Как, нацелясь на смерть…

Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,
За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда…
Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,
Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью плавниками звезда.

И за это, отец мой, мой друг и помощник мой грубый,
Я – непризнанный брат, отщепенец в народной семье –
Обещаю построить такие дремучие срубы,
Чтобы в них татарва опускала князей на бадье.

Лишь бы только любили меня эти мерзлые плахи,
Как, нацелясь на смерть, городки зашибают в саду, –
Я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе
И для казни петровской в лесах топорище найду.

3 мая 1931 г.

Какому дьяволу предлагается эта «фаустовская сделка»: ты «сохрани мою речь», а я «за это» обещаю построить «дремучие срубы, чтобы в них татарва опускала князей на бадье» – иносказание, означающее готовность соучастия в казнях, «и для казни петровской в лесу топорище найду»?

Предположение о том, что это знаменитое стихотворение Мандельштама обращено к Сталину, впервые было выдвинуто Матвеем Рувиным и опубликовано в нашей совместной книге «Шатры страха» (изд. «Аграф», 2011). Однако большинство авторитетных мандельштамоведов эту версию не поддерживают, на мой взгляд, испытывая при таком развороте «психологические трудности»: уже сложился образ поэта – жертвы режима, бросающего Сталину героический вызов стихотворением «Мы живем, под собою не чуя страны»» (1933). В своей последней книге «Преображения Мандельштама» («Алетейя», 2020), где этой версии посвящена отдельная глава «Ассириец держит мое сердце», я подробно разбираю это предположение (Сталин как адресат обращения), в том числе и глубокую и непротиворечивую связь между предложением о сделке («Сохрани мою речь навсегда») и гневной инвективой («Мы живем, под собою не чуя страны»).

Но совсем недавно я наткнулся на шифровку, оставленную Мандельштамом в тайнике этого стихотворения и указывающую именно на Сталина как адресата обращения.

Должен признаться, что одна строка стихотворения до этого момента оставалась для меня загадкой: «Как, нацелясь на смерть, городки зашибают в саду» (вариант: «Прицелясь на смерть…»). И вдруг выяснилось (из письма моего приятеля Ари Беленького, тоже увлеченного разысканиями о Мандельштаме), что Сталин любил играть в городки! Надо сказать, что и знакомые мандельштамоведы, с которыми я списался для подтверждения, тоже об этом не слышали (я, конечно, опросил далеко не всех). Но мемуарные свидетельства подтверждают этот факт, и Мандельштаму, который с удовольствием собирал кремлевские сплетни и легенды, зачастую обыгрывая их в стихах (например, факт шестипалости вождя), он наверняка был известен. Маршал Штеменко в своих мемуарах «Генеральный штаб в годы войны» (1989) пишет: «Нам, кроме того, была известна его любовь к городкам. Для игры в городки разбивались на партии по 4-5 человек в каждой, конечно, из числа желающих. Остальные шумно болели. Над неудачниками подтрунивали, иной раз в озорных выражениях, чего не пропускал и Сталин. Сам он играл неважно, но с азартом. После каждого попадания был очень доволен и непременно говорил: «Вот так мы им!» А когда промахивался, начинал искать по карманам спички и разжигать трубку или усиленно сосать ее».

О городках вспоминает и генерал Власик, секретарь Сталина и один из его самых интимных помощников: «Любил Сталин играть в городки, и на дачах были разбиты городошные площадки. В Сочи площадка была немножко выше дачи, там он играл с Кировым и Буденным: они все любили и много играли в городки. Это была хорошая разминка и проверка самого себя: а не притупился ли глаз? Не ослабла ли рука? Сталин играл метко и очень размеренно – лишние силы он в удар не вкладывал. Киров бил немного сильнее. Буденный бил так, что бита втыкалась в ограждение, пробивала его, настолько мощный был удар. Рука у Буденного была просто железная. По ходу игры всегда шел разговор, в котором часто обсуждались конкретные события. Обсуждались они таким образом: вот какие-то события. И кто-то как-то ударил, каков удар, бита залетела слишком далеко, или не долетела, или промазал кто-то. С юмором это комментировалось. Припоминались по ходу обсуждения игры какие-то конкретные события. То есть игры как развлечения не было, а игра происходила как бы между делами» («Рядом со Сталиным. На службе у вождя», можно посмотреть на сайте https://biography.wikireading.ru/huhKIBTx8e).

В материале Владимира Иванова (https://histrf.ru/read/articles/gorodki-kto-liubit-razbit-vilku-vybit-babushku-v-okoshkie-i-marku-iz-pisma) также сказано, что и Ленин «запомнился своему окружению как заядлый городошник. Когда он находился на излечении в Горках, у него появилось много свободного времени, которое он посвящал городкам. По воспоминаниям очевидцев, по вечерам Ильич в течение часа или полутора играл со служащими санатория и шоферами. Еще одним именитым городошником был И.В.Сталин. По воспоминаниям очевидцев, Сталин играл лучше всех своих соратников. Лучший друг физкультурников любил испытывать на умение играть в городки своих гостей и на подмосковной даче, и в Сочи. Сталин всегда бил очень метко, и соперники непременно оставались в проигрыше».