Илесс Сигаури:

“Я отвечаю за свои слова”

Все чаще Чечню мы называем Чеченской республикой. От прежней шариатско-криминальной вольницы к нормальной, законодательно упорядоченной жизни – на территории мятежного субъекта открываются райотделы милиции, больницы,бегут в школу ребятишки… Есть в республике и министр образования. Правда, официально должность Илесса Мутусовича Сигаури звучит так: начальник отдела науки, образования и культуры временной администрации Чеченской республики. В этой должности он работает три месяца. Я прошу его рассказать, чем он занимался до своего высокого назначения.

не неприятно вспоминать многие вещи, которые происходили за последние восемь-девять лет. За это время наша республика потеряла, по некоторым оценкам, почти половину своего населения. Люди бежали от голода, разрухи, бесправия. При этом уезжали наиболее образованные, квалифицированные работники, те, кто мог самостоятельно трудоустроиться на новом месте, криминальный террор сопровождался террором политическим. Ичкерийский парламент спешно принял так называемый закон “О государстве”, на основании которого преследованиям подвергались не только те, кто действительно сотрудничал с федеральными органами, но и люди, заподозренные в симпатиях к России. Все образовательные учреждения оказались под жестким контролем самозваных шариатских судов и всевозможных исламских движений, диктовавших не только содержание образовательных программ, но и определявших кадровую политику.

В учебных заведениях отменили бланки документов об образовании с государственной символикой Российской Федерации, взамен им выдавались документы с ичкерийской символикой, образование по сути не финансировалось. Средства на школы и вузы местными властями не выделялись, деньги из федерального бюджета не доходили до учреждений образования. Их попросту разворовывали. Осенью прошлого года Аслан Масхадов, выступая по местному телевидению, признал, что заработную плату учителей он использовал для закупок оружия.

Все это делалось для того, чтобы, во-первых, полностью оторвать чеченцев от остальной России, да и от всего цивилизованного мира, а во-вторых, способствовать образованию в чеченском народе широкого слоя неграмотных молодых людей, что позволяло и позволяет до сих пор легко манипулировать ими, играть на их национальных и религиозных чувствах.

А что касается моего давнего прошлого, то я, по образованию филолог, защитился по истории, кандидат наук. В советские времена работал секретарем комсомольской организации Грознефти. Последние годы был в оппозиции существовавшему в республике режиму.

– Где вы жили все это время?

– Можно сказать, что нигде не жил. То там, то здесь, то тут…

– У вас есть семья?

– Да. Сейчас она живет в Серноводске. Что касается нашей администрации, то она дислоцируется в Моздоке, но вскоре мы переедем в Гудермес.

– Какие надежды вы возлагаете на этот учебный год? Чего вам нужно добиться?

– Задачи перед нами такие: возобновить работу всех учреждений науки и образования в полном объеме. Это первое.

Второе. Создать государственную структуру управления образованием в республике, восстановить районные и городские органы управления.

Третье. Определить нанесенный ущерб материально-технической базе образования и принять меры по ее укреплению.

Четвертое. Повысить уровень образования в школах, вузах и средних профучреждениях.

И, наконец, пятое: создать республиканскую нормативно-правовую базу деятельности учреждений образования.

Трудность нашего положения состоит еще и в том, что мы должны запускать всю систему сразу – от детских садов до вузов. Если сейчас из образовательной цепочки выпадет хоть одно звено, допустим, вузы или СПО, мы рискуем их потерять надолго, что в будущем породит много проблем. Так что забот – море. Постараемся не сорвать учебный год…

– Все, о чем вы сказали, проблемы первоочередные, неотложные, больные. Но какой вам видится цель? К каким результатам мы должны прийти?

– Вы правы. Это все тактические задачи, и мы должны их решать в рабочем порядке. Главная же стратегическая цель – интеграция чеченского народа в российское многонациональное общество. Это очень трудно, поскольку само российское общество сегодня нестабильно и не обладает необходимым единством. Но если мы не добьемся этой цели, нынешние военные усилия могут оказаться напрасными, а последствия одинаково печальными для всех нас.

– Вернемся к школам. С чего начинать, когда все разбито и разрушено?

– Кое-что мы уже сделали. В девяти районах из 250 школ уже работают 160. Это Шелковский, Надтеречный, Наурский, Гудермесский, Ачхой-Мартановский, Урус-Мартановский районы, Шалинский, включающий в себя Курчалоевский район и город Аргун. И еще Грозненский сельский район, естественно.

– Вы планируете восстанавливать все школы?

– Дело в том, что в сельских районах ситуация благоприятнее, чем в самом Грозном. В селах хоть стены стоят. Известно, что помещения школ, больниц, административных зданий были излюбленными местами дислокации боевиков и последствия их пребывания там, конечно, ужасны. Почти везде требуется ремонт – капитальный или текущий.

Послевоенный быт у населения в освобожденных районах еще толком не налажен, но дети соскучились по школе, а для учителей – это рабочие места. С октября 1999-го в девяти названных районах педагоги получают зарплату и методические. Открыты районные отделы образования.

– С учительскими кадрами проблем, как я понимаю, нет?

– Учителей пока хватает. Большие проблемы с вузовскими кадрами.

Все три вуза были в Грозном. Это Государственный университет им. Толстого, нефтяной институт и пединститут. Профессорско-преподавательский состав сейчас разбежался по соседним территориям. Все ждут разрешения ситуации в Грозном, надеясь вновь туда вернуться. Сейчас мы подобрали здания в Аргуне для этих трех вузов. Планируем в первых числах февраля их открыть.

– Я была в лагере беженцев “Северный”, что на территории Ингушетии, и беседовала там с профессором Грозненского пединститута Тамарой Джамбековой, муж у нее тоже ученый…

– …Шарани Джамбеков. Тамара из одного села со мной, я их хорошо знаю, прекрасная семья, интеллигентные люди.

– Так вот, я спросила Тамару Белаловну: вы вернетесь домой, когда все кончится, уляжется? Она мне сказала: ни в коем случае!

– Это все, наверное, эмоции. Я уверен: мы все соберемся на своей земле. Чеченцы сами по себе не космополиты. Ехать на край земли, скитаться по свету – это не для нас. Потом: где мы кому нужны, кроме своей родины? Джамбековы – люди уважаемые, занимали хорошие должности, а теперь где и кто их ждет?! Если будут созданы условия, если будут мир и покой, они, да и другие наши ученые, вернутся. Ведь даже сейчас война идет, а нам пишут совсем посторонние люди, предлагают свои услуги, помощь, готовы у нас работать.

– Не может быть!

– Приезжайте в Моздок или в Гудермес, я вам покажу кипы писем, которые мы уже получили… Понимаете, анархия, варварство – все это рано или поздно закончится. В этом году мы впервые за много лет в 250 школах Чечни праздновали наступление Нового года, дети получили новогодние подарки. Вот мы эти елки провели, надо видеть состояние детей, родителей – такое счастье в глазах! Счастье много страдавших людей. Ведь Новый год был отменен тем режимом как не соответствующий шариату. Думается, это самое значимое из того, что нам удалось сделать за три последних месяца.

– В Ингушетии сейчас сосредоточено большое количество чеченских беженцев…

– Это позор, что происходит в лагерях беженцев! Мы там бываем часто, все видим. Гуманитарная помощь, что туда выделяется, до людей часто не доходит. Им даже бревна для топки “буржуек” продают. Это срам, что делает руководство Ингушетии. Как это вообще возможно – строить свои меркантильные интересы на несчастье других? На карту поставлена судьба целого народа, вы понимаете? И вот на этом фоне играть в какие-то игры, зарабатывать деньги…

Я не любитель популистских заявлений. То, что я говорю, я говорю конкретно. И за свои слова отвечаю.

– А вы не боитесь?

– Глупо об этом говорить: боюсь, не боюсь… С годами чувство страха притупляется, когда уже насмотришься, напереживаешься. И встает перед тобой один-единственный вопрос: а сколько можно терпеть? И не лучше ли хоть день прожить достойно? Трусость, боязнь – это, по-моему, участь идиотов. Это чувство ничего не дает человеку. Надо жить честно – и будь что будет! Не мы первые, не мы последние.

Лидия АНДРЕЕВА