На чтение: ≈ 6 мин.В тягучем водовороте русской литературы 1970-1990‑х годов не все имена прозвучали как должно, не всякий поэтический лозунг был подхвачен. По счастью, в картине литературного процесса не бывает завершающих штрихов. К ее осмыслению и уточнению можно возвращаться снова и снова. Через книги, воспоминания, через вновь открытые стихи. В этом, на мой взгляд, главная миссия литературных чтений «Они ушли. Они остались», на основе которых с 2016 года издается поэтическая антология «Уйти. Остаться. Жить».
Третий том проекта выпустило издательство «Выргород». Антологию, где представлена поэзия, написанная до конца 90‑х годов, подготовили Борис Кутенков, Николай Милешкин, Елена Семенова. Поэтическое дарование всех героев антологии не вызывает сомнений, но кое-где наблюдается «парадоксальное сближение божественного и графоманского» (слова Евгения Абдуллаева об одном из поэтов, чьи стихи вошли в книгу, Александре Рудницком).
Подборку почти каждого поэта сопровождает литературоведческое и мемуарное эссе (правда, о некоторых поэтах сразу несколько статей, о ком-то ни одной). В эссе авторы анализируют творчество поэта и стремятся показать контекст, в котором тот жил и работал.
С позиции сегодняшнего дня думается (скорее всего, ошибочно), что стихи были написаны, потому что в обществе назревала потребность в радикальном изменении существующего порядка вещей. Потому что прежние представления о действительности дискредитировали себя, не осталось веры в прошлое и не очень-то просматривалось будущее, а углубляющийся с каждым годом тотальный духовный кризис ясно говорил: так жить больше нельзя.
Ужас шастает во мне
Заблудившийся, ужасный
Слышит что-то в глубине –
Затаится, дышит часто.
Устает, шатается,
Все же дожидается.
Яков Бунимович
и здесь никто уже не ждет
прозрачной яви,
а по путям лесным идет
дьявол
Артур Волошин
«Большое видится на расстояньи» – поэты третьего тома родились в разные годы и достигли разной известности. Объединяет их то, что умерли или погибли они все в течение 90‑х прошлого столетия. То есть более двадцати пяти лет назад. О факторе смерти как объединяющей идее антологии справедливо упоминали критики Владислав Толстов, Сергей Толстов и другие. Попробуем отойти от этого концепта.
В предисловии Ольга Балла отмечает, что «составители антологии выявляют неявное, вытягивают в свет общекультурного внимания поэтов с обширных окраин страны», для того чтобы, как мне видится, сформировать ту самую общую картину «сводной истории русской поэзии», на создание которой, по признанию Данилы Давыдова, «мало надежд».
Представленных в книге авторов самое время не распределить по эшелонам, а рассмотреть как участников общего литературного процесса, которые не взялись из ниоткуда, которые «бурили» не только в себе, но черпали – кто сознательно, кто невольно – у предшественников: Мандельштама, Хлебникова, Маяковского, Северянина, Заболоцкого и других. Чувствуется общая основа, которая питала их разномыслие и поиски новых художественных путей? Кажется, да. Этой основой было нарастающее осознание социального (и метафизического) хаоса.
Откуда такое осознание? Из выводов предшествующей истории? Или «болезненного мировосприятия»?
Елена Пестерева в эссе, посвященном Игорю Буренину, пишет, что «конец семидесятых – начало восьмидесятых – время безмолвного декаданса и долгого портвейного массового самоубийства. Видимо, полвека истребления выработали своего рода привычку, и дальше интеллигенция справлялась с уничтожением самостоятельно». Схожее наблюдение у Андрея Урицкого (эссе об Александре Егорове) – к «70‑м осталась лишь всеобщая имитация, от которой спастись можно было в мороке алкоголя и ужасе безумия». Или в смерти.
Слом эпох должен был вот-вот завершиться, но это не означало, что грядет победа над хаосом. По сути, хаос не победить. Можно лишь научиться сосуществовать в его условиях. Но они – герои третьего тома антологии – не стали пытаться.
И, стало быть, понял я плохо
Чужой до последнего дня
Язык, на котором эпоха
Так рьяно учила меня.
Александр Сопровский
Все ближе край, все глубже узнаю
О старости, о тщетности, о боли…
Бесцельно пресмыкание в юдоли,
Безумен эквилибр по острию.
Земля моя – в разврате и забое.
Прости, Господь, я больше не пою.
Олег Чертов
Они ушли. И поэтому они остались. И несмотря на то что между старшим и младшим авторами книги четверть века, нежелание осмыслять хаос, сопутствующий смене эпох, стало объединяющей чертой их художественного сознания.
Антология литературных чтений «Они ушли. Они остались». – Т. III. Уйти. Остаться. Жить. – Сост.: Б.О.Кутенков, Н.В.Милешкин, Е.В.Семенова. – М. : Выргород, 2023. – 448 с.
Выбор читателей
Комментарии