Игры понятий

От редакции

Начиная публикацию очередного цикла традиционно дискуссионных статей нашего постоянного автора Игоря Смирнова, мы позволим себе напомнить о тезисе, который неизменно присутствует в выходных данных «Учительской газеты», – точка зрения автора может не совпадать с мнением редакции.

Если вы, уважаемые читатели, хотите со страниц издания поспорить или согласиться с тезисами автора, пишите на ug@ug.ru.

Проснувшись ранним майским утром 2018 года, миллионы педагогов и школьников России из телевизора узнали о переходе под крыло нового ведомства – Министерства просвещения. Их реакция варьировалась в узком диапазоне от легкого недоумения до безразличия. А спустя три года, не дождавшись всенародного отклика, в Закон «Об образовании в РФ» также молча ввели понятие «просветительская деятельность» и тут же подкрепили его требованиями к воспитанию. Нагруженная извечными педагогическими заботами школа поначалу даже не заметила «игры престолов» в новые понятия, пока под эти словесные переливы ее не стали разворачивать от будущего в прошлое.

Куда плывет новое министерство и в чем видит миссию школы?

Начнем со смешного. Законодатели определили понятие «просвещение» как «деятельность, осуществляемую вне рамок образовательных программ» (ст. 2, п. 35) и тут же, не смущаясь, включили поправку о ней (ст. 12.2) в статью с названием «Образовательные программы» (ст. 12). Хотя здесь от смешного до пугающего один шаг.

В поправке о просвещении даже не сделано попытки привязать ее к образованию, в ней вообще нет (!) такого слова. Как нет ни одного упоминания о месте педагога или школы, форме их участия в просвещении. Просветительскую деятельность, написано в п. 1, вправе осуществлять органы государственной власти и местного самоуправления, физические лица, индивидуальные предприниматели. Более никто. Складывается ощущение, что поправку готовили для другого закона и по небрежности включили в образовательный. Тоже настораживает.

Идем далее. Скопировав название Министерства просвещения с затертой исторической кальки, реформаторы забыли, что ему вменено заниматься не только общим, но и профессиональным образованием. Если просвещением можно пополнить знания, то сформировать умения, тем более обрести практические навыки, никак невозможно. Просвещенный сантехник, не умеющий прикрутить кран, станет кошмаром домохозяек. Водитель такси без навыков вождения – смертельной угрозой для подсевшего к нему клиента. Но закон утверждает, что не только «распространять знания», но и «формировать умения, навыки» (ст. 2, п. 35) посредством просветительской деятельности вполне возможно. Воистину, Россия – страна возможностей. Даже невозможных.

Немного истории. Некогда в уже далеких от нас веках профессиональным образованием занимались гильдии работодателей. Когда освоение профессии вышло за рамки заплечных методов обучения и стало функцией государства, декретом Совнаркома от 29 января 1920 года был создан Главный комитет проф­техобразования. Впоследствии профессиональным образованием занимались отраслевые министерства, Госпрофобр, Министерство труда, Министерство образования. Но никогда не Министерство просвещения.

О перемене миссии школы с образования на просвещение с учительской общественностью не посоветовались, педагогическую науку не спросили. Их молчание восприняли как знак согласия, хотя здесь уместно говорить о равнодушии и смирении, возможно, и об утрате ими достоинства. Даже такой абсурд теперь не вызывают реакции научно-педагогического сообщества, включая его лидера – Российскую академию образования. Депутатов тоже приучили к послушанию, сначала переименовывается министерство, потом Государственная Дума поправкой к закону одобряет его курс на просвещение, хотя по уму и по правилам должно быть наоборот.

Латая образовательный закон, как старую гоголевскую шинель, его еще дополнили поправкой «Общие требования к организации воспитания обучающихся» (ст. 12.1). Недолго думая и не справляясь с нау­кой, законодатель руководящей рукой вписал в теорию педагогики догму, по которой отныне не семья и не общество, а школа отвечает за воспитание. Отброшена завещанная классиками мысль о вредной «преднамеренности воспитания в школе» и о том, что «гораздо сильнейшими воспитателями являются воспитатели непреднамеренные: природа, семья, общество, народ» (Ушинский). Крест понесет одна школа.

Заявленных в заголовках поправок требований к организации просвещения и воспитания не прописано, нет ни целей, ни задач. Поправкой по воспитанию депутаты обязали школу иметь рабочую программу воспитания и календарный план (п. 1), опустив федеральный закон до уровня методических рекомендаций. Поправкой по просвещению позитивных установок вообще не дано, зато разъяснили, чего не допускается (п. 2). При чтении таких высушенных до безжизненности поправок становится неловко за уровень образовательного законодательства и обидно за учительство, которому так и не разъяснили, как просвещать и воспитывать. Депутаты обязали школу делать то, сам не знаю что.

Неуклюже вписанные в образовательный закон просветительно-воспитательные поправки занимают лишь 0,4% его текста (подсчитано!), но по факту их сделали стержневыми понятиями и смысловыми доминантами. К рожденным мировой мудростью афоризмам «хвост виляет собакой» (америк.) и «короля играет свита» (англ.) теперь можно смело добавлять чисто российский – «поправки делают закон».

Уже более 4 лет, не замечая противоречия, министерство занимается просвещением, школа – образованием. Вероятный прогноз таков: в очередной поправке к закону понятия «просвещение» и «образование» объявят синонимами. Невероятное сделают нормой, такое уже случалось, когда законом приравняли разные уровни профессионального образования – начальный и средний. Теперь их снова разделяют, придумав корявое слово «профессионалитет», которое даже трудно приладить к пониманию образования.

Реформы создают ощущение движения, но вектор его плавно поворачивает в прошлое. Благостно текут конкурсы на звание лучших (директоров, учителей, школ), идут потешные бои за святое право существования ЕГЭ, уютно расселись по кабинетам депутаты четырех думских комитетов, назначенных смотрителями юношества: просвещения, образования, семьи, молодежной политики. Натужно раздувая пламя из внесенных ими в закон поправок, придумывая патриотические ритуалы, большие перемены и важные разговоры, они обесценивают предметные уроки и отодвигают на задний план обучающую миссию школы.

Ностальгия по ушедшим временам скользит сверху вниз, массы безмолвствуют, чиновники требуют идти назад быстрее и смелее. Глава Совета по правам человека при Президенте РФ Валерий Фадеев призывает: «Надо радикально менять дух образования. Взять лучшее из Античности, Средних веков, Нового времени, добавить религиозную составляющую». Звучит красиво, прямо бери и делай эпиграфом к национальной программе «Образование». Только надо договориться, что будем возвращать в наш век: спартанский принцип «сила духа в ущерб силе мысли», монастырское «смирение, кротость, терпение» или еще нерастраченное до конца «пожалеешь розгу, потеряешь ребенка»? Выбор большой, но любой из них возвращает школу в бурсу, которая уже во времена Помяловского «измельчала и выродилась».

Пытаясь оживить угасающий потенциал законодательных поправок, Министерство просвещения придумало возвышенную до несбыточности «концепцию идеальной школы», некой школы счастья. Каждой из них обещаны театр, малая консерватория, музей, спортивный клуб и пресс-центр. Заметим, театры решили строить раньше, чем теплые туалеты, коих еще нет у трех тысяч школ. Помимо обучения учителю наказано отвечать за здоровье, творчество, воспитание, просвещение и профориентацию, словом, за неподъемный для нее груз молодежной политики, который раньше лежал на всей стране. От вековых забот по воспитанию детей наконец освободится и семья. За все теперь ответит учитель. Даже обычно взвешенный в оценках академик РАО Виктор Болотов прямо назвал такую концепцию утопией. Сергею Кравцову надо бы прислушаться к мнению наставника.

Маршрут образовательно-просветительного корабля не заложили, министерство переименовали и столкнули со стапелей с надеждой на попутный ветер. Куда держит курс команда Минпросвещения РФ, знает она одна. (Страшно подумать, вдруг и она не знает?) Если бы все продумывалось всерьез, образовательные школы уже были бы пере­именованы в просветительские, учителя – в просветителей, выпускники – в просвещенных.

Просвещение – лишь промежуточная станция на рельсах новой стратегии образования, впереди задача «возможно более усиливать воспитательное влияние школы» (Крупская). Там будет и ее тупик, если сохранится требование действующей ныне Конституции России о «признании идеологического многообразия» (ст. 13). Ведь воспитание имеет своей конечной целью само­определение (акцент на «само») личности в широком спектре идеологических воззрений, чего школа не может себе позволить. В Закон «Об образовании в РФ» понятие «идеология» даже не введено. Оттого уже много лет мечется, как в запертой клетке, мысль реформаторов, безуспешно пытаясь запустить в стране одно за другим воспитательное движение школьников.

В июле 2016 года под звуки воинского марша родилось Всероссийское движение «Юнармия» для «возрождения старых добрых традиций». В 2018 году его накрыло волной Российского движения школьников, обещавшего стать водопадом молодежной активности. Не спросив 2 миллиона наивно поверивших и ставших под его знамена школьников, в 2022 году РДШ административно обменяли на новый идеологический монолит, даже не сумев придумать ему названия.

Исполосованный поправками Закон «Об образовании в РФ» допускает любые толкования миссии школы. За десятилетие своей мученической жизни он стал похож на растрепанную мишень, в которую выстрелили поправками уже более 120 раз. Читать закон можно только по частям, общий смысл его утерян, распутать клубок замотанных в него школьных приоритетов не по силам разуму. Делать вид, что мы живем по такому закону, можно, но жить нельзя.

Разбор поставленных законом перед образованием задач, умноженных поспешными поправками к нему, не терпит суеты. Самое время притормозить, разгрести нагромождение понятий, застрявших в педагогике и засоряющих законодательные постулаты. Переступить через амбиции министерства и депутатов, вернуться, как учили классики, к научной дискуссии как лучшему способу поиска истины и утвердиться наконец в настоящей миссии школы.

Игорь СМИРНОВ, доктор философских наук, член-корреспондент РАО

Продолжение следует