Глухой мир. На уроках они сидят замерев, потому что следят за губами учителя

Издалека мне показалось, что стайка девчонок, идущая навстречу, весело щебечет.

А я и в самом деле – «из тех кретинов». Во всяком случае была. До тех пор, пока не увидела школьный хор «». На полу стоят колонки, вибрацию которых дети ощущают всем телом. И чем-то еще неуловимым. Потому что чувствовать ритм может не каждый – нужен еще и музыкальный слух. Зато плясать на дискотеках любят все!Немногие педагоги в школе могут похвастать прозвищем – слишком много усилий для него требуется. А у Ровкиной оно есть – «». Она была когда-то учителем физики. Пришла сюда вслед за сыном, когда привела его в первый класс. Потом получила специальное образование. «Мама – мой друг и брат», – писал Тимофей в школьном сочинении.

Поющие руки

– Как пройти в школу для глухих? – спросила, подойдя ближе.

Они притихли, переглянулись. Потом заулыбались и дружно замахали руками куда-то вглубь улицы. Я догадалась – девчонки шли как раз оттуда, из школы №7. Они действительно щебетали. Но молча – руками, глазами, губами.

Оглянулась – стоят кучкой и смотрят вслед: проверяют, правильно ли иду. Наверное, решили, что я «из тех непонимающих кретинов, кто считает их ненормальными. Кто наблюдает за руками и видит только пантомиму. Кто следит за выражением лиц и видит лишь гримасы. Кто никогда не почувствует красоту манипулятивного языка». Так один маленький мальчик писал в книжке, изданной омской общественной организацией «Женщина. Ребенок. Человек» с помощью педагогов и учеников школы-интерната №7. Про мир слышащих, но не слушающих. Глухой мир.

А я и в самом деле – «из тех кретинов». Во всяком случае была. До тех пор, пока не увидела школьный хор «Поющие руки». На полу стоят колонки, вибрацию которых дети ощущают всем телом. И чем-то еще неуловимым. Потому что чувствовать ритм может не каждый – нужен еще и музыкальный слух. Зато плясать на дискотеках любят все!

Здесь свой мир – людей, понимающих друг друга с полудвижения, полувзгляда. И полуслова. В школе – 110 учеников, 80 процентов которых потеряли слух в раннем детстве. Способность говорить осталась. Только язык у них немножко другой, состоящий из «полуслов». Речь похожа на иностранную: исковерканные слова, неправильные окончания. Потому что русский – очень сложный, построенный на исключениях. Выпускник Тимофей Ровкин в университете выучил немецкий. И сказал маме: «Вот это язык, я понимаю! Все четко и ясно». Глухие могли бы говорить правильно, если бы могли слышать. А они умеют только то, чему научили педагоги. Родители их понимают не всегда – немногие удосуживаются выучить язык детей.

Собственно, от 34 учителей и 24 воспитателей этого тоже никто не требует, но кроме русского языка практически все владеют в разной мере дактильным или жестовым. По должности знание языков полагается лишь пятерым слуховикам. Но так получается, потому что приходят на работу в школу-интернат многие, а остаются единицы. Учителей тут любят не всяких.

Таланты без поклонников

Как объяснить глухим, что такое гром? Как рассказать про шелест листьев? Татьяна Пантелеевна Ровкина, физик по образованию, психолог по призванию и завуч школы, говорит, что просто: нужно повторить одно и то же 99 раз, и на сотый, наконец, почувствуешь отклик. Нельзя ругать детей – они очень ранимы. «Почему ты на меня кричишь?» – может возмутиться ученик, всего лишь увидев выражение лица учителя.

Отчества здесь не в чести. Разве что директора школы-интерната Надежду Владимировну Максименко иногда называют полным именем. И то редко – трудно произносить. Дабы общаться друг с другом, ни педагогам, ни ученикам вообще не нужны слова. Но молчунов нет. Учителя требуют говорить как можно больше – им выходить совсем в другую жизнь. Отношения с окружающим миром старшеклассники в анкете определили одним словом: «война». Потому школа и расположена в рощице – вдали от чужих и недобрых глаз.

Школа №7 учит детей 12 лет. За это время ребята проходят программу 9 классов – у них все немножко медленнее. Не потому, что хуже развиваются, – просто испытывают информационный голод. Куда идти дальше? Получить образование глухим детям непросто. Специальных учебных заведений в стране мало. В Омске их нет. А в обычные глухих не берут – кому нужны лишние заботы? В прошлом году нашелся учебный комбинат, готовый обучать выпускников школы №7. Обеспечили сурдоперевод, подготовили две группы вязальщиц. Причем хороших. Пальцы глухих более чувствительны, а сами они – более внимательны. На уроках сидят, замерев, потому что следят за движениями губ и рук преподавателя. К тому же у них мало дурных привычек – берегут здоровье, которое и так оставляет желать лучшего. Но вязальщицы остались без работы. Все по той же причине – лишние хлопоты. Сейчас готовят каменщиков, автослесарей, швей.

А в школу своих выпускников берут охотно. Многие воспитатели, повара и технички когда-то сидели за этими партами. И даже преподаватели физкультуры, например, или труда – предметов, которые требуют больше движений, а не слов. Дети их принимают, на них равняются, стараются стать успешнее. За научно-исследовательскую работу ученики школы №7 получили три гранта – с помощью психолога Омского государственного университета Тамары Васильевны Капустиной, председателя общественной организации «Женщина. Ребенок. Человек». Отличник Иван Ухов стал лауреатом научной конференции «Поиск», получил стипендию на этот учебный год. Нынче шестерых школьников пригласили в летнюю Академию наук, где занимаются одаренные дети. 10-классник Кайрат Жарылгапов читал собственное исследование по культуре Иордании. Тему такую выбрал потому, что этот народ активнее других пользуется жестовой речью. В прошлом году Кайрат стал чемпионом России среди глухих по настольному теннису. А в лагере лучше всех играл в футбол. Болельщики дружно скандировали: «Кайрат – молодец!» Он не слышал. Но поддержку чувствовал. Шестиклассница Даша Катиди делала сообщение о забавных случаях из жизни разных народов. Человеку, никогда не слышавшему смеха, понимать юмор непросто. Таня Арсланова рассказывала про ювелирные изделия древних скифов. Пока она лепит игрушки из глины, но мечтает создавать шедевры из металла.

Святая Татьяна

…Татьяна Пантелеевна Ровкина, так же, как и ее ученики, читает по лицам. По губам, конечно, тоже. Языки пальцев и жестов знает в совершенстве. Для малышей она просто Пална. Для старшеклассников – уже Татьяна. Кабинет завуча служит исповедальней. Здесь рассказывают о бедах и победах. Когда-то выпускница Вика Катиди кричала, что ее дочь никогда не переступит порога этой школы. Теперь Даша – одна из лучших учениц. Семиклассница Наташа Кугаевская просилась в интернат, хотя считалась девочкой домашней. Из-за Алешки Сизова. Он тоже приходил – уже позже, когда 4 года ждал Наташу из Калининграда, где она училась. Теперь у них мальчик и девочка, которые сюда уже не придут – они здоровы.

Немногие педагоги в школе могут похвастать прозвищем – слишком много усилий для него требуется. А у Ровкиной оно есть – «Святая Татьяна». Она была когда-то учителем физики. Пришла сюда вслед за сыном, когда привела его в первый класс. Потом получила специальное образование. «Мама – мой друг и брат», – писал Тимофей в школьном сочинении.

Тимофею было всего три месяца от роду, когда он заболел пневмонией. Несколько уколов антибиотика навсегда убили его слух. Сначала молодая мать долго не верила в случившееся. Бегала по врачам и бабкам, надеясь на чудо. Потом приняла несчастье и стала учиться вместе с сыном – говорить и потом жить. «Меня никто не понимает. Только ты. Я пойду в лес. В снег лягу – умирать буду», – однажды сказал маленький Тима. Она повезла его в путешествие – чтобы увидел страну своими глазами. На Красной площади встретили делегацию белозубых глухих негров. «Видишь, они такие, как ты. И они умеют смеяться» – объяснила сыну.

Долгое время Тимофей думал, что единственный человек, который связывает его с другим миром, – это мать. А пять лет назад у него родилась дочь. Анечка разговаривает с бабушкой словами, с папой – жестами.

– Я теперь убежден, что нет мира глухих и мира слышащих. Есть один мир – людей, и каждый находит в нем свое место, – говорит Ровкин. Он недавно уволился из школы. Теперь Тимофей священник для своих сестер и братьев по несчастью.

– А о чем вы жалеете, Татьяна Пантелеевна? Разве чего-то он не сумел? – спрашиваю я.

– Недавно Анька ползает по отцу и шепчет: «Пап, я тебя люблю». Тима не видит ее губ и спрашивает меня: «Мама, что она говорит?» Я перевожу, а по его лицу текут слезы.