На чтение: ≈ 18 мин.За свою карьеру в кино легендарный югославский артист Гойко Митич снялся в 54 фильмах, но кумиром миллионов стал благодаря ролям индейцев. Чингачгук, Оцеола, вождь семинолов, Зоркий Сокол, Черный Барс, Твердая Скала, Медвежий Глаз, вождь мицтеков, Белое Перо и другие образы красивых, гордых и смелых краснокожих воинов сделали его одним из символов мятежного поколения 70-х. Во время недавнего визита Гойко Митича в Россию нам удалось с ним встретиться и побеседовать.
– Господин Митич, несколько ваших фильмов про индейцев снимались в Советском Союзе. Какими вам запомнились те экспедиции?- У меня остались прекрасные воспоминания о съемках в Бухаре, Крыму и на Кавказе. Снимали мы и в Белоруссии, в чудных лесах под Минском. Правда, это уже был не вестерн, а фильм про Вторую мировую войну «Я хочу вас видеть». В те времена все было, конечно, по-другому. В съемочной группе все были равны: от подсобных рабочих до исполнителей главных ролей. Впрочем, для меня это и сейчас норма: никогда не чувствовал себя звездой. Просто делал свое дело.- Легко ли советская действительность 70-х трансформировалась в дикие прерии Нового Света XIX века?- Очень легко. Советский Союз еще не был утыкан пестрыми рекламными щитами, как западные страны. Забавный случай произошел в 1973 году в Узбекистане, где под Самаркандом немецкая студия «ДЕФА» снимала фильм «Апачи». Предполагалось, что массовку индейского племени мы подберем на месте. Но сколько мы ни зазывали «апачей» из местного колхоза «Навои», народ к нам не шел. Тогда мы обратились к председателю колхоза, который в свое время служил солдатом в Германии. Он нам объяснил, что мусульманская вера запрещает им раздеваться на публике. Сошлись на том, что снимать будем в глухой степи подальше от кишлака. Только там застенчивые узбекские юноши согласились оголить торсы. А когда наши гримеры расписали их тела в индейском духе, парни долго хохотали друг над другом. Кстати, в этом фильме я скачу на председательском коне – хороший был жеребец, породистый.- А я думал, у главного индейца Европы есть любимый конь, на котором он ездит из фильма в фильм.- Нет. Съемки проходили в разных странах, где были живописные места, которые могли бы сойти за американские прерии. Возить за собой одно и то же животное слишком дорогое удовольствие. Поэтому лошадей подбирали на месте. Помню, на Кавказе искали дикую лошадь серой масти. Мой герой должен был ее заарканить и объездить. Зашли на Терский конный завод. Там было столько чудных племенных коней, что выбрать одного оказалось просто невозможно. В итоге остановились на первоклассном жеребце, который еще ни разу не был под седлом. Но сняли его только в нескольких эпизодах – уж больно норовистым оказался. В тех сценах, где были диалоги, мне подставляли более смирную кобылу, привычную к свету софитов. Зритель думает, что у героя один любимый скакун. Но на деле в каждом фильме приходилось менять по четыре-пять похожих лошадей.- Ваши индейские фильмы видели настоящие индейцы?- К счастью, да. Я давно об этом мечтал. Но случай подвернулся лишь в 2002 году. Один немецкий студент, проходивший практику в США, рассказал коллегам о кумирах своего детства. Потом арендовал кинозал и показал «Сыновей Большой Медведицы», «Среди коршунов» и «Братьев по крови», любовно снабдив их английскими титрами.На просмотр пригласили этнических индейцев, которые пришли в полный восторг от увиденного и попросили о встрече со мной. Студент мне позвонил, и я полетел в Америку. В аэропорту меня встречала шумная компания. Одетые в пестрые национальные одежды индейцы били в тамтамы, пели и танцевали. А их вождь заключил меня в объятия со словами: «Мой брат!» Не берусь описать вам свои эмоции. Одно скажу: казалось, что я сплю и вижу удивительный сон.Вечером меня отвезли на большой индейский праздник Вао-Вао. Индейцы выстроились в каре, как для встречи важного гостя. Вождь спел, а меня попросили станцевать. Слава богу, что в фильме «Чингачгук – Большой Змей» у моего героя были хореографические номера, которые я в свое время долго репетировал и хорошо помню. Так что не ударил лицом в грязь, станцевал под бой тамтамов и одобрительные крики племени. Мне преподнесли роскошный плед, расшитый вручную замысловатыми индейскими орнаментами. Обещали, что отныне он будет хранить меня от природных стихий и житейских невзгод. А в конце вечера ко мне подошла пожилая индианка, обняла, как родного сына, и надела на меня старинное бирюзовое ожерелье-оберег. Я был так растроган и жалел только о том, что не могу предложить в ответ ничего подобного.- Дары индейцев вам помогают?- О да! Нужно только в это верить.- Как думаете, почему индейцы воздали вам такие почести? У них же в Голливуде большая традиция съемок вестернов…- В голливудских вестернах индейцы, как правило, изображались жестокими бандитами, которые то и дело норовят снять скальп с хороших белых ковбоев в исполнении любимцев публики Джона Уэйна, Ли Марвина, Гари Купера, Клинта Иствуда. Это чудовищная несправедливость. Ведь то, что произошло с индейцами во времена заселения Америки европейцами, – чистой воды геноцид. С доверчивыми краснокожими воинами белые заключили около 400 мирных договоров, но ни один из них не соблюли. Мы же открыли миру индейцев – носителей оригинальной культуры, рассказали, сколь бесчеловечно обходились с ними европейцы. Наши фильмы больше соответствуют исторической правде, чем американские. На том индейском празднике вождь мне сказал: «Спасибо, что ты вернул мне гордость за мой народ».- А Голливуд не сманивал к себе главного индейца СССР?- Может, и сманивал, но у меня не было времени на раздумья, я переходил из фильма в фильм почти без отпусков. Когда есть работа, то и хорошо. От добра добра не ищут.- Вас обожали все женщины Советского Союза и, наверное, половины Европы. Такая массовая любовь вылилась в какие-то серьезные отношения?- Лестно слышать такое. Но я всего лишь актер. Я не знаю, кто там сидел в кинозалах, смотрел на меня и, возможно, утирал слезу умиления. Иногда подумаешь, было бы неплохо повстречать всех этих девушек. У меня, конечно, случались яркие романы. Не хочу называть имен. Перефразируя вашу поговорку, скажу: зачем выносить сор из вигвама! Многие из тех девушек уже давно бабушки. Но по-человечески это все было прекрасно.- Вы так и не женились? Считаете, что ваша жизнь удалась?- У меня есть подруга. Если не лелеять каких-либо несбыточных желаний, то вполне можно быть счастливым. Я не устаю наслаждаться приятными жизненными мелочами: погожим летним днем, журчащим ручьем, пением птиц. В такие минуты я радуюсь, что живу. В жизни нельзя иметь абсолютно все. Приходится чем-то жертвовать. В карьере актера я достиг головокружительных высот, но моя личная жизнь сильно пострадала. Какая женщина выдержит, что ее возлюбленный все время в разъездах? Я такой не встретил. Сейчас мне остается только утешение, что все жертвы не были напрасными. Остались хорошие фильмы, которые зрители, даст бог, будут смотреть еще много лет. Правда, я сыграл много чересчур положительных героев, не знающих страха и упрека. А мне бы хотелось поработать над образами, у которых все-таки есть слабости.- В повседневных буднях сами себе готовите?- Конечно. Так вкусно ни в одном ресторане не накормят. Но готовить получается, только когда есть свободное время.- А какую кухню предпочитаете?- Ту, которую когда-то выбирала мама. Я с детства наблюдал, как она готовит. Наши югославские, сербские блюда всегда чуть-чуть острые.- В Советском Союзе актеры кино получали за съемки небольшие гонорары. В Германии, наверное, с этим было полегче. Можно ли сказать, что легендарный Гойко Митич заработал на безбедную старость?- Если бы я работал не в социалистической ГДР, а с западными компаниями, то у меня, наверное, было бы больше денег. Но я считаю, что не все счастье в деньгах. Того, что я имею сейчас, мне вполне достаточно для сносной жизни. Мои житейские потребности вполне сопоставимы с доходами. Для меня важен другой приз. Когда выходил очередной мой фильм и я ездил с премьерными показами по городам Германии, то меня всюду встречали транспаранты: «Мы приветствуем нашего Гойку!» Это то, что я ценю по-настоящему. Зрительскую любовь не купишь.- Поэтому, наверное, вы и остались в Германии, хотя могли выбирать для жительства любую другую страну Европы?- Да. Своей любовью немцы меня буквально пригвоздили к этой стране. Я мог уехать, особенно в молодости. Но остался. И не жалею.- Какие роли вам предлагают теперь?- В последнее время часто играю русских. Министра энергетики России, например. Еще в одном телефильме был маршалом Соколовским, который предъявлял ультиматум о капитуляции нацистской Германии. Действие картины происходит в послевоенной ГДР, где Соколовский командовал Группой советских войск. Там вспыхнул серьезный конфликт. Американские и русские танки выстроились друг против друга на линии, разделявшей Берлин на Западный и Восточный. Ситуация была критической. Стоявшие тогда у власти гражданские чиновники говорили, что нужно открывать огонь на поражение, не важно, что пострадают мирные жители. А Соколовский сказал: «Нет, никто не должен погибнуть. Стрелять будем только в воздух».- Вы, кстати, внешне очень похожи на Соколовского…- Да, меня почти не гримировали. Только волосы немного подкрасили. Помню, в 70-е обо мне сплетничали, что в индейских фильмах у меня крашеные волосы. Но это был мой естественный цвет, доставшийся мне от матери. Сейчас я уже шучу, что в седину меня покрасило время.- Ваш индейский шарм сейчас востребован?- Да, конечно. В последние годы я снялся в четырех или пяти телефильмах по романам немецкого писателя Карла Мая. Сыграл знаменитого Виннету. Этот же образ я воссоздавал в течение 15 лет на ежегодном театральном фестивале Карла Мая в Бад-Зегеберге. После 1024-го спектакля я сложил с себя почетные обязанности театрального вождя апачей. Но на этом моя индейская тема не закончилась. В Мекленбургском театре я занят в инсценировке по роману Кена Кизи «Полет над гнездом кукушки». Играю там индейца Вождя Бромдена, который в финале лишает жизни обаятельного бунтаря МакМерфи, чтобы никто не видел, каким беспомощным его сделали злобные доктора. Если помните, в знаменитой экранизации Милоша Формана у индейца почти нет текста. Но в романе его роль прописана широко. На сцене у моего героя пять больших монологов. Вторая моя любимая роль в театре – это грек Зорба в инсценировке романа Никоса Казандзакиса. Я играю потрясающей души человека, который любит жизнь и не боится смерти. Деньги для него ничего не значат. Этим он мне и нравится.- После школы вы пошли учиться в Белградскую академию физкультуры. Что в вашей жизни значит спорт?- Я хотел быть учителем физкультуры, поэтому занимался многими видами спорта: легкой атлетикой, гимнастикой, играл в футбол, гандбол. Входил даже в сборную Югославии по гребле. Вы же понимаете, что физически неподготовленному человеку невозможно сыграть индейских воинов, которые жили в согласии с природой и были великолепно натренированными. Я всегда снимался без дублера. Это облегчало жизнь режиссеру, оператору, да и мне. Дублера можно снимать или со спины, или издалека, а потом монтировать с кадрами, где настоящий актер. Первое время ко мне приставляли дублеров. Но у них получалось хуже, чем я сам потом делал.Сейчас я тоже не сижу сложа руки. Каждому человеку, если он хочет оставаться здоровым, нужно движение, движение и движение. Я, например, люблю ездить за покупками на велосипеде. Для этого в нашем районе много специальных дорожек. Еще у меня есть лодка на веслах – каик. Летом часто плаваю в местных прудах.- Не большие ли это нагрузки для 72 лет?- Нет. Если бы здесь была лошадь, я бы одним махом влетел в седло и поскакал. Когда следишь за своей физической формой, то в любом возрасте тело будет с удовольствием откликаться на любую нагрузку.- А давно вы последний раз ездили верхом?- Две недели назад на съемках.- В Москве вам такую забаву не предлагали?- Визит рассчитан только на три дня. Сегодня уже улетаю. Вчера мне показали храм Христа Спасителя. Я был потрясен. Рядом с такой громадиной человек чувствует себя песчинкой. Я не был в Москве 22 года. Город изменился неимоверно. Люди выглядят богаче и солиднее. Опечалил лишь эпизод, когда в переходе старушка просила подаяние. Я дал ей денежку. Помнится, в прежней Москве таких проблем не было.Еще поразило, что на дорогах много крупногабаритных автомобилей. Сейчас в Европе проходит кампания, чтобы люди пересаживались на малолитражные машины. Они не так сильно загрязняют атмосферу. И знаете, европейцы с пониманием относятся и отказываются от больших машин.Извините за мой ломаный русский. У нас в югославской школе русский язык преподавали фундаментально, и я хорошо говорил, но в последние годы долго не было практики. Если буду ездить к вам чаще, то вспомню все.
Выбор читателей
Комментарии