И один в поле воин

Сотни книг и статей написаны об одиночестве. Это понятно – одиночество одна из ключевых экзистенциальных проблем человека. “Одиночество – это инвариант всех личных проблем. С чем бы ко мне ни пришел человек, на дне любой его жалобы лежит нерешенная проблема одиночества”, – говорит Адольф Ульянович Хараш, известный московский социальный психолог и психотерапевт, автор парадоксальной статьи “Психология одиночества”, опубликованной недавно в психолого-публицистическом журнале “Педология. Новый век”. Почему парадоксальной? Судите сами. Вот только две максимы из его работы: “Человек, назвавший себя одиноким, достоин не сострадания, а белой зависти”. “Покидающий тебя – твой друг, ибо он помогает оберегать бесценный дар одиночества”. Адольф Ульянович – опытный психотерапевт. В академической науке, которой он отдал более четверти века, его интересы концентрировались в области социальной психологии. Он – автор ряда работ по проблемам общения. Много лет преподавал на факультете психологии Московского государственного университета.
В настоящее время занимается психотерапией, проводит открытые школы, дает психологические консультации, выступает в качестве оргконсультанта в различных организациях и фирмах.

– Как часто обращаются к вам с жалобами на одиночество?
– В каждом обращении ко мне так или иначе присутствует такая жалоба.
– Вы считаете одиночество обязательным атрибутом современного человека?
– Начнем с того, что я оцениваю одиночество положительной оценкой. Я считаю его естественным состоянием человека. Это то, с чем мы рождаемся. Человек боится в жизни двух вещей – смерти и одиночества, а они абсолютно естественны. С этого страха начинаются все беды.
– Почему же люди так боятся одиночества, если это их естественное состояние?
– Как дети боятся темноты, так боятся и одиночества. Страх одиночества – своеобразная социальная наследственность. Мы вообще склонны бояться естественных вещей, отсюда – искусственность нашего мира.
– Многие вообще считают одиночество бедой и страшным наказанием. А вы утверждаете, что это дар. Это ваш такой профессиональный, психотерапевтический прием, который призван успокоить “больного”?
– Нет, конечно. Много лет я работал в районах различных катастроф, принимал участие в ликвидации последствий чернобыльской аварии, помогал пострадавшим от землетрясения в Спитаке. Когда мне говорили: “Вы – психолог и едете успокаивать людей”, – я возражал: “Я еду не жалеть людей, а помогать им ставить задачи, новые задачи и их решать”. Иначе человек расслабляется, теряет силы и не способен сделать ничего позитивного.
– А если это слабый, беспомощный человек?
– Помогите ему стать сильнее, скажите ему: “Ты сможешь!” Никто со стороны не сделает его сильнее. Это всегда собственная задача. Очень часто человеку надо просто сказать: “Ты сможешь, это возможно”. Если кто-то считает себя несчастным, он так и будет несчастным. А бедняк – бедным. А если кто-то рядом в удачный момент скажет: “Почему ты так думаешь? Ты же сможешь стать богатым!” И человек открывает свой алгоритм достижения цели. Нужно открыть доступ к собственным возможностям – вот что важно. Удивительный факт: у нас самые фантастические и превратные представления о себе, о том, в чем мы нуждаемся на самом деле.
– Да, но порой требуются годы, чтобы разобраться в том, что все-таки нужно в жизни.
– Свобода нужна, внутренняя свобода. Нужно жить, сталкиваться с реальными трудностями, думать, сопоставлять, и тогда вы узнаете очень много о себе интересного. В одном из юбилейных интервью Михаил Горбачев высказал прекрасную мысль – мы не знали, что такое свобода до последнего времени, главным у нас было слово “воля”. Наладить отношения с собою труднее, чем следовать чьей-то воле.
– В статье “Психология одиночества” вы ссылаетесь на результаты исследования пожилых европейцев, проведенного под эгидой ЕЭС несколько лет назад. На вопросы: “Чувствуете ли вы себя одинокими и как часто вы общаетесь с родственниками?” – пожилые датчане ответили, что в наименьшей степени чувствуют себя одинокими, хотя меньше других склонны общаться с родственниками, в то же время пожилые итальянцы чаще всех опрашиваемых общаются с родными, испытывая при этом более сильное чувство одиночества, чем другие. Как вы прокомментируете это?
– На первый взгляд такой результат удивляет. Но если отбросить ложные табу и традиционные сантименты, семейный круг – далеко не лучшее место для избавления от чувства одиночества. В родственном общении все так или иначе подлежит своему домашнему ритуалу и регламентации. И чем сильнее домашние правила, чем больше значения придается ритуалу, тем менее выражено лицо, его исполняющее. Мне, например, ни разу не доводилось встретиться с подростком или стариком, которые были бы довольны общением с домашними. Мы привыкаем к родственникам, особенно близким, с которыми живем под одной крышей, как к самим себе. Так с какой стати присматриваться и прислушиваться к ним? С родными гораздо труднее быть внимательными, чем с посторонними. Парадоксально, но это факт. В семейном общении глаза и уши отмирают за ненадобностью. В лабиринте родственных отношений путеводной нитью становится шаблон, раз и навсегда установленный.
– Существует общепринятое мнение, что чем больше у человека друзей, тем богаче его жизнь. Более того, утверждают, что такой человек и живет дольше. Как же быть одинокому, не обречен ли он на вымирание?
– Дело не в механическом присутствии рядом других людей. Если у вас есть хороший друг, вас связывает более глубокое чувство, чем простая привязанность. И если даже друга не станет, это чувство продолжает жить. Кстати, люди, которые освободились от страха одиночества, приняли одиночество, великолепно уживаются с другими, в то время как те, кто боится отпустить от себя другого, оказываются, как правило, довольно неуживчивыми. Они дрожат от того, что их могут бросить, никого от себя не отпускают: родители – взрослых детей, директор – своего сотрудника. Одиночество и покинутость – не только разные вещи, но враждующие между собой. Чувство покинутости – нечто вроде болезни, мешающее осознанию одиночества. Тех, кто хочет уйти, нужно внутренне отпустить, не удерживать и не прогонять, а отпустить. Так утверждает Бхагаван Шри Раджниш (Ошо), один из популярнейших гуру ХХ столетия.
Одиночество в отрицательном смысле – это самоброшенность: я бросил самого себя на произвол судьбы. Или другой вариант – я ужасно страдаю. Потому что все меня бросили. Правильно, но прежде всего ты сам себя бросил. Вот этого как раз делать нельзя. Если бы ты не бросил себя сам, то уже был бы не одинок.
– Значит, лекарство от одиночества – это способность и возможность быть самим собой?
– Именно так. И с самим собой. А также доверие к себе. Тогда человек становится открытым и доступным для других. Он независим от зависти, потому что уважает себя. Американский психоаналитик Карен Хорни считает зависть самым очевидным симптомом невроза; когда человек исцеляется от своих внутренних недугов, комплекса неполноценности, он перестает все время себя сравнивать с другими. Становится самим собой: я – это я, а ты – это ты. И не надо постоянно ссылаться на чей-то пример, лучшие образцы. У нас в России налажено широкомасштабное воспитание невротиков на примерах лучших образцов. Всяким примером можно пользоваться по-разному: дать себе простор для зависти и ненависти или, воспользовавшись им, открыть в себе резервы роста.
– Какие с точки зрения психолога нужно сделать первые шаги к себе?
Прежде всего знать, как к себе обратиться, как себя называть. Я часто спрашиваю тех, кого консультирую, как они себя называют. Многие этого не знают. Разве это не первая ступень неуважения? Начало неуважения к человеку – не обращаться к нему по имени. Обращение к себе – это необходимая предпосылка к диалогу. Начало диалога с собой – узнать свое собственное имя и обратиться к себе с уважением.
– Что еще нужно для продуктивного диалога с собой?
– Самый важный момент в любом диалоге – не ставить себе диагноз, скажем, такой: “Я робкий и не уверен в себе” – или диаметрально противоположный – возвеличивать себя. Мы ошибочно считаем это любовью к себе. Примите себя таким, какой вы есть, без диагноза. Для того чтобы у вас получился диалог с собой или с кем-то другим, нужно не быть себе ни судьей, ни диагностом и не выносить себе и другим приговоров. Любая критика вообще опасна. Так же как полное попустительство, когда человек позволяет поступать как Бог на душу положит.
– Вы, стало быть, считаете, что здоровый и благополучный человек – это тот, кто умеет вступить в диалог с собой и другими?
– Именно так. У людей с внутренним диалогом развивается самодостаточность, и им становится доступной идея осознанного одиночества. Они перестают бояться одиночества.
– И тогда средневековый японский поэт сказал бы: “Не правда ль, было тоскливо бы жить, если б не было здесь одиночества”. Какое основное психологическое “оружие” вы используете в работе с вашими подопечными?
– Стопроцентное внимание, я каждый раз вижу, как оживает человек под внимательным взглядом. Когда он чувствует, что окружен вниманием. Меня часто спрашивают на консультациях: как себя вести с ребенком, начальником, другом? Я бы сформулировал такой вопрос иначе: как услышать другого, как лучше его рассмотреть? Вот этому можно научиться. Глаза и уши даны нам для связи с другими людьми, и если эти человеческие аппараты связи работают хорошо, то и сердце раскрывается на людей, оно начинает работать. Просто внимание, и никакой мистики.
Кстати, человек с личными проблемами убыточен для своей фирмы, он должен быть в состоянии решить свои личные проблемы до того, как придет на работу, адекватно отнестись к своему одиночеству. Это трудно, но в таком случае на помощь могут прийти группы развивающего личностного тренинга, где как раз вырабатывается продуктивное и адекватное отношение к своим личным проблемам, и рекомендации психолога-консультанта.
– Как вы думаете, нужен ли фирме свой психолог?
В Америке и Европе практически во всех фирмах есть специальные люди, с которыми можно to talk. Это – профессионалы, психологи-консультанты. В любой организации вы найдете и “стихийного специалиста” по общению, человека, который является психологом по милости Божьей. Как правило – это доброжелательный, не склонный к депрессиям человек, у которого свободно проявляется его человеческая индивидуальность. Вокруг него возникает атмосфера тепла и доброжелательности. Благодаря таким людям легче проходят периоды кризисов, которые неизбежны в любой организации, потому что всяким человеческим образованиям свойственна полосатость: черная полоса сменяется светлой. Это не исключает присутствия на фирме психолога или консультанта. Идеальный психолог не только дает проверенные рекомендации, он отслеживает благоприятный градус психологической атмосферы и поддерживает ту естественную линию развития, которая присуща данному коллективу. Никто не может устранить эти линии в жизни человеческих сообществ, однако присутствие психолога сокращает амплитуду резких колебаний, делая жизнь сообщества более стабильной и устойчивой.

Виолетта ЖМАКИНА