История донского казачества: свобода и государство

«С Дона выдачи нет» — это слова о свободе, о донской воле — человек, ушедший на берега реки-республики Дон, не выдавался своим бывшим начальникам или хозяевам.

Об истории Вольного Дона в преддверии 12 мая — официального Дня основания Донского казачества в 1570 году — мы побеседовали с кандидатом исторических наук, деканом факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге, руководителем исследовательского проекта Российского научного фонда «Национальные окраины в политике Российской империи и русской общественной мысли» Амираном Урушадзе, автором книги «Вольная вода. Истории борьбы за свободу на Дону».

— Амиран Тариелович, Вы — специалист по истории Кавказа, первая Ваша книга «Кавказская война. Семь историй» тоже была финалистом премии «Просветитель». И вот — вторая — в той же научно-популярной серии книг «Что такое Россия» от издательства «НЛО». Что общего у этих книг? Вас привлекает тема вольницы в самодержавном государстве?

— Книги объединены сразу несколькими вещами. Во-первых, Дон всегда имел тесные связи с Северным Кавказом. Несколько лет назад я преподавал в Южном федеральном университете курс под названием «История Дона и Северного Кавказа». Как в научных исследованиях, так и в преподавании это вполне органично, здесь множество исторических пересечений: казачья колонизация, Кавказская война, трагедия Гражданской войны. Во-вторых, у книг есть общие герои — казаки. В Кавказской войне сражались донцы, черноморцы, терцы, линейцы. При этом переселение на Северный Кавказ казаки, в том числе донские, встречали с недовольством, порой открыто сопротивлялись. Среди историй «Вольной воды» есть и рассказ о Есауловском бунте 1792–1794 годов. Его причиной стало решение Екатерины II переселить несколько донских полков на Кубань.

Российскую историю у нас чаще всего тесно связывают с историей становления и развития государства. В этих двух книгах мне хотелось показать другое измерение отечественной истории — повседневное. Меня интересовал частный человек в исторической ситуации. В «Вольной воде» это выражено в намеренном отказе от традиционного описания истории российского казачества исключительно как служилого сословия. История богаче любой схемы, тем более история Дона.

— А что общего у вольных казаков и свободных горцев?

— Прежде всего — разнообразие. Когда говорят «казак», то под этим словом понимают и донское казачество на заре его существования, и дальневосточное казачество рубежа XIX–XX веков, и казаков Богдана Хмельницкого времен антипольского восстания 1648-1657 годов. Излишне говорить, что все это очень разные сообщества. Кроме того, казачество всегда отличалось этнической, социальной и культурной пестротой. Среди казаков были русские и малороссы, татары и грузины, черкесы и осетины.

Теперь о горцах. Мы должны понимать, что этим словом принято называть множество народов Северного Кавказа. При этом значительная часть «горцев» проживала на равнине. Социальное устройство политических общностей Северного Кавказа также было разнообразным. В Кабарде и значительной части Дагестана мы видим дифференцированную социальную структуру, которая включала как привилегированные группы, так и зависимые слои населения. В Чечне и дагестанских вольных обществах социального неравенства было меньше.

Объединяет вольного казака и свободного горца готовность нести ответственность за свои поступки, защищать родной дом, хранить память о предках и воспроизводить традиции повседневной жизни. Казачьи и горские общества отличал высокий уровень самоорганизации и солидарности. Казак, как и горец, полагался на себя, родственников и ближайших соседей. Только совместными усилиями можно было прокормиться и защититься.

— Можно ли сказать, что если в домонгольский период в Древней Руси не было государственного произвола, то затем, в период расцвета самодержавной власти, донское казачество — исключительный случай негосударственной самоорганизации большой группы людей в России? Почему это стало возможным?

— В домонгольский период и позже до конца XV столетия вообще государства было мало. Не существовало государственной бюрократии, развитой налоговой системы. Можно сказать, что вплоть до XV-XVI веков русские земли были объединены только в религиозном (православное христианство) и церковном (Киевская митрополия) отношениях. И только в царствования Ивана III, Василия III и Ивана IV Грозного происходит не только «собирание земель», но и «собирание власти» — формирование полноценного централизованного государственного аппарата. Процесс рождения государства современного типа сопровождался социальными проблемами — обезземеливанием, бедностью, судебными преследованиями, ростом долговых обязательств. Населению тяжелее всего приходится именно в период государственных преобразований — масштабных реформ. Это справедливо и в отношении реформ Петра I, великих реформ 1860–1870-х годов, перестройки и либеральных реформ 1990-х.

Тогда, в XVI–XVII веках, группы отверженных уходили подальше от государства и его институтов — на Дон. Не стоит думать, что здесь оседали только крестьяне. Россия в конце XV– начале XVII веков переживала тяжелые времена: Ливонскую войну, опричнину, Смутное время. Эти катаклизмы выдавливали на Дон и знатные слои населения — дворян и даже князей. То, что среди казаков были все эти элементы, помогло казачеству в короткие сроки заявить о себе как о мощной военной силе.

Что касается уникальности казачества как негосударственной самоорганизации, то при определенном взгляде можно и русскую крестьянскую общину считать подобным примером.

— В книге про донское казачество Вы указываете основными причинами народной покорности во время опричнины Ивана Грозного социальную ненависть к богатым боярским и княжеским родам и державную гордость после победы царя над Казанским и Астраханским княжествами. Как Вы считаете, эти причины универсальны или они сработали только в той конкретной ситуации?

— Все зависит от уровня жизни людей и способов организации их общежития. Если большая часть населения притеснена и угнетаема, то такой механизм, как правило, срабатывает. В царе традиционно видели защитника народных интересов против хищничества знати и местных сатрапов. Этот миф был очень живучим. Не случайно в годы Первой русской революции 1905–1907 годов на антиправительственных митингах был популярен парадоксальный лозунг: «Долой самодержавие, а царя оставить!».

— Когда «кончилось» казачество?

— Смотря, что мы понимаем под концом истории казачества. Если потерю Доном политической автономии, то таким рубежом надо считать поражение Булавинского восстания 1707–1708 годов. Если казачьи права и привилегии — то трагедию Гражданской войны и, конечно, печально известную директиву большевиков об истреблении казаков от 24 января 1919 года. К счастью, культурное наследие казачества — фольклор, замечательные казачьи песни, единоборства и традиционные спортивные состязания (шермиции) — удалось сохранить силами подвижников, потомков казаков. Как самобытное этнокультурное явление казачество продолжает жить.

— Как сейчас в исторической науке разрешается основной вопрос казаковедения о происхождении казаков? Ведь их было много разных — донские, запорожские, терские…

— Важнее всего, что сейчас в науке принято разделять различные казачьи социумы и не пытаться найти некие общеказачьи закономерности исторического и политического развития. Только большевики придумали непротиворечивую концепцию казачьего «единства»: все казачество считалось контрреволюционной силой. Понятно, что сегодня такие схемы не работают.

Соответственно, и вопрос о происхождении казачества для разных его групп решается по-разному. Если говорить об истории донских, терских и запорожских казаков, остается актуальным спор между сторонниками миграционной и автохтонной теорий их происхождения. Первые настаивают на том, что эти группы казачества сформировались в результате бегства преимущественно крестьянского населения от произвола властей и помещиков. Вторые считают, что на соответствующих территориях сформировалось коренное (автохтонное) население, которое позже вобрало в себя беглецов.

А вот для казачества Дальнего Востока — Забайкальского, Уссурийского — спор о происхождении не имеет значения. Здесь понятно, что казаки появились на этих территориях как российские первопроходцы, а позднее закрепились в качестве защитников восточных рубежей Российского государства.

— У нас на слуху донские казаки Степан Разин, Кондратий Булавин. В книге Вы пишете о неизвестном широкому кругу Евграфе Грузинове. Расскажите, пожалуйста, немного о нем нашим читателям.

— Евграф Грузинов, действительно, не так хорошо известен, как другие казаки-бунтари, хотя еще в советское время защищали диссертации и публиковали книги, посвященные его биографии. Грузинов не стал вождем большого казачьего восстания, но его жизнь удивительна. Он имел все: служил в гвардии, был обласкан милостями, получил землю и крестьян. Но по собственной воле от всего этого отказался, вернулся в родной Черкасск и зажил жизнью асоциального отшельника, спрятавшись от всех на чердаке родительского дома. Причиной такого переворота было то, что казак осознал несправедливость царивших порядков и отказался вслед за этим от государевой службы. Грузинов публично отрекся от императора Павла I и призывал донцов вспомнить былые времена вольного казачества. Власти посчитали его опасным заговорщиком, и, после короткого следствия, Грузинов был приговорен к наказанию кнутом. 5 сентября 1800 года приговор привели в исполнение. По свидетельствам очевидцев, Грузинов получил более 400 ударов, хотя к смерти обычно приводили и 200 ударов. Спустя час после жестокой экзекуции Евграф Грузинов умер. Главной уликой в деле Грузинова был наспех написанный им манифест-утопия, в котором донской казак планировал создание государства всеобщего равенства и братства.

— И последний вопрос, Амиран Тариелович: как Вы думаете, уместно ли в одиннадцатом классе изучать «Тихий Дон»? Книга очень жесткая, даже жестокая.

— И в этом ее главное достоинство. «Тихий Дон» — книга о том, к чему может привести человеческая ненависть, как она разделяет семьи, заставляет родных людей идти насмерть друг против друга. Великий роман Шолохова показывает леденящий ужас братоубийственной войны. Очень важен основной урок книги: России достаточно революций и гражданских войн. Мне кажется, понимать это может и должен ученик выпускного класса.