Катькины забавы. Валерий ВАКУЛЕНКО

Валерий ВАКУЛЕНКО – доктор филологических наук, профессор, переводчик с киргизского языка. Работал редактором в издательстве «Кыргызстан», заведовал отделом литературы и искусства в республиканской газете «Советская Киргизия», был ответственным секретарем журнала «Литературный Кыргызстан», затем на преподавательской работе в Бишкекском гуманитарном университете и Славянском киргизско-российском университете. Сейчас живет в Саратове. Андрей Платонов однажды очень справедливо заметил: «Наблюдать за развитием сознания в ребенке и за осведомленностью его в окружающей неизвестной действительности составляет для нас радость». Этой радостью живых непридуманных наблюдений Валерий Вакуленко делится сегодня с читателями «Учительской газеты».

Я был занят какой-то срочной работой и не сразу заметил, как вошла трехлетняя Катерина. Слышу ее озабоченное сопение и вопрос, обращенный ко мне:

– Дед Валель, ты любишь бутебот?

Я, не поднимая головы, отвечаю скороговоркой:

– Да, люблю, Катенька. Только сейчас я не хочу бутерброд, спасибо!

– А такой бутебот ты любишь? – не унимается она.

Я оборачиваюсь на голос: в дверях стоит улыбающаяся Катерина. В руках она держит сразу две подушки: одну, перебросив через плечо, едва удерживает за спиной, другую прижала к груди – между подушками торчат только ноги и голова.

– Такой бутебот любишь? – переспрашивает она лукаво, с хитроватым прищуром.

– Ну, конечно же, люблю! – рассмеялся я. – Такой бутерброд я очень люблю и сейчас же съем его.

Катька нахмурилась:

– Не ешь меня, дед Валель. Ты забыл? – ведь мы же длузьзя!

Комплимент

Уже у самого дома – ходили кормить голубей хлебом и пшеном – мы с Катькой споткнулись и оба едва не упали в лужу. Вошли в дом, тихонько разделись и – шмыг в ванную мыть руки.

Дверь в ванную осталась незапертой. Мимо проходила Наташа:

– Что, гулены, упали оба? – спросила Наташа.

– Да вот, так получилось, – мою Катьке ручонки и оправдываюсь я. – Катя маленькая, а дед у нее уже старый.

Катерина, удерживая ладошки под струей теплой воды, подняла вдруг голову и, глядя мне в глаза с обожанием и такой мягкой котеночьей добротой, утешила:

– Дед Валель, ты не старый. Ты еще совсем новый!

Я поцеловал ее и сказал: «Спасибо!»; такой трогательный комплимент мне еще не говорил никто.

Урок вежливости

Мы возвращались с прогулки, шли по тротуару и говорили с Катериной о птицах, о том, как им трудно зимой. Она молча внимательно слушала. Подошли к светофору, горел красный свет.

– Дед Валель, дай лапу! – вдруг строго сказала Катерина. – Видишь – машины, я их боюсь!

Это прозвучало так неожиданно, просто и грубо, что я остановился и присел.

– Катя, так нельзя говорить! – сказал я, нахмурясь. – Лапа у медведя, лапа у волка. У зайчика – лапки, у птичек тоже лапки. А у людей – руки. У малышей – ручки. Вот у тебя, например, не лапа, как у медведя, а ручка.

– Все, поняла! – живо пресекла мое красноречие Катерина. – А Настя мне всегда говорит «Давай лапу!». Она плохо говорит?

– Да, очень плохо!

Я взял Катерину за руку, и мы перешли через дорогу.

Недели через две мне рассказывает Настена:

– Идем с Катькой из магазина, у перекрестка говорю ей: «Давай лапу!», а она мне целую лекцию прочитала про то, у кого лапы и лапки, а у кого руки и ручки. Я ее спрашиваю: «Откуда ты все это знаешь, кто тебе сказал?» Она говорит: «Дед Валель». И добавила: «Давай ручку!»

Ну и славно, коли так. Стало быть, урок пошел впрок. Да еще и обеим внучкам сразу.

Суженый-ряженый

По случаю дня рождения Катерина получила в подарок морскую свинку. Радовалась ей несказанно! Пыталась научить ее разговаривать, брала на руки, любовно заглядывала в ее почти утонувшие в рыжеватой всклокоченной шерстке пустые блестящие глазенки и, нежно поглаживая ладошкой, все приговаривала ласково:

– Ду – у – уся, Ду – усенька моя!..

Потом оказалось, что Дуся вовсе не Дуся, а существо совсем другого пола. За это несчастье Катерина свинку не разлюбила, только стала называть ее не Дусей, а Дусиком.

Как-то вечером за ужином обсуждали, в каком наряде Настя пойдет на выпускной бал. Катерина сидела за столом и внимательно слушала разговор взрослых. Потом исчезла в другой комнате, а спустя минуту объявилась в пышном нарядном платье, которое ей подарила бабушка ко дню рождения.

– Ну как я вам? – спросила она кокетливо.

Все наперебой стали восхищаться нарядом и говорить Кате комплименты.

– А я в этом платье замуж пойду! – решительно объявила она.

От столь неожиданного Катиного намерения все онемели.

– И за кого же? – в напряженной тишине осторожно спросила бабушка.

– За Дусика! – гордо и уверенно, как о давно решенном деле, объявила Катерина, ничуть не смущаясь удивленных взглядов.

– Ну вот, как раз этого счастья нам и не хватало, – разочарованно вздохнул Слава. – В нашем роду только морских свинок и не было…

Все засмеялись, а Катя обиделась.

Железная логика

Катя капризничала, не хотела идти на занятие в танцевальном кружке.

– Ну что ж, тогда вместо тебя на танцы пойду я, – сказал дед.

– А ты не Катя, тебя не пустят! – ничуть не сомневаясь, возразила Катя.

– Пустят. Я скажу всем, что я – Катя.

– А у тебя косичек нету, вот.

– Я скажу, что остриг косички.

– Но у тебя борода! А девочек с бородой не бывает!

Пришлось сдаться: девочек с бородой действительно не бывает.

На рыбалке

Я давно обещал Кате сводить ее на рыбалку. К этому событию мы тщательно подготовились. В камышовых зарослях на краю озера заранее срезали удилище, потом с неделю подбирали в магазинах цвет поплавка. Поплавок она хотела непременно желтый – это ее любимый цвет. Купили острый латунный крючок с капроновой леской и круглым свинцовым грузилом. Накануне вечером бабушка наварила перловой каши для приманки. И вот когда все уже было готово, и я с удочкой в руках стоял у порога, Катерина внимательно оглядела снасти и строго сказала:

– Дед, возьми пакет.

– Зачем? – удивился я.

– В пакет я наберу камешки, буду потом их в воду бросать.

И в самом деле: по дороге к месту рыбалки Катерина насобирала гальки столько, что едва-едва волокла пакет. От моей помощи она решительно отказалась:

– Ты удочку неси!

Выбрав место у берега, прикормив его перловой кашей, я забросил снасть, присел на дощечку и в ожидании поклевки стал следить за поплавком. Катя стояла у меня за спиной.

Вот поплавок вздрогнул, слегка качнулся и – тотчас рядом с ним что-то шумно булькнуло. Я поворотился и посмотрел в сторону дороги – думал, шалят мальчишки: накануне по пути к озеру мы с Катей повстречали стайку ребят лет шести-восьми. Но дорога была пуста. Я перезабросил удочку и снова впился глазами в поплавок, как вдруг опять – бульк! – рядом с поплавком шлепнулся камень.

– Кто ж это камни швыряет? – рассердился я. – Всю рыбу нам распугал…

– Да это же я, дед! – весело рассмеялась Катя на мою недогадливость. И, счастливая, предложила:

– Давай так: ты будешь рыбачить, а я буду камешки бросать. Пускай рыбки думают, что это лягушки прыгают.