Этюды из детства

…Хотя я не о пепле, а о запахе хочу повспоминать. Когда мама уходила на работу в школу, я открывала гардероб и просто нюхала, перебирая ее платья. Не потому, что так уж сильно тосковала, – нет, мне ведь было уже тринадцать лет.

«Пепел твоих сигарет – это пепел империи».Борис Гребенщиков

Один ученый, услышав, что я и во взрослой жизни люблю обнюхивать вещи в шкафу, с испугом воскликнул: «Фетишизм!» Я его абсолютно не поняла. Другой, с аналогичной мне привычкой, нудно твердил детям, что он родился в год Собаки и потому все нюхает… Я опять мало что поняла.

Мне лично ближе известные строки Беллы Ахмадулиной: «…И стайкою наискосок уходят запахи и звуки». Действительно, как я тоже заметила, в депрессии первыми нас покидают (резко ослабляются) именно запахи. Потом – чувство вкуса (вся еда – будто траву жуешь), глохнут и звуки тоже… А когда время проходит и вдруг однажды просыпаешься и с удивлением чуешь: чем-то пахнет, то это значит, что жизнь возвращается. Это очень интересно: роль запахов в жизни людей (да и животных, конечно, тоже). В особенностях механизмов памяти сенсорика тоже, конечно, имеет свое место.

Вот тут мы и подошли к явлению «imprinting» (запечатления – не путать с впечатлением!). Оно было открыто в животном мире биологами в середине 60-х годов. Если коротко, то для детеныша любого вида животных кого он первым увидит, кто его первым покормит – того он и воспринимает как свою маму. Того и помнит вместе со всеми испытанными ощущениями. Начался спор: все эти вкусы, запахи, влечения, наклонности – наследственны или благоприобретенны? Тут, конечно, подключились психологи и, как всегда, стали приписывать все открытое непосредственно homo sapiens. А это очень опасно. Что касается педагогики, то, как считает академик РАО Бим-Бад, из этого всего надо лишь в очередной раз подчеркнуть значение самых первых впечатлений, ощущений младенца для последующей жизни, которая в отличие от звериной все же обязана быть человеческой.

…Ну да, я люблю запах чернобривцев на клумбах Москвы – они росли на моей Украине. И петуниями пах весь мой южный город. Пока был жив дедушка. Он умер, когда мне было три с половиной года – с тех пор из памяти детства надолго ушли запахи, остались только цветовые впечатления. И запах табачного магазинчика, куда я часто заходила просто принюхиваться к дедушкиному табаку.

И все же: почему мы помним? Ведь есть и другая школа исследований, в отличие от уже приведенной выше. В материалах первой в тогдашнем Советском Союзе конференции по бессознательному (Тбилиси, 70-е годы прошлого века) меня поразила теория грузинского ученого Узнадзе, в частности его мысль о том, что человеческая память – не то же самое, что фотоаппарат. Она запечатлевает и «воспроизводит» затем в нужный момент только то и тогда, когда живущая в подсознании и могущая не осознаваться мощная потребность (надобность) вдруг встречается («актуализируется») с соответствующей ей ситуацией. И человек в этот момент сам удивляется: почему я это помню? Отчего вдруг вспомнил, если вовсе об этом не думал?

Впрочем, схожую гипотезу высказывал еще в начале прошлого века русский ученый Батищев, не обошел вниманием эту проблему и Выготский…

Бывает, именно запахи (как один из древнейших механизмов человеческой сенсорики) вдруг «пробуждают воспоминания»… Летучий запах духов, исчезающая дымка сигареты. Я помню, значит, я существую. Можно сказать и так. Ведь амнезия – утрата личности.

Будем помнить.