На чтение: ≈ 14 мин.«Как она пела Татьяну Ларину!..» – мои коллеги не могли подобрать слов восторга от выступления Екатерины Щербаченко на закрытии нынешнего конкурса «Учитель года». И я позавидовала – они застали самый взлет новой мировой сенсации. Ведь после недавней победы на престижнейшем конкурсе молодых певцов в Кардиффе имя Щербаченко пополнило ряд российских светил на оперном небосклоне вслед за Хворостовским, Лейферкусом, Нетребко. Сейчас Катя – а право, нет в ней пока еще этой неприступности примы – поет в главном театре страны, в Большом, но нет никаких сомнений, что ее ждут выступления на лучших сценах мира. У этой уроженки Рязани есть все, чтобы стать настоящей «сверхновой» звездой: мягкая русская красота, какая-то цельность, сконцентрированность и чистота и, конечно, голос, вызывающий то мурашки восхищения, то слезы. Словом, Божий дар. В основном об этом – о судьбе и таланте – и говорили.
– Катя, какие у вас остались впечатления от выступления на закрытии «Учителя года»?
– Такое наслаждение было выступать! Все было очень красиво. Конечно, собрание в одном зале лучших учителей – хотя, думаю, их гораздо больше в реальности – впечатляет. Эта идея и сам конкурс замечательные…
Правда, я немного волновалась, потому что, наверное, второй раз в жизни пела в микрофон. Главным для меня была реакция публики, хотя в принципе я всегда знала, что педагоги – самая благодарная публика. Прием был очень теплый, ко мне подходили, говорили хорошие слова. Ради этого ощущения, что твое искусство тронуло людей, и стоит выходить на сцену.
– Насколько я знаю, вы сами работали учителем музыки в школе…
– Да, после окончания музыкального училища я учительствовала в Рязани. Четыре года я работала в разных школах – сначала в общеобразовательной, потом еще подключились музыкальная школа и уроки вокала в школе искусств. В общем, работала сразу в трех местах. В силу своего возраста и опыта я не могла еще играть роль ментора, и у меня были товарищеские отношения с детьми. По-моему, и мне, и им было приятно общаться. Я ничего нового, конечно, не изобретала, потому что не в этой области у меня талант. Я старалась занять детей чем-то увлекательным, разучивать красивые песни, давала слушать хорошую музыку… Я, кстати, до сих пор помню те песни, которые выучила в школе. Мне кажется, это хорошо.
Но, в общем-то, я чувствовала, что педагогика – это не совсем мое, и искала себя. Я ясно понимала, что меня надо как-то «приложить» к музыке, к пению, но как?.. И только проработав в школе, поучившись в Рязанском институте культуры, встретив там своего учителя, я многое поняла, и у меня в голове все начало вставать на свои места.
– Мне показалось интересным ваше высказывание о том, что вы в жизни плывете по течению. Большинство людей считают, что за все в жизни нужно бороться, что всего можно добиться, только преодолевая трудности…
– Это не значит, что нужно поднять лапки кверху. Я имею в виду то, что, если ты движешься в нужном направлении, ты попадаешь в течение своей судьбы. Тогда не приходится особенно бороться и выламываться против течения. И я замечаю, что если я движусь в правильном для себя направлении, то мне все помогает – не знаю, Бог или судьба… Если ты найдешь свое призвание, если поймешь, зачем тебя создал Господь Бог, зачем он тебя послал на землю, то все получится. И даже если на твоем пути будут встречаться трудности, то ты их с радостью будешь преодолевать, потому что будешь знать, ради чего это делаешь.
– А когда вы сами осознали свое призвание?
– Это случилось в августе 1999 года, когда я съездила на первый конкурс молодых певцов в Санкт-Петербурге, который проводила Елена Образцова. Я была тогда «желторотым птенцом» в пении, делала только первые шаги со своей учительницей Галиной Николаевной Разутовой. Меня послали на конкурс от Института культуры – дескать, девушка с голосом, пусть поучаствует.
В Петербурге я просидела на всех турах, на всех прослушиваниях с открытым ртом. Понятно, что дальше первого тура я не прошла, да и особо не рассчитывала. Ведь я тогда даже не знала, что у арии Верди – Господи, я только сейчас к нему приступаю, а тогда я осмелилась петь Верди! – есть быстрая часть, и выучила только медленную. Но на конкурсе я поняла, что такое оперное пение на самом деле, и, вернувшись из Питера, запела совсем по-другому. Понимаете, можно описывать небо разными эпитетами, но если ты никогда не видела его, ты не поймешь, что это. Так и учительница могла бы еще долго мне объяснять принципы оперного вокала и, возможно, добилась бы результатов, но на это потребовалось бы больше времени и усилий. А тут произошел резкий скачок вперед. Через год я поступила в Московскую консерваторию.
– Вам невероятно повезло: в оперных спектаклях вы играете чуть ли не главных героинь русской литературы – Татьяну Ларину и Наташу Ростову. По отзывам критиков, вы хорошая драматическая актриса…
– Я стараюсь делать свою роль честно, вникнуть в их внутренний мир, правдиво пережить на сцене то, что они переживают. Но, конечно, я в них не превращаюсь. Я разделяю себя и своих героинь. Иначе это была бы клиника! Разумеется, я училась актерскому мастерству, это входит в курс занятий в консерватории. И низкий поклон моему педагогу, профессору Борису Александровичу Персиянову: он заложил в нас, своих студентах, внимательное и честное отношение к бытию на сцене.
– В одном из интервью вы говорили, как ваши героини влияют на вас. О том, что Наташа Ростова научила вас быть открытой жизни, удивляться всему, как впервые происходящему…
– Просто в роли Наташи мне пришлось чуть больше раскрыться, чем я привыкла в жизни. Если Татьяна Ларина – такая «вещь в себе» и в этом мне больше соответствует, то в роли Наташи Ростовой мне нужно было стать на время большим экстравертом, чем я есть. Но мне кажется, нельзя играть только то, что попадает в твой характер, надо экспериментировать, перевоплощаться. В общем, если я и хочу меняться в жизни, то исходя из своих внутренних потребностей, а не из потребностей своего персонажа.
– Вы человек, который живет здесь и сейчас, или предпочитаете строить планы на будущее?
– Даже не знаю… Мне кажется, как и любой человек, я и то и другое. Крайности – это вообще как-то нездорово. Нельзя все время жить здесь и сейчас, не зная, что будет завтра, и в то же время нужно уметь остановить этот поток сознания у себя в голове и уметь оценить сегодняшнее мгновение, что вот оно – счастье.
– Вы считаете себя счастливым человеком?
– Постоянно быть счастливым, наверное, невозможно. Счастье – это ведь какие-то мгновения. И хорошо, что они есть.
– А разве вы не испытывали счастья, когда вас объявили лучшей певицей на конкурсе в Кардиффе?
– Я испытывала волнение, приподнятость какую-то! Возможно, счастье… Какое оно, какой у него вес, рост и цвет? Можно называть какие-то радостные мгновения, у каждого они свои. Я не очень люблю на эту тему разговаривать, потому что мне кажется, счастье – оно, как бабочка, начнешь его теребить, ковырять, и оно сломается.
– Можете уже рассказать о каких-то своих ближайших планах?
– Вообще, конечно, моя жизнь после конкурса изменилась. Стало много интересной и разной работы, я познакомилась с великими людьми, о которых я только читала раньше. Например, я очень надеюсь, что все сложится хорошо и я спою Лю в «Турандот» Пуччини в Мюнхене в спектакле под руководством знаменитого дирижера Зубина Мета.
– Опера всегда считалась элитарным искусством. Как вы считаете, можно ее приблизить к народу, не упрощая?
– Наверное, нужно людей к ней подтягивать, а не наоборот (смеется). Раз опера – элитарное искусство, считай себя элитой и гордись тем, что интересуешься им. Но если тебе не близка опера, есть много других видов искусства.
– Один юный музыкант из «Новых имен» в ответ на этот вопрос предложил просто начать слушать музыку. Проигрывать ее, например, в школах на переменах. Сначала будет трудно, потом дети привыкнут, у них сформируется вкус…
– Отличная идея! Наверное, было бы здорово, если бы в школе звучала хорошая музыка. Я сразу вспомнила европейские поезда метро, где из динамиков звучит классическая музыка. Это очень благоприятно воздействует на человека… Одно время в московском метро висели щиты с отрывками из стихотворений, и пока человек ехал, он читал эти строчки и задумывался, соприкасался с прекрасным. Сейчас в столице прямо на стенах домов висят репродукции известных картин. По-моему, этот выход искусства к людям – очень удачная задумка!
– Вам при вашей нынешней занятости удается что-то читать, смотреть?
– Конечно. В последнее время я особенно над этим задумалась, ибо специалист подобен флюсу, и полнота его односторонняя. Мне, конечно, хотелось бы побольше уделять времени искусству помимо музыки. Последнее, что я читала, это книга отца Александра Шмемана, ректора Духовной академии в Нью-Йорке. Это издание повело меня как по ниточке к другим книгам, заставило задуматься о многих вещах. Из любимых своих книг могу назвать «Властелина колец» Толкиена.
Что же касается кино, то я могу смотреть мелодраматические истории и обливаться слезами, мне нравятся и приключенческие ленты, чуть ли не детские сказки, и серьезные фильмы. Но у меня нет специальной полочки с любимым кино, нет фильмов, которые бы я включала, когда грущу. Одно время, когда у меня было плохое настроение, я включала диск Фрэнка Синатры. Сейчас я стараюсь не искать себе «костылей», пытаюсь разобраться в причинах настроения, а не заглушать его искусственно. Как ни странно, я больше всего люблю смотреть новые фильмы не по времени создания, а те, которые еще не видела и не знаю, чем они кончатся. Мне нравится, что есть еще масса картин старых и современных, которые я увижу впервые! (Смеется.)
– Вы можете предположить, что в дальнейшем будете преподавать? Есть у вас позыв передавать свой опыт дальше?
– Я не исключаю такого в будущем. Но сейчас есть моя певческая работа, мне надо в полной мере состояться. Педагогу же нужно от себя многое оторвать и отдать ученикам. Думаю, что, когда моя основная профессия начнет меня отпускать, я попробую себя в этой области…
Выбор читателей
Комментарии