На чтение: ≈ 6 мин.Так бывает: автор единственного романа или музыкального альбома становится персонажем книг и фильмов. А если не дожил, и памятник, глядишь, поставят. Случается и так: «Их альбом купили сорок человек, но каждый создал свою группу». В XXI веке пожилые, давно не общавшиеся друг с другом музыканты отправляются в тур по Европе. Потом умирает басист. Легенда окончательно оформлена. Можно новую книгу писать.
«Реаниматора культового кино» уместно поставить на одну с ней полку. На страницах много того, что называют рок-н-роллом в разных смыслах слова, включая основной. В одном из фильмов, названия которых видим на обложке, играл Виктор Цой, к другому сочинил музыку Сергей Курехин. Третья картина получилась благодаря тому, что несколько эмигрантов из СССР сдружились в Нью-Йорке эпохи «нью-вейв» с богемой и панками.
«С юности меня мучил один вопрос, касающийся искусства, – признается автор, – какой путь лучше – один раз сделать что-то непревзойденное и культовое или всю жизнь стремиться делать что-то интересное, пытаясь создать символ поколения?» Книга о поиске ответа. Основа ее – беседы с тремя режиссерами: Славой Цукерманом, Рашидом Нугмановым, Олегом Тепцовым. У каждого один фильм стал культовым. Хотя и другие (список, увы, мал) не хуже. Имелись интересные замыслы. В первой части режиссеры рассказывают о неснятых фильмах, и «Реаниматор…», конечно, не случайно так построен. У кого-то картина, ставшая главной, родилась случайно. «Сначала… был проект ретрофильма об алма-атинских стилягах первой половины 60‑х под названием «Король Брода» с главным героем по кличке Моро. Когда я познакомился с Виктором, предложив ему написать музыку к фильму, а заодно сняться в «Йя-Ххе», то сразу понял, что роль Моро в «Короле Брода» никто не сыграет лучше него… Но тут подвернулась «Игла». Цукерман десятилетиями пытался реализовать проект о девушке, которая практически гибнет в автокатастрофе, но отец-хирург «умудряется спасти голову и сделать ей механическое тело. И благодаря этой фантастической операции она, будучи в механическом теле, никогда не стареет». События должны были развиваться с 1945 до 1980 года: «Я построил все этапы жизни этой девочки как историю рок-н-ролла». Сценарий заинтересовал Клауса Кински и Энди Уорхола. Но играть им не довелось.
И до чего же жаль, что Тепцов не снял кино о Курехине: «Псевдодокументальное. Или как будто это снято на видеокамеру самим композитором». Задумывалось, что в финале умирающий герой оставался с ней один на один. «И он уже говорит такое в эту камеру, а прежде всего – самому себе, что, конечно, уже никто никогда не узнает и не услышит».
Вспомним известные книги бесед с кинорежиссерами: Богдановича с Уэллсом, Трюффо с Хичкоком. Интервью, взятые Дмитрием Мишениным, не менее ценны. То, что на вопросы отвечают творцы, не попавшие в «первый эшелон», лишь добавляет ценности. Книга получилась в том числе о наметившихся в 1980‑е путях развития отечественного кинематографа, вариантах его трансформации (это и к опыту живущего в США Цукермана относится). Ничто не пригодилось. Не только из-за распада страны и индустрии: удавалось же в трудные 1960‑е интересно работать японцам, вроде бы вынужденно снимавшим эротику (так называемые розовые фильмы). «Господин оформитель» Тепцова, вдохновленного русским декадансом, повлиял на облик пары картин. Результат вышел нелепый: декаданс, опошленный советскими провинциалами. За деталями отошлю к тексту Раймонда Крумгольда «Жажда страха. История никем не замеченного жанра» на сайте «Катабазия». Здесь приведу единственную, но символичную. Псевдокурехинский саундтрек к одной из поделок писал… Игорь Крутой.
Почему Цукерман и Тепцов не соседствуют в киноиерархии с Линчем и Сокуровым, а Нугманов – да хоть с Робертом Родригесом? Начиналось-то все очень удачно. Например, так: вчерашний студент ВГИКа возглавляет казахский Союз кинематографистов, а в следующей сцене своей жизни обсуждает с легендарным фантастом Уильямом Гибсоном будущий сценарий блокбастера с Цоем. Все рушит непредвиденный «Икарус».
Из интервью совсем не следует, что судьбу трех талантливых людей решила замшелость продюсеров. Неужто само мироздание вмешалось, как в повести Стругацких? И при этом вовсе нет ощущения, что книга про неудачников. Ее герои выглядят людьми вполне состоявшимися и почти ни о чем не жалеющими. А тут еще интересный собеседник появился.
Дмитрий Мишенин. Реаниматор культового кино. – М. : АСТ, 2020.
Выбор читателей
Комментарии