Хозяин обрел новый дом

Свершилось! В год 200‑летнего юбилея Федора Достоевского на его родине – в Москве – отреставрирован и открыт музейный центр «Московский дом Достоевского». В столице великий писатель прожил первые пятнадцать лет своей жизни, здесь же в журнале «Русский вестник» были напечатаны «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы». И, наконец, знаменитая Пушкинская речь была прочитана именно в Москве.

Исторический флигель Мариинской больницы для бедных был домом семьи Достоевских до 1837 года: «Отец наш… занимал квартиру, состоящую, собственно, из двух чистых комнат, кроме передней и кухни. При входе из холодных сеней, как обыкновенно бывает, помещалась передняя в одно окно (на чистый двор). В задней части этой довольно глубокой передней отделялось с помощью досчатой столярной перегородки, не доходящей до потолка, полутемное помещение для детской. Далее следовал зал – довольно поместительная комната о двух окнах на улицу и трех на чистый двор. Потом гостиная в два окна на улицу, от которой тоже столярною досчатою перегородкою отделялось полусветлое помещение для спальни родителей. Вот и вся квартира!» – напишет позже младший брат Федора Достоевского Андрей Михайлович. В доме Достоевских читали Александра Пушкина, Василия Жуковского, Виктора Гюго, Фридриха Шиллера, на Пасху посещали Петрушечные балаганы, любили музыку (дядя писателя Михаил Федорович виртуозно играл на гитаре).

В 1928 году в мемориальных комнатах лекаря Михаила Андреевича, отца Федора Достоевского, был открыт музей. Спустя более 90 лет – музейный центр, включающий три этажа. К непосредственно мемориальной части добавились историко-литературная, посвященная не только жизни, но и произведениям писателя (литературным, художественно-публицистическим, критическим), а также восприятию художественного наследия Федора Достоевского в живописи, театре, кинематографе.

Вся экспозиция насыщена большим количеством предметов, документов, фотографического материала, цитат, произведений графического искусства, связанных с биографией и творчеством великого писателя. Такой материал дает каждому посетителю возможность неспешного размышления над увиденным, услышанным, понятым. К слову, приходить в музейный центр придется не раз – материал очень богатый, обширный. От Мариинской больницы для бедных, Дарового и Черемошни (усадьбы в Зарайском уезде, ранее Тульской губернии), дома богатых родственников Куманиных до Троице-Сергиевой лавры, кружка петрашевцев, каторги, Семипалатинска, мрачного Петербурга, Старой Руссы, где будет закончен главный труд – роман «Братья Карамазовы».

Мир Федора Достоевского, его семьи, родственников, друзей, собратьев по перу развернется перед посетителями во всей полноте и широте. Здесь же и длинная европейская «улица», посвященная поездкам по Европе – Англии, Германии, Италии, Франции, Швейцарии. Лондон, Париж, Вена, Берлин, Базель, Висбаден, Милан, Флоренция, Кельн, Генуя, Турин…

«Признаюсь, я много ожидал от собора; я с благоговением чертил его еще в юности, когда учился архитектуре. В обратный проезд мой через Кельн, то есть месяц спустя, когда, возвращаясь из Парижа, я увидал собор во второй раз, я было хотел «на коленях просить у него прощения» за то, что не постиг в первый раз его красоту, точь-в-точь как Карамзин, с такою же целью становившийся на колени перед рейнским водопадом. Но тем не менее в этот первый раз собор мне вовсе не понравился: мне показалось, что это только кружево, кружево и одно только кружево, галантерейная вещица вроде пресс-папье на письменный стол, сажен в семьдесят высотою… Я подозреваю, что на это первое решение мое имели влияние два обстоятельства, и первое – одеколонь. Жан-Мария Фарина находится тут же подле собора, и в каком бы вы ни остановились отеле, в каком бы вы ни были настроении духа, как бы вы ни прятались от врагов своих и от Жан-Марии Фарины в особенности, его клиенты вас найдут непременно и уж тут: «Одеколонь ou la vie», одно из двух, выбора не представляется. Не могу утверждать слишком, наверное, что так и кричат именно этими словами: «Одеколонь ou la vie!», но кто знает – может быть, и так. Помню, мне тогда все что-то казалось и слышалось. Второе обстоятельство, разозлившее меня и сделавшее несправедливым, был новый кельнский мост. Мост, конечно, превосходный, и город справедливо гордится им, но мне показалось, что уж слишком гордится» – так вспоминал писатель о Кельнском соборе. А были еще и величественный Миланский, и посещение Лувра и Дрезденской галереи, знаменитая Сикстинская Мадонна, Всемирная выставка в Лондоне, страсть к игре в рулетку в Баден-Бадене и повесть «Игрок». В Европе великий писатель стал отцом и пережил боль утраты – в Женеве в 1868 году на свет появилась дочь Соня, умершая в младенчестве. Европу Федор Достоевский разлюбил (самодовольные буржуа были совершенно ему чужды), но Европа чтит и любит Достоевского, переводит его произведения, ставит памятники и проводит конференции. Он полномочный представитель России. Главный.

Близки ли творчеству Федора Достоевского работы Михаила Шемякина? Насколько «бунташен» Эрнст Неизвестный с его же иллюстрациями к «Преступлению и наказанию»? Кротость героев и персонажей Ильи Глазунова сменяется страстью актерского исполнения в экранизации «Братья Карамазовы» Ивана Пырьева. Федор Достоевский в веке XIX и в веке XX. Федор Достоевский в нашем времени, в нас, в наших размышлениях, сомнениях, вере и неверии.