия фестиваля», а вечером в торжественной обстановке кинотеатра «Пушкинский» вручил приз имени Станиславского «Я верю» звезде польского кино Даниэлю Ольбрыхскому. Хотя сам Лелюш достоин этой награды, может быть, не меньше именитого поляка. И, наверное, получит ее в следующем году, когда, наконец, снимет, как и обещал, фильм о России.
Он пристрастился к кино во время Второй мировой войны, когда сердобольная билетерша несколько месяцев прятала бедного еврейского мальчика в темноте кинозала. «Люди на экране казались красивее, смелее, умнее и добрее, а кино производило впечатление улучшенного варианта реальной жизни», – вспоминает Лелюш. После войны папа подарил 8-летнему Клоду любительскую кинокамеру. Мальчик носил ее с собой повсюду, раздражая школьных учителей и приятелей, которые против воли становились героями его фильмов. И удивительное дело: их учительница, старая дева с длинным носом и потухшими серыми глазами, всегда носившая одно и то же поблекшее платье, на пленке выглядела совсем не страшной – наоборот, трогательной, грустной и беззащитной. Но самым большим удовольствием для самодеятельного режиссера было снимать девчонок – знакомых и незнакомых, хорошеньких и дурнушек, совсем еще несмышленых и взрослых красавиц, использующих весь арсенал косметики. Однажды юный папарацци даже был избит сутенерами за то, что снял момент, когда уличная проститутка торговалась с клиентом.
Первую серьезную кинонаграду он получил… в 13 лет. Его фильм о войне «Зло века» был признан лучшим на Каннском кинофестивале в номинации любительских лент. Однако началом своей карьеры сам Лелюш считает 1955 год, когда он попал в Советский Союз. На «Мосфильме» как раз снимали картину «Летят журавли». Молодому французу показали исходный материал, позволили наблюдать процесс монтажа, познакомили с актерами Татьяной Самойловой, Алексеем Баталовым и режиссером Михаилом Калатозовым. Вернувшись во Францию, потрясенный Лелюш все уши прожужжал об увиденном каннским отборщикам. В результате «Журавли» оказались в конкурсе и получили «Золотую пальмовую ветвь». А сам Лелюш удачно продал свою документальную картину о Москве «Когда поднимается занавес», на полученные средства сняв свой первый художественный фильм. С тех пор знаменитый француз неоднократно бывал в России, а в 1993-м даже возглавлял жюри ММКФ.
Его называют первым трудоголиком французского кино – не проходит и года, чтобы Клод Лелюш не выпустил премьеру. Однако настоящий хит ему удалось сделать лишь однажды. Это, конечно же, мелодрама «Мужчина и женщина» с Анук Эме и Жан-Луи Трентиньяном (Гран-при Канн-66 и два «Оскара»). Ему приписывали романы с первыми красавицами французского кино, но среди его возлюбленных есть костюмерши, официантки, светские львицы, жены богачей и влиятельных политиков. Сам режиссер, которому, кстати сказать, в октябре исполнится уже 70, уверяет, что ему достаточно 10 минут, чтобы вскружить голову незнакомке. Сейчас он владелец собственной киностудии, кинотеатра на Монмартре и нескольких роскошных особняков по всему миру, в которых обитает все его семейство: семеро детей от разных браков и множество внуков.
В его новом фильме «Железнодорожный роман» речь идет об удачливой сочинительнице детективного чтива (Фанни Ардан), которая ищет персонаж для новой книги. Неожиданно им оказывается серийный убийца (Доминик Пинон), только что сбежавший из тюрьмы…
На нашу встречу Клод Лелюш пришел во всем черном и в очках-хамелеонах. Но западная оптика не спасала его усталые, слишком многое видевшие в жизни глаза от вспышек моей фотокамеры, и режиссер то и дело сильно моргал.
– Мсье Лелюш, не кажется ли вам, что в вашем фильме слишком простая развязка? Если бы каждый преступник, осознавший свою вину, бросался вниз головой, то мы жили бы в идеальном обществе.
– Это вопрос личного выбора каждого. Героиня Фанни Ардан оказалась в крайне унизительной ситуации, из которой смерть была единственным достойным выходом. Кто знает, окажись я на ее месте, возможно, и я бы выбрал то же самое.
– В фильме есть аллюзии в сторону выдающегося французского дипломата и писателя русского происхождения Ромена Гари, отцом которого был знаменитый актер Иван Мозжухин. Это случайные совпадения или на вас как-то влияли его литературные творения?
– Действительно, некую перекличку с его книгами можно проследить. Прежде всего это тема самоубийства. Творческие люди, увы, весьма предрасположены к такому печальному исходу. Ведь так сложно достичь тех идеалов, которые они стремятся выразить в искусстве. Когда я делал фильм, то думал и о Гари, и о Хемингуэе. Для меня это повод вспомнить об этих сильных личностях. Плюс ко всему я считаю, что самоубийство – это идеальное убийство, а брак – это идеальное убийство любви.
– Вы так озабочены поисками идеала? А в истории кино для вас есть ли идеальный фильм, которым вы восхищаетесь?
– Увы, нет. Кинематографу всего чуть больше одного века – сущий младенец. А что такое 100 лет в искусстве? За такой короткий период была ли сочинена какая-либо существенная для человечества книга или написана картина, которая бы потрясла основы мира? Сегодня, когда говорится об удачном проекте в мировом прокате, подразумевается, что его посмотрело около 10 процентов человечества, то есть каждый десятый. А в моем понимании, идеальный фильм – это тот, который сможет так увлечь, что его посмотрят все люди планеты Земля без исключения. Подозреваю, что такого фильма еще не сняли. Но не стоит отчаиваться – у кинематографа все еще впереди.
– У вас есть любимчики среди исполнителей?
– Работа с актером, будь то мужчина или женщина, это всегда история любви. Но, как и в любом романе, здесь есть свои периоды, подъемы и спады. Например, сейчас мы с актерами «Железнодорожного романа» влюблены друг в друга, хотим работать вместе снова и снова. Не знаю, что будет дальше, но то, что происходит сейчас, – это прекрасно. На съемочной площадке я стараюсь быть ясным. Пытаюсь точно объяснить то, что хочу увидеть. Думаю, что тиранами становятся те режиссеры, которые не знают, чего они хотят. Это происходит от некомпетентности. Я не люблю тиранов ни в политике, ни в искусстве, ни в жизни.
– Где вы находите героев своих фильмов?
– Любой сочинитель ищет сюжеты именно в жизни, чтобы перенести в свои произведения. Я, например, 24 часа в сутки нахожусь в режиме наблюдения, и когда случается творческое озарение, то я к этому готов во всеоружии. В своих фильмах я показываю тех персонажей, прототипов, которых лично встречал, и рассказываю только те истории, которые случились в реальной жизни. За те 40 лет, которые прошли после выхода фильма «Мужчина и женщина», в обществе многое изменилось. Теперь представительницы прекрасного пола побаиваются, что мужчина может сбежать, предать их, поэтому стараются казаться сильными, играя двойную роль: свою и мужскую. Об этом я и рассказал в «Железнодорожном романе». А молодым режиссерам я бы посоветовал рисковать, так как без риска невозможно делать кино, тем более авторское, которому я посвятил свою жизнь.
– Сегодня авторское кино почти не востребовано на телевидении – главном заказчике в кино…
– И поэтому появляется много плохих фильмов, а картин-откровений нет. Я предпочитаю снимать сам, не следуя ничьим заказам. И уже 50 лет защищаю авторское кино, потому что у него максимально короткий путь от создателя к зрителю.
– Что для вас главное в творческом процессе?
– Каждый мой фильм – это история страсти. Я люблю людей, картины, музыку и слова. Погружаясь в эти стихии, я и создал сорок одну картину. Было бы невозможно снимать так долго и так много, если бы каждый раз не приходила влюбленность, а затем рождалась история любви. Если вы заметили, я избегаю печальных, безнадежных финалов, поскольку хочу давать зрителю заряд надежды, без чего нельзя полноценно жить и созидать.
– Почему вы, горожанин до мозга костей, с такой любовью показали жизнь деревни?
– Между людьми, которые живут в мегаполисах, и провинциалами лежит пропасть. И часто бывает, что одни кажутся другим инопланетянами. Я скорей на стороне деревенских жителей, поскольку очень люблю природу, вдохновлявшую меня и на «Железнодорожный роман». Живя в деревне, люди оказываются ближе не только к красотам полей и лесов, но и к самой сути бытия, а мы, горожане, в этих вопросах, увы, поверхностны. В городе нам внушают, что мы богаче, красивее, моложе, искуснее в любовных утехах, чем это есть на самом деле, и мы легко даем себя обмануть. А в деревне вся эта рекламная мишура не действует, ведь природа – это среда, в которой невозможно соврать, настолько там все просто и совершенно.
– А вы бывали в русской деревне?
– О, да. Правда, это случилось полвека назад. Сейчас, наверное, у вас там все по-другому.
– У вас в фильме есть сомнительная сентенция: «Бог главный серийный убийца». Не продиктовано ли это банальной завистью к Всевышнему сродни той, которую героиня Фанни Ардан испытывает к своему «литературному негру»?
– Когда я говорю, что Бог – непревзойденный серийный убийца, то абсолютно серьезен. Это повседневная реальность. Ведь мы все без исключения обречены. Бог припас смерть для вас, для меня, для тех, кто ходит за этими стенами и живет в других городах и странах. Жизнь похожа на детективный роман с загадочным и часто непредсказуемым финалом. Завидую ли я Богу? Да, конечно, ведь он обладает абсолютной властью, а я всего лишь его стажер. Всевышний – самый великий режиссер, ежедневно разыгрывающий грандиозную драму с участием шести миллиардов человек. И каждому он внушил мысль, что тот исполняет главную роль. Но в конце выясняется, что все мы лишь статисты в массовке…
Фото автора
Выбор читателей
Комментарии