Гарант стабильности политического строя. Конституции РФ 10 лет

Только что исполнилось десять лет Конституции РФ. Многие ее оценивают как основу и гарант стабильности нашего государства. Однако немало политиков – известных и мелкотравчатых – высказываются за ее пересмотр, за изменение Основного Закона в целом. Впрочем, эти споры начались почти десять лет назад, спустя всего несколько месяцев после принятия Конституции. Среди разного рода оценок в связи с ее юбилеем, на наш взгляд, заслуживает внимания статья Валерия ЗОРЬКИНА, председателя Конституционного суда Российской Федерации, опубликованная в № 46 газеты «Московские новости». Ее можно будет использовать на уроках при изучении тем «Конституция РФ», «Парламентаризм», «История парламентаризма в России» и других.

Результаты парламентских выборов вызвали новую волну разговоров о том, что Конституцию нужно менять. И произошло это как раз накануне десятилетнего юбилея Конституции. Налагать запрет на подобные обсуждения невозможно и не нужно. Но нужно сделать все возможное для того, чтобы обсуждающим была ясна цена вопроса.

Аргументация, как правило, следующая:

– действующая Конституция принималась в спешке, ее текст допускает различные толкования, в некоторых нормах неоднозначен и вообще «недостаточно хорош»;

– Конституция разрабатывалась «под конкретного человека» – Бориса Ельцина, в ней гипертрофирована роль президента. А потому, мол, сейчас Конституцию необходимо исправить таким образом: чтобы конституционные нормы обеспечивали универсальность применения безотносительно к тому, кто окажется на высшем государственном посту. И нужно «восстановить баланс полномочий» между президентом, парламентом и правительством;

– Конституция 1993 года в своих базовых положениях отражала «другую эпоху», реагировала на другие угрозы, риски, возможности. За прошедшее с ее принятия десятилетие Россия прошла огромный исторический путь, изменилась политическая ситуация, изменился мир, изменилось сознание людей. И, значит, конституционные нормы (причем многие конституционные нормы) нужно приводить в соответствие с изменившейся реальностью.

Рассмотрим по порядку эти аргументы.

Прежде всего относительно «недостаточно хорошего текста», «неоднозначных толкований» и «гипертрофированной роли президента». Я сам в то время, когда эта Конституция обсуждалась и принималась, многое в ней достаточно резко и откровенно критиковал. И «конкретного человека», роль которого была гипертрофирована, критиковал также.

Но я, как юрист, очень хорошо понимаю, что «достаточно хорошего» или тем более идеального текста Конституции нет и быть не может. Как не может быть конституционного текста, удовлетворяющего критериям «юридической безупречности», то есть в принципе не допускающего неоднозначных толкований.

Об этом в мире существует огромная литература, об этом в течение столетий говорили и писали отнюдь не глупые люди. И по сегодняшний день в самых демократичных странах с длительными и развитыми конституционными традициями – Франции, США, Швейцарии и так далее – философы и правоведы вынуждены время от времени разъяснять политикам эти обстоятельства, проистекающие из фундаментальных свойств человеческого языка.

В том же, что касается «гипертрофированной роли президента», я твердо убежден, что только подчеркнутый акцент Конституции 1993 года на полномочиях президентской власти спас Россию от политической дезинтеграции, от государственного распада. Я осведомлен о тех процессах и тенденциях, которые создавали и продолжают создавать риски этого распада. Эти угрозы налицо, и для того, чтобы их отражать, я считаю необходимым наличие в стране (а значит, в соответствующих статьях Конституции) сильной президентской власти.

Теперь – о «приведении Конституции в соответствие с меняющейся реальностью».

Реальность на то и реальность, чтобы всегда меняться. Но при любых изменениях реальности что-то в ней всегда оказывается неизменным или по крайней мере преемственным. В социально-политической сфере это чаще всего называют традициями. И Конституция просто обязана эти элементы неизменности и преемственности воспроизводить, сохранять и поддерживать. И – не побоюсь этого сильного слова – охранять!

Подчеркну, что во всей мировой политической практике серьезные изменения Конституции – явления чрезвычайные. Обычно связанные с изменениями социально-политического строя. И отмечу, что, например, США, которые во многих смыслах являются для политического мира «конституционным образцом», свою Конституцию не меняли никогда.

И это не случайность. Фундамент социально-государственной устойчивости – стабильность политического строя.

Именно стабильность общественно-политического строя обеспечивает предсказуемость будущего. Именно эта стабильность позволяет всем субъектам политики, экономики, социального действия – от партий и других общественных институтов до хозяев крупных компаний и рядовых граждан – понимать свои перспективы, нормально планировать жизнь и деятельность.

Конституция, как свод главных норм прямого действия, является в свою очередь, бесспорной и единственной в своем роде гарантией стабильности политического строя. А значит, базовым документом, на котором держится все остальное здание «предсказуемого будущего». И американские политики, на протяжении веков ожесточенно воюющие за каждую букву очередной поправки к своей «Декларации прав», но не трогающие основной конституционный текст, это всегда прекрасно понимали.

Говорят, что Америка нам не указ. Что мы прошли совершенно другой исторический путь и что фундаментальная трансформация институтов и общества, которая произошла и продолжается в России, требует немедленно реагирования. В том числе реагирования конституционного.

И при этом вновь и вновь подчеркивают, что специфические для России традиции и тенденции скатывания к авторитаризму или даже тоталитаризму требуют конституционных изменений в направлении ограничения полномочий президента. Конкретно – преобразования нынешней России из президентской республики в парламентскую. При этом говорится, что государственный строй парламентской республики не только вообще в современности «является оптимальным». Он якобы заодно является естественным и необходимым для России по политическим соображениям сохранения демократических завоеваний. И якобы будет легко укоренен в стране, имеющей древние традиции парламентаризма в таких институтах, как Новгородское вече, боярская Дума и Земский собор.

Не останавливаясь на обсуждении мифов о соответствии веча, Думы и собора традициям парламентаризма (любому непредвзятому человеку ясно, что это чистой воды мифы), хочу подчеркнуть следующее. «Оптимальность» государственного строя – понятие по определению вовсе не универсальное. Оно всегда исторически, географически, политически обусловлено, всегда привязано к обстоятельствам места и действия, всегда ориентировано на состояние и исторический путь конкретного общества в конкретном мировом контексте.

Нет и не может быть абстрактного «оптимального строя»! «Оптимальный строй» всегда и всюду конкретен и совсем не сводится к ложному выбору между парламентаризмом и авторитаризмом.

В сегодняшнем (да и в прошлом) мире лично мне неизвестны «большие страны», которые бы устойчиво и успешно проходили свой исторический путь в политической системе парламентского типа. И отмечу, что тот тип смешанной президентско-парламентской республики с доминирующим президентским сходен с французской Пятой республикой.

Потому здесь не будет излишне напомнить, что возникла Пятая республика по предложению де Голля тогда, когда перед Францией встали проблемы, очень сходные с нынешними российскими. Когда слабая, фактически парламентская Четвертая республика оказалась неспособна ответить на угрозы государственного распада. И лично я твердо убежден, что, если бы у России была не Конституция 1993 года, а Конституция парламентской республики типа итальянской, наша страна давно бы распалась на части и я не писал бы сейчас эту статью.

Но я эту статью пишу. Пишу для того, чтобы объяснить свою позицию и предотвратить развитие политических тенденций, которые считаю опасными.

Хочу оговорить, что я не ретроградный буквоед и не консервативный противник любых изменений. Жизнь идет, реальность меняется. Конституция – не «священная корова». И потому конституционные основания российской государственности, политические модели общества могут и должны анализироваться, обсуждаться, подвергаться очень тщательному – но обязательно высокопрофессиональному! – разбору.

Если изменения реальности и такой высокопрофессиональный разбор убедительно покажут, что конституционные трансформации не только возможны, но и необходимы, всем нам придется подчиниться требованиям жизни. И тогда это может быть другой тип смешанной президентско-парламентской республики, или переход к парламентской модели, или даже (можно и такое вообразить, хотя с трудом) установление монархии.

И если это будет точный и высокопрофессиональный учет реальности и стратегических перспектив, это будет правильно.

Но то, что сейчас происходит в сфере обсуждения «изменений строя», слишком отдает политическими спекуляциями сиюминутно-выборного масштаба. Мне порой кажется, что и в науку, и в политику уже слишком откровенно вторгается игровая виртуальность. Игровая виртуальность «пиара» как безответственного и безопасного (способного вернуться к исходной ситуации по одному щелчку компьютерной «мышки») экспериментирования.

В принципе политическая элитно-корпоративная игра идет везде и всегда, особенно перед выборами. Но она не должна, не имеет права идти на конституционном поле. Элиты, которые играют здесь, должны понимать, что подвергают угрозе всех нас, и себя в том числе. Должны понимать, что рискуют доиграться до того, что взорвут страну. И если это, не дай Бог, произойдет, несладко придется всему миру.

Я не политик. И по своему статусу не имею права давать политические советы и оценки. Но у меня есть определенные принципы – человеческие и профессиональные. И есть профессиональная и должностная обязанность противостоять политической безответственности в сфере Конституции.

Текст ее не вполне совершенный? Да, возможно. Но есть текст – и есть конституционные принципы. Есть буква документа – и есть его дух. Есть прагматические цели и предвыборные обещания политика – и есть объективная реальность нашей общей Родины. Есть непрофессионализм и произвол чиновника – и есть президент – гарант Конституции – и Конституционный суд – ее хранитель.

Сейчас очень много говорится о безопасности, о ее различных формах и типах, которым следует уделять особое внимание в развитии России. Я бы подчеркнул, что в этом ряду на особом месте должна стоять правовая конституционная безопасность. Она как бы сама собой подразумевается, исходя из прописанных в законодательстве обязанностей министерств, ведомств, Федерального Собрания, Конституционного суда, президента, связанных с защитой конституционного строя. Но само собой ничего в мире не бывает. А в такой тонкой и неоднозначной сфере, как конституционное право, тем более. Это необходимо понимать всем, кому дорога страна. Политическим элитам, по роду своей деятельности берущим наивысшую ответственность за Россию, это понимать особенно необходимо.

Но, повторюсь, сфера Конституции очень тонкая и неоднозначная. И чисто юридические санкции здесь единственным инструментом воздействия быть просто не могут. А значит, от политиков требуется что-то еще. Трудно артикулируемое, неуловимое, но очень нужное и важное.

Может быть, это следует назвать конституционным патриотизмом?

Валерий ЗОРЬКИН, председатель Конституционного суда Российской Федерации