Иринушка. ​Утрата

Этой весной не стало Иринушки – Ирины Григорьевны Лавровой. Ей было 85 лет. Ушла тихо, без некрологов, даже мы, близко знавшие ее, кого она навеки поселила в своем сердце, узнали о ее уходе спустя месяц от ее дочери Наташи. Она сказала: «За тридцать пять лет жизни в Петербурге мама так и не успела сродниться с этим городом, так и осталась москвичкой».

Здесь осталась ее любимая работа в детской редакции Центрального телевидения: выпуски передачи «Спокойной ночи, малыши», постановки пьес по сценариям Владислава Крапивина, Симона Соловейчика, экранизация книг братьев Стругацких.Но главным делом, настоящим подвигом ее жизни стала ее собственная работа – с дворовыми подростками.Я тогда работала в школьном отделе «Комсомольской правды», и однажды раздался звонок от возмущенных жителей с окраины Москвы: в их подъезде завелась бандитская «малина», ею руководит атаманша: «Приезжайте разберитесь», и дали ее телефон.«Атаманша» ответила мне тоненьким голоском Буратино и пригласила в гости. Мне открыла крохотная женщина с лучистыми глазами, провела в двухкомнатную квартирку в обычной хрущевке, заполненную скудной потертой мебелью и роскошной библиотекой со стеллажами от пола до потолка, с корешками книг еще дореволюционных изданий.История «малины» оказалась вот какая: возвращаясь с работы по вечерам, Иринушка проходила мимо дворовых компаний, пугающих окрестных жителей. И однажды она непоколебимо решила: вот ведь они, дворовые подростки, о которых мы снимаем передачи, а в жизни, выходит, проходим мимо?И бесстрашно пригласила их в гости, свято веря, что уважительное отношение к ним и чтение мудрых книг способны сотворить чудо, перевоспитать.Это хождение в детство заменяет интеллигенции хождение в народ, особенно в застойные годы, когда разбиваются надежды на политическое переустройство страны. Я поняла это за полвека занятий педагогической публицистикой. Но мало кто из моих знакомых заплатил за это такую огромную цену, как Иринушка.Мы подружились с нею еще тогда, в конце 70‑х, и на несколько лет ее квартирка стала домом мне и моим ребятам из клуба «Алый парус», домашним талантливым мальчикам и девочкам, из которых нынче многие довольно известные люди.И только сейчас они признаются мне, как боялись порой эту дворовую вольницу. Редко какой день обходился без драк, после которых Иринушка обрабатывала раны своих подопечных на кухне, ведя душеспасительные беседы.Ребята были добрые, яркие, но почти все с печатью пьющих родителей, с ненавистью к школе или ПТУ, где они не задерживались. И большую часть своего времени Иринушка проводила в милиции, в комиссиях по делам несовершеннолетних, хлопотала за каждого, спасая от тюрьмы, от взрослых банд, от бездушных чиновников.С дочкой были отношения иногда непростые, та, конечно, ревновала маму к этим ее беспокойным друзьям, своим ровесникам…После переезда в Ленинград ее никуда не брали, работы не было, жили, с трудом сводя концы с концами, втроем с дочкой и внучкой Иришей.Ее воспитанники приезжали к ним, помогали чем могли, мои ребята из «Алого паруса» иногда тоже. И, как и в Москве, наговориться не могли, сидя на кухне с теми же алюминиевыми кастрюлями с «мяском», которым она нас всех всегда кормила.А лето она проводила в Москве, на дачах родственников и выросших воспитанников, нянча их детей. В Петербурге ее тоже ждали внуки…Сейчас, когда телеканалы соревнуются друг с другом, выискивая талантливых детей со всей страны, я с тревогой думаю: хватит ли у взрослых организаторов хоть немного ответственности и хоть чуточки самопожертвования, которыми оплатила Ирина Григорьевна Лаврова свою работу с подростками? Ведь работа эта не сводится к рейтингам и конкурсам, и ответственность за судьбы ребят – пожизненная. В этом суть тихого подвига Иринушки.