Из итальянских писем. Я так думаю

​Перед надгробным памятником в лукканской церкви я застыл в изумлении, настолько совершенен он был. Две пары оплакивающих по обе стороны от простого прямоугольника надгробия: слева две женщины, стоящая с краю обратила свой взгляд, полный слез, на могилу, вторая, что ближе к надгробию, преклонила перед ним колени, справа же еще одна женщина подводит к усыпальнице маленькую девочку. И на самом надгробии полулежащий задумчивый ангел-подросток подпирает рукой свою красивую голову. Чувство скорби здесь чисто и совершенно. Совершенно в том смысле, в каком использовал это слово Петр Бицилли в статье «Образ совершенства»: совершенство – образ законченности, совершенного акта, и дать его нам способно только искусство (далеко не во всяком своем произведении). Ведь в жизни мы не имеем опыта законченного познания, оно всегда обрывочно и субъективно, будь то дело нашей жизни, другой человек или даже мы сами (как бы глубоко мы ни поняли сами себя, смерть нам познать и понять не дано).

Лукканское надгробие такой опыт дает. Здесь невозможно прибавить или убавить что-либо. Прямоугольная плита, пять фигур, высокие по краям, ниже ростом – ближе к плите (коленопреклоненная женщина и маленькая девочка), и мальчик-ангел, душа усопшего, его хранитель и вестник Бога – в центре. Идеальная композиция, чистота чувств, возвышенность образов, подчеркнутая серым каррарским мрамором. Это то, чего удалось достигнуть именно Возрождению в Италии, и то, чему с тех пор пока не суждено было повториться, – органическая ясность формы и естественное благородство содержания. Позже – ирония или напряженность, разрушение или рассудочность, провокативность или пафосность, но не это.Может быть, пора нам выше самоутверждения поставить стремление к ясности, выше оригинальности – бодрость духа, выше придуманной сложности – попытку приближения к идеалу? Режиссер Римас Туминас в одном своем интервью сказал о том, что созидание дается труднее отрицания, но оно куда более необходимо. Современное созидание – в искусстве и в жизни – только и способно противостоять хаосу ложных амбиций, которыми сегодня усиленно стараются нас кормить. «Иные, лучшие, потребны мне права, // Иная, лучшая, потребна мне свобода. // Зависеть от царя, зависеть от народа – не все ли нам равно?..» Пушкин этого именно и достигал – несмотря и вопреки. И этим преодолел смерть. Он пытался во времени найти выход к тому, что его совершенно выражает и превосходит, делая жизнь вечной, а человека – бессмертным. Я пишу эти строки на берегу озера в Торре дель Лаго под звуки пуччиниевских опер, в лучах вечернего солнца, когда звук, свет и пространство так соединяются вместе, что в эти редкие мгновения жизнь не кажется бессмысленной, труды – обреченными на поражение, а забвение – неизбежным.