Ирена ЛЕСНЕВСКАЯ: Не забудьте выключить телевизор

На канале РЕН ТВ от Ирены Лесневской осталось только три буквы – РЕН. Все остальное теперь не ее. Да и буквы уже не те. Раньше было латиницей. Сегодня Лесневская – президент компании Ren Media Group. В ноябре 2006 года эта компания приобрела политический еженедельник «Новое время». Сохранив либеральный настрой, журнал в остальном радикально преобразился. Даже название подается в английской версии – The New Times. Впрочем, новое время для Ирены Лесневской наступило гораздо раньше – 19 августа 1991 года. В первый день путча, знаменовавшего собой падение советского режима. В этот день она ушла с Центрального телевидения и вместе с сыном Дмитрием учредила независимую производящую телекомпанию REN TV. Случайное совпадение дат, исполненное символики. Программы производства REN TV шли по многим центральным каналам, собирая большую аудиторию. «До и после» Владимира Молчанова, авторские циклы Эльдара Рязанова, «Клуб «Белый попугай» с Юрием Никулиным, «Чтобы помнили» с Леонидом Филатовым… С 1 января 1997 года REN TV преобразовалась в телеканал с вещанием на всю страну. Появилась собственная служба информации. Стали снимать художественное и документальное кино, сериалы. Создали студию анимации и спецэффектов. Даже в последние годы, в пору безудержного опопсения отечественного ТВ, телекомпания Лесневской задавала стандарты качества.

– Вы канал РЕН ТВ сегодня смотрите?- Нет. Я вообще перестала телевизор смотреть.- А РЕН ТВ не включаете из чувства ревности?- Никакой ревности нет. Есть раздражение. Нет, иногда, бывает, включишь и… видишь то, что видишь.- Это больно?- Нет. Мне только больно было за людей, с которыми работала, а не за то, что я продала любимую игрушку. Просто я осознала: тот канал, который мы делали, сегодня невозможен. И то, что канал перекупали не раз, тоже о чем-то говорит. С самого начала было понятно, куда канал уходит. Ну вот в конце концов он и пришел в те руки, в какие должен был прийти.- А журнал вы зачем приобрели?- Я где-то уже сказала, что этот журнал для меня – кислородная подушка.- Для вас лично? Или в такой кислородной подушке, по вашему мнению, нуждается и читатель?- Вы знаете, я не одна задыхаюсь. Сейчас очень многие люди в поисках информации и хоть какой-то правды перелопачивают весь Интернет. Я тоже. Я привыкла к тому, что абсолютно все должна понимать и знать. Все, что происходит. И вовсе не потому, что я занималась телевидением, а сейчас занимаюсь журналом. Просто так организм устроен. Но за последние годы информационное поле сузилось. Мне это не нравится. После продажи канала у нас появились деньги, для того чтобы свой бизнес строить и продолжать жить творчески, как мы и привыкли. Снимать кино, издавать журнал, запускать новые проекты и не ходить с протянутой рукой.- Учредить политическое издание, не зависимое от власти, сегодня не так-то просто. Вы получили чье-то разрешение?- Я никогда ни у кого не спрашивала разрешения. Я всю жизнь любила кого я люблю, и делала то, что считала нужным. Какое разрешение? Зачем? Я ничего незаконного не делаю. Я считаю, что живу в свободной стране. Да, свобода, как кожица, сжимается, но свобода выбора еще есть.- Как издатель вы не испытываете давления?- Никакого. Да и с чего? Журнал не является рупором непримиримой оппозиции. Мы никого не поддерживаем – ни правых, ни левых. Просто стараемся объективно рассказывать о том, что происходит.- Это правда, что в ранней молодости вы хотели стать актрисой?- Да. Поступила в ГИТИС на режиссерский. Бросила. Окунулась в столичную богему: литераторы, художники, музыканты… Вышла замуж за Максимова (Владимир Максимов, писатель, в ту пору известный, а после эмиграции во Францию ставший знаменитым в качестве основателя и главного редактора самого крупного и влиятельного эмигрантского журнала «Континент». – В.В.). А вообще-то вначале я хотела быть врачом. И два года работала лаборанткой в 5-й городской больнице. Но поняла, что я по природе очень брезглива. И безумно сердобольная, жалостливая такая. Буду стоять и плакать, вместо того чтобы уколоть, помыть, отрезать… Я поняла, что это абсолютно не мое. И поступила на журфак. Тогда время было шальное. А быть женой Максимова – это тоже сумасшедший дом. Мы были в бесконечных поездках. При этом я очень много работала и в журналах, и в газетах. И все хотела стать актрисой. Но у меня непрофессиональное горло оказалось.- В середине 60-х вы пришли на телевидение. Но долгое время ваша карьера там не складывалась. Почему?- Потому что это было невозможно. Человек, который печатался на Западе…- Вам не давали в полной мере проявить себя из-за Максимова?- Конечно. Я была персона нон грата. Но меня все же не увольняли, давали зарабатывать хоть какие-то деньги. А потом я с Максимовым рассталась, родила ребенка. Но время уже было полный мрак. Меня никуда не пускали.- Уже после его эмиграции?- Да. Хотя мы были в разводе. Дело в том, что за три дня до его отъезда мы целый день провели вместе. Мы прощались. И видимо, за нами следили. Меня потом вызывали, показывали фотографии, задавали вопросы. Мне надлежало вспомнить все, что было связано с Максимовым. С кем и когда он встречался, как рукописи попадали на Запад.- И что же вы отвечали?- Отвечала, что ничего не помню. Абсолютно ничего.- Почему вы тогда не уехали?- Я бы не уехала, даже если бы была женой Максимова. Никогда бы в жизни не уехала. И не уеду. Я больше недели нигде не могу выдержать. Только здесь. С любым режимом. Я просто пришпилена к моей стране.- Когда вы работали в киноредакции, что это было? Прозябание?- Нет, это было интересно. Прозябание было в детской редакции. А в киноредакции я делала авторские программы. Но никогда сама в кадр не входила. Я ненавижу себя на экране, я ненавижу себя на фотографиях. Я в жизни значительно интереснее, чем на мертвом снимке. И кадр меня увеличивает. Подчеркивает все мои недостатки. Вдруг все вылезает. Поэтому я всегда брала ведущих, но при этом была автором. Я сама все делала и как режиссер, и как автор, и как редактор. Я много имела всяких грамот, наград: «Лучшая передача месяца», «Лучшая передача года», еще что-то… Я к Лапину (председателю Гостелерадио. – В.В.) несколько раз ходила, когда требовали вырезать какие-то куски. Я ругалась со всей редакцией и шла на прием к Лапину и добивалась, что вместо сорока четырех вырезок оставалось четыре.- С Лапиным можно было договориться?- Вполне. Он был очень умный человек. Достаточно ироничный. Потрясающе знал литературу. Я у него несколько раз была, и он часами читал мне стихи, а я ему. Веселое было время.- На ЦТ вы ощущали свою нереализованность?- Конечно. Я просто фонтанировала, я такая электростанция была! И в 1991 году, когда все бурлило и поднималось, у всех вырастали крылья и все верили в светлое будущее, мы подали документы на регистрацию телекомпании. И 19 августа мы поехали забирать эти документы. В десять утра нам должны были выдать их. Но в тот день всем было уже не до этого. Документы мы получили спустя полтора месяца. И за первые два года сделали 17 проектов для Первого канала, потом для Второго. Телекомпания бурно развивалась. Притом что не было ни техники, ничего… Мы арендовали одну комнату в издательстве «Прогресс» на Зубовском бульваре. А потом стали арендовать комнату за комнатой. И вскоре заняли целый этаж, затем еще один… Меньше всего мы думали о деньгах. Мы сутками работали, была абсолютно студийная атмосфера. Я и сама трудоголик, и все люди подобрались такие же.- Ну вы сами, наверное, их подобрали. Для вас важно, какими человеческими качествами, о деловых я не спрашиваю, обладают люди в вашей команде?- Очень важно. В этом смысле я, наверное, так и не стала современным работодателем – жестким, циничным. Я трудно с людьми расстаюсь. Когда мы с Дмитрием ушли из телекомпании, ее тут же покинули сто человек. Они ушли вместе с нами в никуда.- А когда многие журналисты со скандалом покинули НТВ, почему вы отказались взять их на свой канал?- Да, там было немало высококлассных журналистов, но все они были испорчены деньгами. Мне следовало платить им как минимум те же деньги, которые они получали на НТВ. Но тогда я бы обидела людей, работавших у меня. А в четыре-пять раз поднять оклады всем у меня не было возможности.- Как вы себя чувствуете в экстремальных ситуациях? Это ваша стихия?- Да. Я становлюсь как пружина, абсолютно выравниваюсь и делаю только то, что надо и как надо. Не важно, что произошло: потеряла деньги, приобрела деньги, потеряла людей, приобрела людей…- Чего вы себе не можете позволить ради успеха?- Я никогда не буду любым способом зарабатывать деньги. Я никогда не буду делать то, что мне отвратительно. Я никогда не буду иметь дело с человеком, который мне отвратителен. Я просто обхожу этих людей и эти соблазны. Абсолютно спокойно обхожу и не вздрагиваю. Говорю: «Не мое» – и иду дальше.- Когда умер Ельцин, вы напечатали в вашем журнале не дошедшие в свое время до зрителя фрагменты интервью, взятого у Бориса Николаевича Эльдаром Рязановым между первым и вторым турами президентских выборов-1996. Интервью создавалось компанией REN TV в совершенно понятных целях. Те куски из него, что сегодня опубликованы, летом 1996-го нельзя было давать в эфир?- Если вы о цензурных изъятиях, то их не было. Мы записывали по пять-шесть часов, причем несколько раз. Понятно, что в исходном объеме все это показать невозможно. Но никто не просил что-то вырезать или, наоборот, что-то вставить. Последняя запись была самой сложной. Борис Николаевич уже очень плохо себя чувствовал. И вопросы ему задавали тяжелые. И по Чечне, и по силовикам, и по растущим ценам, и по инфляции… Разумеется, я отдавала себе отчет в том, что создаю предвыборную агитку. Но я сознательно делала это. Я сказала себе: «Я это делаю ради будущего наших детей». Нельзя было допустить, чтобы к власти вернулись коммунисты. Стране нужен был Ельцин. Больной, с инфарктом, какой угодно, но понимающий, что назад возврата нет. В том интервью Ельцин признал: «Да, Чечня – моя ошибка». И он с такой болью об этом говорил! Когда я смонтировала материал, многие были потрясены, как я смогла все это собрать. Потому что там были длинные паузы, там была уже не всегда внятная речь. Но Борис Николаевич был искренен.- Каких ошибок вы бы сегодня не повторили?- Это очень трудный вопрос. Я всегда и сыну внушала, и себе, и тем, кто со мной работает, что я никогда ни о чем не жалею. Даже за ошибки не ругаю себя. Не эта ошибка была бы, так другая. Надо просто уметь признавать эти ошибки и стараться их исправить. А голосить, рвать на себе волосы бессмысленно.- Как вы сами считаете, вы дорого заплатили за свой успех?- А жизнь вообще дорогая штука. Я жила полноценно, насыщенно. И я безумно благодарна новому времени. Счастлива, что оно наступило. Кто знает, сколько бы еще продолжались эти «пятилетки пышных похорон». Конечно, жалко, что распался Советский Союз. Я скучаю и по Грузии, и по Эстонии, и по Украине. Это тоска по молодости, по поездкам, по друзьям. Мир, в котором мы жили, рухнул. Я никогда не забуду нашу первую съемку с Рязановым. Мы снимали в Матвеевском, в Доме ветеранов кино. Это было на католическое Рождество – 24 декабря 1991 года. В этот день мы вышли в эфир с программой «Ирония судьбы, или с Рождеством Христовым!». Туда, в Матвеевское, приехали Гриша Горин, Жванецкий… Там были Габрилович, Санаев, Люба Соколова… И старики, и молодые… Это были такие посиделки искренние. Это была первая программа REN TV. И на первые заработанные деньги мы подарили Дому ветеранов телевизоры, холодильники… Мы были счастливы, что можем этим людям чем-то помочь. Гриша Горин в тот вечер приехал из аэропорта, он провожал отца, ветерана войны, который уезжал в Америку в таком возрасте, надев все ордена… Безумное было время. Еды никакой. Пустые прилавки. Дикие очереди за выпивкой. И страстное желание чем-то помочь становлению демократии. Сколько новых лиц тогда появилось во власти! Это были совершенно другие лица. Конечно, мы все дети этого нового времени. Когда оно наступило, я была уже в очень зрелом возрасте, для меня все это слишком поздно случилось.- Вы собираетесь когда-нибудь вернуться на телевидение?- Нет. Вновь начать с нуля делать канал, и делать его полноценно на телевидении, которое у нас сегодня есть, не вижу никакой возможности.- Но рано или поздно наступят времена, более благоприятные для работы в этой медиаотрасли.- Вы хотите сказать, что время пойдет вспять и мне снова будет пятьдесят?- Значит, не вернетесь на телевидение?- Я для себя закрыла эту дверь. Но никогда не говори «никогда».