Исаак Калина и активные граждане: встреча москвичей, заинтересованных в модернизации образования

В рамках проекта «Диалоги с мэрией» министр образования Москвы Исаак КАЛИНА встретился с участниками сайта «Активный гражданин», выступил с лекцией о модернизации столичного образования и ответил на вопросы.

Сегодняшняя аудитория не зря называется «Активный гражданин», и мне надо попытаться уговорить моих слушателей побыть 45 минут терпеливыми и выдержанными, чтоб воспринять, может быть, довольно скучные, но системные вещи. Понятно, что описывать явление всегда увлекательнее, чем попытаться раскрыть сущность этого явления. Я подумал, а кто бы мог быть авторитетом и помочь аудитории выслушать не проявления, а рассказ о сущности, и вспомнил фразу: «Кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя натыкаться на эти общие вопросы» (Владимир Ленин). Я взял эту фразу как эпиграф к своей лекции, потому что хочу рассказать о неких общих вопросах, без их понимания очень трудно анализировать какие-то частные явления, которые, конечно же, происходят в системе образования, касаются каждого из нас, при этом понятно, что каждого из нас касаются частные явления, но они следствие некоторых общих. Что всех нас объединяет? Город, в котором мы живем. При этом еще Аристотель говорил, что город – это единство непохожих. Да, все мы разные, но живем в одном городе. И я очень надеюсь, что нас объединяет общая цель всех москвичей – рост конкурентоспособности Москвы в глобальном мире. Это очень непростое понятие – конкурентоспособность, оно складывается из очень разных вещей. В этом смысле очень важно предоставление всех условий и возможностей москвичам для их полноценной и комфортной жизни. Каждый москвич, каждая отрасль своими успехами, достижениями увеличивает свой вклад в развитие конкурентоспособности Москвы. Понятно, что и у системы образования общая, глобальная цель – рост вклада образования в глобальную конкурентоспособность столицы. Что может сделать система образования для этого? Ей нужно решить две очень сложно совместимые задачи – максимальное развитие способностей каждого москвича и при этом сохранение консолидации городского сообщества. Всем приходилось ходить в туристические походы, самая сложная задача в любом таком походе, в который идут разные люди, – это идти быстро, но вместе, потому что если команда будет только «идти быстро», то кто-то отрывается, отстает, бывают отставшие и пропадающие, а если идти всем вместе, то тогда, к сожалению, снижается скорость. Эти две сложно совмещаемые задачи и есть задачи системы образования – развивать способности и сохранять единство горожан. При этом понятно, что любая воспитательная система (а система образования, конечно, воспитательная система) может помочь формированию только тех качеств, которыми сама обладает. Кстати, это относится не только к школе, это относится к семье, к любой группе людей. Мы принимаем от референтной для нас группы людей, от школы, от любой организации те качества, те черты, которыми они обладают. Потребовалось достаточно много необходимых новых настроек, запуск новых инструментов для создания условий, чтобы система образования решала две поставленные задачи. При этом хочется спросить каждого, помнит ли он свою школу, то, какими качествами она обладала как организация, были ли у этой школы те качества, которые он хотел иметь лично сам, или у школы были одни качества, другие она декларировала как задачи, а учеников воспитывали семья и улица. Нам-то важно, чтобы школа вносила свой вклад в воспитание человека, по крайней мере, помогала формировать москвичей. Если вспомнить время лет пять-десять-пятнадцать назад, то московская школа была просящей. Когда я пять лет назад в первый раз вошел в здание Департамента образования, то был удивлен: все этажи были пустые, а на одном стояли огромные очереди серьезных людей: директора школ или их представители ждали приема в одном управлении, нетрудно угадать, что это было финансовое управление. Все эти люди пришли просить какое-то индивидуальное штатное расписание, какие-то лимиты. Солидные мужики, замечательные дамы были вынуждены что-то просить у Департамента образования. При этом такой директор, который вынужден просить (это не его вина, это его беда, ситуация, в которую его поставили), входя в школу, вряд ли мог дальше транслировать другую логику. Он приходил в школу или счастливый и всем рассказывал, что выпросил, договорился, выбил, или, наоборот, удрученный тем, что ничего не выпросил. А нам было очень важно, чтобы сама школа как воспитательная организация перестала быть школой просящей, стала авторитетной, заслуживающей доверия, а значит, солидной, самодостаточной, свободной и, что, наверное, самое главное – ответственной за свою свободу, а значит, надежной для любых партнеров, с кем она взаимодействует, в том числе для семей, учителей, учеников, родителей. Для этого было произведено самое главное изменение, которое, собственно, и послужило толчком для остальных изменений – 22 марта 2011 года было принято постановление Правительства Москвы №86, которым были изменены принципы финансирования системы образования, точнее, финансирования школы. Если раньше финансирование школы зависело от статуса: нормы финансирования лицея, гимназии были очень высокими, если у школ не было такого статуса, то нормы их финансирования были очень и очень бедненькими; в результате у одних появлялся грех гордыни, у других – грех уныния, и тот и другой грех демотивирующие: те, кто уже был наверху, думали, что все и так хорошо, не надо больше стараться, у тех, кто был внизу, не было никаких надежд и тоже появлялось чувство, что нечего стараться. Постепенно расслоение школ (а в школах – живые учителя, живые дети, живые родители), а значит, расслоение горожан нарастало. В принципе, наверное, 2010 год был критическим, когда нужно было просто задуматься над изменениями, но в 2011 году вышло постановление №86-ПП и были изменены принципы финансирования. В чем заключались изменения? Из чего в 2010 году складывалась доходная часть школьного бюджета? От чего зависели деньги, которые получала школа? Они зависели от количества часов учебного плана, квадратных метров, которые были у школы, от административного штата (от так называемого штатного расписания, которое школа выбила у какого-то окружного управления образования или у департамента), от статуса школы. Что же относилось к расходной части, на что расходовали школы деньги? На учеников – чем больше их пришло, тем больше средств надо было расходовать, причем доходы школы от количества учеников не зависели. Что произошло в 2011-2015 годы? Доходную часть бюджета школы определяет количество учеников. Теперь на каждого ученика Москвы есть единый норматив, независимо от того, учится ли он в лицее, в гимназии, каждый ученик, приходя в школу, по сути дела, приносит в эту школу из городского бюджета одинаковую сумму денег. Единственное исключение, которое сделано, – это дети-инвалиды, обучение которых требует других условий, гораздо больших расходов, поэтому Правительство Москвы приняло постановление, согласно которому норматив обучения детей-инвалидов кратно больше, чем обычный норматив обучения обычного ученика. Теперь каждый ученик фактически из ранее расходной части бюджета вдруг перешел в доходную, теперь от него зависит финансирование школы. Поэтому, хотим мы того или не хотим, это меняет отношение школы к ученику: к доходной части своего бюджета каждый из нас относится с большим уважением, никто не хочет эту доходную часть потерять. Как ни странно, изменение финансового механизма привело к очень серьезным педагогическим изменениям. Каждый ученик стал нам дорог. Один пример, который даже меня поразил, хотя мы и ожидали определенных позитивных последствий и они постепенно стали появляться. Система образования очень инерционна, изменения в ней происходят очень долго, а последствия изменений появляются в еще гораздо более отдаленном периоде, чем нам всем хотелось. Но одно изменение было уникальным – в 2011 году у нас по статистике было 186 преступлений среди несовершеннолетних, которые нигде не учились и нигде не работали. И вдруг в 2012 году, когда поменяли принцип финансирования, цифры по итогам года уменьшились в несколько раз – таких детей стало в шесть раз меньше. Ничего нового педагогического за это время просто не могло произойти. Я начал разбираться, в чем дело, все оказалось очень просто: детей, которые не работают и не учатся, в городе стало намного меньше. Школа перестала говорить девяти-, десятикласснику: «Уходи! Ты не тянешь, ты нам не нужен!» Как же ты такое ему скажешь, если он в школе учится и приносит 120 тысяч рублей каждый год?! Надо как-то с ним работать, стараться, чтобы он учился, поэтому и правонарушений стало в несколько раз меньше. Самое интересное, что никогда больше эта цифра не поднималась к этим 186, все пять лет она колеблется между 24-26-30, то есть неучащихся, неработающих, выброшенных из школы ребятишек просто стало намного меньше.