Информация и правда

Ежедневно до нас доходит все более нарастающий поток информации, который отнимает у нас все больше времени. Что из этой информации важно для нас, а что не важно? И прежде всего: как отличить правдивую информацию от ложной. В нижеследующей статье речь пойдет о соотношении информации и правдивости.

Часть 1
1. Что такое “информация” ?
Общепризнанного определения информации нет. Само слово происходит от латинского “informare” и означает: придать чему-то форму, создать что-то, сформировать (например кирпич из глины). В переносном смысле это значит: создать в уме, представить себе, и отсюда “informatio” как отражение, представление и понятие. Еще Цицерон употреблял это слово в смысле сообщать, описывать, представлять, размышлять.

Понятие информации многозначно и даже противоречиво. С одной стороны, говорят об информации, об информировании себя, когда речь определенно идет о ее понимании и значимости. Если кто-то хочет получить справку о пересадках на железной дороге, то он ожидает, разумеется, что сообщенная ему информация будет правильной, т.е. что она будет однозначно понятной и ценной. Если человек неправильно информирован, то это значит, что он уже не сможет правильно ориентироваться.

С другой стороны, в повседневном языке слово “информация” встречается также и в оборотах, где речь не идет о ее значении и ценности. Так, в быту люди говорят также о том, что информация записывается или кодируется на магнитофонной ленте, компакт-дисках и других носителях информации, и при этом не делается различия между музыкой, речью и другими звуками.

Наконец даже для простого человека обычными являются понятия об информации из естественных наук, прежде всего из биологии, например понятие “наследственная информация”. Но никто не пришел бы к мысли сказать о врожденном генетическом изменении, например о синдроме Дауна или о наследственном заболевании крови, что ребенок или человек с плохой свертываемостью крови были неправильно информированы, а здоровый человек был информирован правильно.

Для нашей темы “Информация и правдивость” более интересно использование понятия “информация” с ее значением и ценностью. Поэтому приведем еще несколько примеров такого употребления.
Когда я получаю информацию, увеличиваются и изменяются мои познания. Когда я понимаю информацию, я становлюсь информированным. Иногда информацию совершенно не понимают. Пример: понимание сути анекдота. Часто информация вызывает соответствующую реакцию. Возглас “пожар!” должен побудить человека к бегству и действиям по спасению. Иногда “побочная информация” является важнее сообщенной информации. Если печатник в типографии печатает только одну букву, собственно информацией здесь будет: печатник сошел с ума.

Информация передается не только словами, но и изображениями (человек создает свой имидж, образ с помощью одежды), жестами (объятия в утешение) и образом поведения (восклицания некоторых родителей: “Можно так хорошо воспитать своих детей, ведь они во всем подражают нам!”).

Наше время называют “веком информации”. Еще никогда в распоряжении столь многих людей не было так много информации за столь короткое время. Со времен внедрения телефонной сети происходит замена сетей общения сетями связи. Еще в середине XIX века скорость передачи информации равнялась скорости передвижения человека. Все распространение информации было привязано к курьерам, кучерам, железным дорогам. Сейчас все это в прошлом.

В XIX веке стоял вопрос: как можно все большему числу людей передать больше информации, притом быстрее и в различном виде. Согласно высказыванию известного американского ученого в области информатики Нейла Постмана здесь сейчас есть одна хорошая новость и одна плохая новость. Хорошая: мы решили эту проблему. Плохая: у нас появилась новая проблема, связанная с избытком информации. Имеется в виду огромный поток информации, информационный мусор, бесцельная и бессмысленная информация. И отсюда вытекает следующее: “Мы захлебываемся информацией”.

Правда, все еще есть люди, которые считают, что информации у нас недостаточно. Но наша проблема заключается скорее в том, чтобы суметь различить правдивую и ложную информацию, важную и несущественную, так как информация переходит в действие. Согласно Постману, нет более старой проблемы, чем эта. И потому важно решить для себя:

2. Что есть правда?
В то время как понятие “информация” все более подвергается обсуждению, прежде всего в естественных науках, понятие “правда” все еще является проблематичным для многих, прежде всего в гуманитарных науках. Так называемое “постмодернистское мышление” поддерживает представление о том, что одной правды не существует, как еще полагали в XIX веке, а есть много правд – у каждого своя.

Для многих людей мысли о плюрализме правды имеют большое значение в этическом поведении и религиозных вопросах, так как в этом случае все религии оказываются одинаково правильными, а все действия одинаково важными.

Против такого постмодернистского, релятивистского понятия правды выдвигались некоторые возражения.

Часть 2

Правда и наука
Несколько лет назад американскую научную общественность взволновала “шутка Сокала”. Эта обеспокоенность докатилась затем до Европы (прежде всего до Франции и Германии). Физик из Нью-Йорка Алан Сокал утверждал в 1996 году в статье в известном научном журнале (“Social Text”), следуя постмодернистскому мышлению: “Все физические законы являются лишь высказываниями определенных общественных групп, сделанными в их интересах”. Эта статья (“Transgressing the Boundaries – Toward a Transformative Hermeneutics of Quantum Gravity”) вызвала переполох. Несколько месяцев спустя Сокал написал в этот же журнал, что его статья была просто шуткой , которая должна была обнажить абсурдность постмодернистского мышления. Правда, журнал не опубликовал эту реплику (она “не согласовывалась с научным стандартом журнала”(!)), но привлек к ней определенное внимание. Возникли два вопроса: “Как издатель и читатели могли воспринять всерьез эту статью и неужели постмодернистское понимание нашей действительности и вправду несостоятельно?”

В последовавшей затем оживленной дискуссии философ из Нью-Йорка П.Богасян подтвердил, что нет возможности рассматривать наше восприятие действительности только как выражение нашего (возможно зависимого от интересов) субъективного ощущения. Он приводит два примера: коренные жители Северной Америки пришли через Берингов пролив (археологические исследования) или же из глубин Земли (индейские мифы о сотворении)? Нельзя утверждать, как это сделала “Нью-Йорк Таймс” (22.10.96 г.), что и те и другие имеют право на свое собственное видение. Действительно ли это лишь вопрос субъективного восприятия перспективы, когда я верю, что Земля круглая или что она – диск? Существует ли “объективная” действительность независимо от моего субъективного ощущения или моей интерпретации?

Между тем Сокал вместе с математиком Дж.Брикмонтом написал книгу к дискуссии с постмодернизмом: “Fashionable Nonsense – Postmodern Intellectuals` Abuse of Science”. Эта книга занимала даже место в списке французских бестселлеров, ведь большинство представителей постмодернизма происходят из Франции. Ученые исходят из реальности и из того, что правду не придумывают, а открывают. “Кто хочет быть изобретателем, тот хочет быть первым; тот же, кому важна правда, ищет образец” (Кант).

Правда и язык
Мюнхенский философ Роберт Шпэманн пишет в своей книге “Личности – Попытка провести различие между что-то и кто-то”, что предложения человеческой речи обычно обладают правдивостью. Для иллюстрации этого он приводит пример: “Цезарь был убит 15 марта 44 года до нашей эры Брутом”. Любой читатель, который располагает определенными языковыми и историческими знаниями, знает, что это предложение является или правдивым, или ложным.

Согласно Шпэманну, каждый, кто выдает ложные предложения за правдивые, должен обладать хорошей памятью и находчивостью, потому что он всегда должен помнить, в какой связи он выдал это ложное предложение за правдивое. Тому же, кто говорит правдивые предложения, не требуется иметь хорошую память и обладать находчивостью. Все правдивые предложения совместимы с другими правдивыми предложениями. Что может значить это для мира, в котором мы живем?

Когда мы говорим друг с другом, мы исходим из того, что правдивые высказывания о нашей действительности возможны, несмотря на заблуждения, притворства и сомнения. Если бы мы не были убеждены в этой способности нашей речи, мы не стали бы разговаривать друг с другом.

Какой смысл имеет высказывание: “Правды нет”? Относится оно и к самому этому предложению? Это ведет к парадоксальному высказыванию: “Он был абсолютно убежден в том, что все относительно”. Столь же проблематично и следующее предложение: “Все высказывания являются одинаково правдивыми”. Тогда возникает вопрос, как быть с убеждениями, которые явно противоречат друг другу.

Правда и история
Интересно, что и Богасян и Шпэманн применяли примеры из истории (приход коренных жителей Америки, убийство Цезаря), чтобы продемонстрировать способность высказываний быть правдивыми. И это не случайно. Всегда, когда мы слышим, читаем или (например, в фильме) видим какую-то историю, то задаемся вопросом: правда это или нет? Ведь история мира и история моей жизни не являются условными, а имеют место и поэтому правдивы: “Факты существуют совершенно независимо от историков” (Ричард Дж. Эванс, Кэмбридж, в своей книге “In Defence of History”, в которой он дискутирует с постмодернистским, релятивистским представлением об истории). Освенцим не есть субъективная интерпретация историков.

Правда и повседневность
В повседневной жизни никто из нас не исходит из того, что его систематически вводят в заблуждение, когда он спрашивает о погоде на улице, о дате рождения своего собеседника или о ближайшем вокзале. Каждый знает, что на его вопросы есть ответы, соответствующие познаваемой действительности. Наше убеждение в том, что правда существует, еще более усиливается всеми теми вопросами, которые имеют для нас важное значение.

Пример. Тот, кто знает, что у него есть на счете в банке 100 000 рублей, но видит на выданной ему справке о состоянии счета: 100 000 рублей убытков, не скажет ведь: “Я вижу это так, а банк видит это по-другому, каждый прав со своей точки зрения”. Он пойдет в банк, чтобы выяснить эту ошибку. Он обязательно пойдет туда, если эта ошибка имеет важное значение и не выгодна для него. Это же относится и к результатам расследования и вынесению решения в суде. Тот, кто убежден в том, что важное для него высказывание является неверным (и ущемляющим), придает большое значение правде. Никто не будет думать тогда, что вопрос о правде – это лишь вопрос соответствующего видения перспективы.

Правда и этика
Постмодернистский релятивизм неприемлем и в вопросах этики. Если все зависит только от того или иного субъективного видения перспективы, то не имеет никакого значения то, совершаются ли массовые убийства, пытки или истязания детей или нет. Все это ведь лишь вопрос видения перспективы. С этой точки зрения не важно, столкнемся ли мы с миром Гитлера или с миром матери Терезы. За такой этический релятивизм никто не выступает, хотя он и является следствием постмодернизма.

Как же отличить ложную информацию от правдивой, что является, по Постману, нашей самой старой проблемой?

3. Взаимозависимость между информацией и правдой
Здесь центральную роль играет взаимоотношение между сомнением и верой. Кто-то, вероятно, подумает, что надо бы сказать не “сомнение и вера”, а “сомнение или вера”.
Скепсис – первоначально (из греческого) “оценивающе рассматривать что-то с расстояния” – необходим. Если бы все было правдой, то не нужно было быть скептиком. Но не все есть правда – существуют обман, заблуждение и ложь. И телевизионные изображения могут лгать. Так что сомнение необходимо, но его одного недостаточно в жизни.

Больше чем скепсис нашей жизни присуща вера. Вера содержит личностный элемент. Я верю кому-то в чем-то. Поэтому вере присуще доверие. Будучи детьми, мы доверяем родителям, позднее, например, друзьям и книгам. Необходимость доверять не исчезает и тогда, когда мы становимся взрослыми. Теперь мы доверяем даже общественным институтам, таким, как институт врача, повара, механика и пилота. Так что действительно в нашей жизни присутствуют не “сомнение или вера”, а “сомнение и вера”. Дело здесь в правильном сочетании. В принципе важно: кому и чему я верю и как обосновывается моя вера. Быть скептиком означает: смотреть на что-то испытующе и с дистанции. Но ведь нет жизни с дистанции, как нет дружбы и любви на расстоянии. Познание дружбы и любви принадлежит нашим самым дорогим ощущениям.

4. Информация и правда в отношении христианской веры
Согласно Р. Шпэманну, христианская вера опирается на два вида правды:
(1) на правду утверждений о фактах: например, Иисус Христос воскрес в 30 году нашей эры, на третий день гробница была пуста, и (2) на личные правдивые высказывания, например, когда Иисус говорит: “Я есть истина”.
Как отличить правдивое высказывание от ложного? Относительно первого положения необходима объективная проверка вопросов со стороны (какие имеются признаки воскрешения Иисуса или пустой гробницы и достоверны ли свидетели?). Относительно второго положения: рассмотрения со стороны недостаточно. При рассмотрении со стороны нет жизни, нет дружбы, нет любви и нет встречи с Богом. Как их можно проверить?

Я хочу закончить тремя краткими указаниями:
1. Информация из первых рук является для ученого основополагающей. Поэтому важно личное чтение Нового Завета. При этом могут возникнуть вопросы: Это достоверно? Достоверен ли Иисус?
2. Эксперты говорят: нужны беседы с христианами, которые имеют опыт общения с Богом.
3. Собственная проверка – это молитва к Господу: Он недалеко от нас.

Никто не исходит из того, что люди систематически вводят его в заблуждение. Почему мы должны думать, что Господь вводит нас в заблуждение? Иисус указывает нам на наш опыт: мы просим друга или отца нашего, и он дает нам просимое. Почему мы должны думать, что Господь даст нам камни вместо хлеба?

Доктор Юрген Шпис, директор Института веры и науки, г. Марбург (Германия)