На чтение: ≈ 14 мин.Одним из сюрпризов нынешнего сезона национальной литературной премии «Большая книга» стало включение в короткий список финалистов дебютного романа Гузель Яхиной «Зулейха открывает глаза». Роман буквально взорвал Интернет. Судя по отзывам в соцсетях, его читают люди молодые и зрелые, искушенные и не искушенные в словесности. Одобрительными рецензиями на книгу Яхиной уже откликнулись многие уважаемые литераторы. Но даже критики романа признают: сюжет захватывает, не отпускает, судьба главной героини вызывает горячее сочувствие. Автор романа, 38-летняя Гузель Яхина, в свое время окончила Казанский педагогический институт, а сегодня учится в Московской школе кино. Мой первый вопрос нашей гостье: «Чья судьба вдохновила на создание книги?»
– Раскулачивание и кулацкая ссылка – это часть истории нашей семьи. В январе 1930 года, когда моей бабушке было всего 7 лет, ее семью раскулачили и сослали на Ангару. В глухом таежном поселении Пит-Городок, недалеко от Аяхтинского золоторудного месторождения, она провела все детство и юность – до 1946 года, когда бывшим кулакам разрешили вернуться в родные места. В свою деревню бабушка вернулась уже совсем другим человеком – настоящей северной девчонкой, лучше говорящей по-русски, чем по-татарски, с сильным сибирским характером. Она стала учителем русского языка и литературы – работала в деревенской школе, где директорствовал мой дедушка, преподаватель немецкого языка. В школе они познакомились и скоро поженились.Сибирский период бабушкиной жизни всегда меня интересовал. После ее смерти я начала много читать по теме и поняла, что хочется написать про это интересную историю – не точный пересказ биографии, а именно художественное произведение. Два года я «варила» в себе эту идею, читала, что-то придумывала, что-то даже писала… А когда поступила в Московскую школу кино, решила, что именно эту историю я напишу как свою первую учебную работу. Позже получившийся сценарий развернула в роман.- Как по мере работы менялась сюжетная линия?- Очень сильно. Сначала это была история взрослой сорокалетней женщины, с детьми и внуками. Потом я поняла, что героиня должна быть существенно моложе, чтобы за период повествования она смогла качественно измениться, пережить определенные метаморфозы. Поэтому в начале книги Зулейхе всего тридцать. Это тот возраст, когда человек еще достаточно гибок. И Зулейха за шестнадцать лет романного времени, с 1930 по 1946 год, проходит очень длинный путь – от дремучей язычницы-крестьянки, которая кое-как существует в доме мужа под гнетом властной свекрови, до сильной взрослой женщины, говорящей на другом языке, самой выбирающей себе мужчину, имеющей силы отпустить обожаемого сына во взрослую жизнь.Кроме того, изначально роман задумывался как более легкий, детективный, причем в двух временных пластах: в сегодняшнем дне и в тридцатых годах прошлого века. Мне казалось, что читателю будет интереснее следить за своей современницей, которая по архивным документам расследует жизнь своей бабушки, пытается по сохранившимся деталям воссоздать ее путь. Но в итоговом варианте романа я оставила только историческую часть – собственно жизнь Зулейхи.- Многих читателей помимо самой Зулейхи пленил еще один ваш герой – немец Лейбе. Этот образ ваша несомненная удача. Существовал ли у этого профессора медицины реальный прототип? – Реальный прототип есть только у свекрови главной героини, столетней слепой и глухой старухи, прозванной Упырихой. Этот персонаж срисован с моей прабабушки. Конечно, я ее в живых не застала, она умерла 50 с лишним лет назад, но на память о ней остались фотокарточка, а также воспоминания родных. И рассказы эти были настолько яркими, что образ могучей старухи сложился сам собой.Все остальные герои романа вымышлены: и сама Зулейха, и ее сын Юзуф, и красноармеец Игнатов, и полусумасшедший профессор медицины Лейбе, и паршивый урка Горелов…А один эпизодический персонаж с секретом. Это ленинградский рабочий Денисов, бывший моряк Балтийского флота, приехавший в деревню заниматься раскулачиванием и поднимать недавно организованные колхозы. Он появляется в романе ненадолго, но внимательный читатель разглядит в описании Денисова прямые отсылки к Давыдову, герою шолоховской «Поднятой целины» – романа, также посвященного темам коллективизации и раскулачивания, но написанного с совершенно другой политической точки зрения.Вообще изначально мне хотелось «зашить» в роман побольше аллюзий на советские книги и фильмы о коллективизации, но потом я поняла, что это утяжеляет историю. В итоге кроме Денисова в тексте сохранена еще только пара небольших отсылок к фильмам Довженко «Земля» и Эйзенштейна «Бежин луг».- Что вы почувствовали, когда закончили работу?- Конечно, радость и облегчение. Но при этом и опустошение. Еще долгое время история не отпускала, в голове крутились куски сюжета, сцены, фразы. Только когда роман был издан и я взяла в руки готовую, еще пахнущую краской книгу, появилось ощущение, что история отпустила.- Ожидали ли вы такого успеха и такого внимания к роману?- Нет, не ожидала. Счастлива, что книгу читают. И особенно радует, что ее читают молодые люди, я вижу это по отзывам и сообщениям в социальных сетях. Для людей старшего поколения вопрос раскулачивания и кулацкой ссылки ненов, они наверняка читали об этом, многие лично знали и помнят раскулаченных родственников. А вот для молодежи эта тема очень далека – примерно так же, как Отечественная война 1812 года или Великая смута. Будет здорово, если кого-то роман подтолкнет больше прочесть или просто поразмышлять о том непростом времени.- Одна молодая читательница признавалась в соцсети, что была уверена: «Зулейху» написала женщина зрелая, много повидавшая и знающая, историк по образованию. Много ли архивных документов, статистики пришлось поднять, какие источники помогли воспроизвести исторически достоверную атмосферу? – Да, я прочитала очень много: мемуары раскулаченных переселенцев на сайте Сахаровского центра, воспоминания, диссертации, научные статьи… Благо сейчас нет проблем с информацией, многое можно найти в Интернете или заказать в электронном виде.- Что, на ваш взгляд, удалось вам в романе лучше всего? – Об этом судить читателям.- Мне показалось, что главное отличие вашего романа от всех прочих, тематически ему близких, – утверждение спасительной роли культуры. Идея эта постоянно звучит в книге, особенно усиливаясь к финалу. Вас к этой мысли привел жизненный или читательский опыт? – Спасибо за столь глубокое размышление. Тему культуры как спасительного элемента я не задумывала, по крайней мере сознательно. Скорее спасением друг для друга были сами люди. В глухой тайге, на грани жизни и смерти слетает все наносное, несущественное – религиозные предубеждения, социальные и национальные предрассудки. И человек остается наедине с человеком. Я писала книгу об этом. А еще о том, каким горьким может быть счастье. Да, переселенцы жили в нечеловеческих условиях, особенно поначалу. Да, они были оторваны от родных мест и близких людей. Да, они страдали. Но при этом наверняка у них случались и моменты радости – они обретали новых друзей, рожали и растили детей, любили друг друга. И это было счастье, пусть горькое. – А финал? Он осознанный или родился интуитивно, исходя из логики развития характеров?- Интуитивно. В такой достаточно тяжелой истории неуместен счастливый конец, но и оставлять читателя с ощущением полной безнадежности не хотелось.- Гузель, вы родились и выросли в Казани. Кого из учителей вы бы сегодня хотели поблагодарить?- Мне повезло учиться в очень хорошей школе №131 города Казани. У нас был необыкновенно сильный преподавательский состав. Владимир Владимирович Ленский, новатор, педагог по призванию, многих из нас, в том числе и меня, заразил любовью к истории. Только сейчас, по прошествии без малого двадцати лет, я понимаю, насколько нам с ним повезло. На уроках мы занимались по системе опорных сигналов Шаталова; не помнили, как выглядит учебник, весь материал Владимир Владимирович готовил сам; на контрольных работах от нас требовалось не воспроизводить учебный материал, а рассуждать, мы хватали двойки, сердились, а в конце концов все же пытались размышлять… Иногда целый урок посвящался чтению – мы просто читали вслух отрывки из художественных произведений о Григории Распутине, революции, Гражданской войне.Учительницу русского языка и литературы Викторию Альбертовну Куприянову помнят, наверное, все, кто у нее учился. Ее уроки литературы запомнились мне необыкновенным ощущением свободы. У нас всегда был выбор: каждый сам решал, какое стихотворение того или иного поэта выучить (а ведь для этого нужно было прочитать хотя бы несколько стихов автора), какую взять тему для сочинения (в ассортименте предлагались свободные темы, однажды даже писали продолжение пьесы «Ревизор» Гоголя).Насколько я знаю, Владимир Владимирович и Виктория Альбертовна преподают в школе №131 до сих пор.Но два самых главных учителя в моей жизни – это, конечно, бабушка и дедушка. Они оба были педагогами, работали в школе села Богатые Сабы и похоронены там же, на родине. Бабушка – Раиса Шакировна Шакирова – преподавала русский язык и литературу (кстати, в свое время учила нынешнего главу Татарстана Рустама Минниханова). Дедушка – Гильмутдин Шакирзянович Гилязиев – преподавал немецкий язык. Приятно было узнать, что в школе в Богатых Сабах есть небольшой музей, и один из его стендов посвящен моим бабушке и дедушке. Их все очень любили и уважали. Сама я пошла по стопам дедушки – окончила Казанский педагогический институт, отделение немецкого и английского языков.- Вначале по дедушкиным, а потом вышли на собственную дорогу, выбрав кино и литературу. Все-таки очень хочется, Гузель, чтобы по вашей книге сняли фильм. Мне видится крепкий сериал в лучших традициях советских времен – фильм, от которого не может оторваться вся семья, ради которого люди в деревнях и городах бросают свои дела, приникают к экрану. А потом, по окончании серии, долго молчат, боясь расплескать эмоции, и весь следующий день вспоминают и возвращаются мыслями, ждут продолжения и гадают, каким оно будет. Я верю, что найдется много желающих экранизировать роман, и вы напишете сценарий. Или возьмете тот, что у вас уже есть? – Да, про сериал – это прямо в точку. Очень хочется, конечно, чтобы книгу экранизировали. Мой сценарий – это полный метр, то есть всего три часа экранного времени. Так что, конечно, если вдруг сложится, буду переписывать. Держу кулачки за это.
Выбор читателей
Комментарии