Егор КОНЧАЛОВСКИЙ:

Сама профессия меня выбрала

Режиссер, клипмейкер, искусствовед и философ… Это еще не все грани личности Егора Кончаловского. Несмотря на принадлежность к знатному клану, он скромен и выдержан, жизнелюбив и обаятелен. Слово «снобизм» точно не про него. Как говорит сам Егор, «кино меня позвало, и я решил остаться в нем». В эксклюзивном интервью «Учительской газете» Егор Кончаловский рассказал, над каким проектом сейчас работает, об организации отечественного кинобизнеса, а также затронул вопросы знатной семьи и отцовства.

– Егор Андреевич, в прошлом году в Москве проходила Неделя казахского кино. На ваш взгляд, что дают такие показы? Это способствует налаживанию международных отношений между странами?
– Безусловно, такие события важны, они способствуют поддержанию творческих связей в киносреде, приобщают российского зрителя к другому кино, не только отечественному, американскому и европейскому. Я присутствовал на показах, но не на всех. Меня интересовал фильм «Томирис» – о большой фигуре, величины Тамерлана, Чингисхана. Пройдет время, может быть, и буду снимать об этом. Казахстан мне близок, там я сделал три картины, и сейчас оттуда есть предложения. На Неделе казахских фильмов присутствовали два моих знакомых, это продюсер фильма «Возвращение в А» Армен Асенов, сейчас он президент «Казахфильма», большой киностудии, и Имангали Нургалиевич Тасмагамбетов, чрезвычайный и полномочный посол Республики Казахстан в Российской Федерации. Он был мэром Астаны и выступил заказчиком моего фильма «Сердце мое – Астана», это аналог фильма «Москва, я люблю тебя». Поэтому посещение Недели казахского кино интересно и любопытно мне не только в плане просмотра кинокартин, но также это повод встретиться с приятными людьми.

– У вас несколько фильмов о городах: «Москва, я люблю тебя», «Мое сердце – Астана», «Баку, я люб­лю тебя». Можно сказать, что это действительно искренняя любовь к местам?
– Да. Первый фильм, «Москва, я люблю тебя», снят мною десять лет назад. Это был огромный проект, достаточно успешный. Там было восемнадцать новелл, восемнадцать режиссеров, и там снялись многие известные люди – и Евгений Миронов, и Федор Бондарчук, и Дмитрий Дюжев, Данила Козловский и многие другие. Уже после этого я сделал другие подобные проекты. Про Москву был сугубо творческий проект. Тогда приехали французы, которые попросили меня о поиске финансирования на фильм «Париж, я люблю тебя». Я нашел эти деньги. Но решил им не отдавать (улыбается) и не стал участвовать в проекте «Париж, я люблю тебя», стал сам снимать проект «Москва, я люблю тебя». «Сердце мое – Астана» уже был бизнес-проект, продюсерский. Его оценил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, который видел мой фильм «Возвращение в А».

– Как в Казахстане принимают российское кино? Наших режиссеров, актеров встречают тепло, по-дружески?
– У российского кино три основных рынка – это Украина, Беларусь и Казахстан. Украину, к сожалению, мы потеряли. И по кино, и по музыке. А там было пятьдесят миллионов человек, это треть России. Беларусь еще десять миллионов человек, Казахстан – пятнадцать. Это и есть наша основная аудитория. И российские фильмы пользуются популярностью. Но, конечно, постепенно Казахстан дрейфует вдаль. Это печально, но такова действительность.

– Почему? Сами казахи много снимают?
– Да, очень много. Из всех постсоветских республик именно они больше всего и снимают. И их правительство очень поддерживает кинематограф, они и снимают свое, и много своего показывают.

– А как вы оцениваете уровень отечественного кино? Признаюсь честно, для меня как было раньше эталоном советское, так и осталось. Вы согласны с тем, что качество современного отечественного кино низкое? Какие меры стоит предпринять для того, чтобы повысить уровень отечественного кинематографа?
– Это сложный вопрос, который задается не первое десятилетие, что делать с отечественным кино и как с ним быть. Отправлять его в свободное плавание, в открытый рынок? Я считаю, что нет. Дело в том, что американский кинематограф абсолютно коммерческий, глобализированный. Но за ним стоит огромный ресурс. Европа фактически потеряла кинематограф, во Франции и Италии мало фильмов. В Венгрии фильмов вообще нет. Для самоидентичности, конечно, российское кино надо сохранять и защищать от американского. И дело не только в бизнесе. А в мозгах! Надо мозги защищать от чуждого и абсолютно бессмысленного влияния на нас. Потому что американское кино делает нас глупее. Нам надо создавать небольшие фильмы – как «12» Никиты Михалкова, как «Елена» Звягинцева.

В реальности происходит по-другому, мы говорим: «Давайте уберем из кинотеатров американское кино». В плане кинобизнеса это нечестно. Сегодня в России главный спонсор картин – государство. Десятки кинокомпаний, которые берут у государства деньги, снимают фильмы, и они не прокатываются, получается, это просто потраченные впустую деньги. То есть взяли деньги, сняли фильм, а продать не смогли. Поскольку финансовая помощь государства серьезная, неплохо было бы направить часть этих финансов на сеть государственных отечественных кинотеатров и продвижение отечественных фильмов. И пусть там билет стоит не пятьсот рублей, а сто, двести. И пусть там будет десять залов по пятьдесят мест, где в каждом зале будут показываться хорошие отечественные фильмы. На мой взгляд, это отличное решение, вот государство вложило деньги, и они работают.

– Недавно Владимир Мединский заявил, что в открытом доступе будет размещена «доска позора» с фамилиями «киножуликов», которые получают государственные средства на съемку фильмов, но не возвращают возвратную часть или не снимают кинокартины на выделенные деньги.
– Давно было пора этим заняться. Например, кто-то делает спектакли или фильмы на государственные деньги. Потом государство спрашивает с тех, кто создал. В ответ общество начинает ругать государство за то, что оно якобы вмешивается в дела культуры, прессует режиссеров, художников. Если бы это было не наше государство, а тяжелый Харви Ванштейн, то он бы прессовал тебя в сто раз больше! Так почему же люди, которые взяли деньги у государства, решили, что эти деньги не надо отдавать?! Вы же в банке деньги в кредит берете – отдаете! Так же и здесь должно быть. А у нас считают, что государству не обязательно отдавать. Обычно киножулики как раз в последнюю очередь обращаются именно к государству. В нашей киносреде про них и так знают и деньги им не дают. Владимира Мединского в этом абсолютно поддерживаю. Если государство дает тебе денег на патриотическое кино, ты должен сделать патриотическое кино. В этом случае государство выступает продюсером, и я абсолютно поддерживаю государство в праве голоса.

– Сложно ли попросить денег на кино у государства? Например, выпускник режиссерского факультета ВГИКа, не имеющий имени, репутации, финансовой поддержки, связей, хочет снять кино.
– На самом деле механизм простой. Хотя лично я никогда этим механизмом не пользовался. Поэтому не знаю, насколько длинен сегодняшний путь. Но ни для кого не секрет, как и везде, любое распределение финансовых благ есть своячничество и несправедливость. И соответственно у некоторых людей гораздо больше вероятности получить денег, чем у остальных. Хотя по идее должны быть все равны. Но я на это не жалуюсь, мир несправедлив, но прекрасен.

– Продолжая тему отечественного кинематографа, хотела спросить про фильм вашего отца Андрея Кончаловского «Грех». К сожалению, лично еще не видела. Но посмотрела рецензии, он занял уже высокие рейтинги в первые премьерные дни.
– Фильм очень хороший. Там задаются сложные вопросы, философские – о смысле жизни, человеческие, божественные. Видно, что над этим кино работа шла долго. А именно десять лет. Сценарий писался тщательно и скрупулезно. У отца с возрастом возник свой кинематографический почерк, который во многом продиктован плотной работой в театре. В последние годы Андрей Сергеевич сильно увлекается Италией, эпохой Возрождения. Фильм глубокий, и он не отпускает. Прошло несколько дней, я о нем до сих пор думаю. Кстати, я нашел параллель с Андреем Рублевым. Это кино вне соревнований и вне рейтингов. Потому что очень личное. Чтобы снимать такое кино, нужно получить право, от этого я испытываю гордость за отца и отчасти чувство зависти.

– Об этом и хочу спросить. Вы с отцом – представители одной профессии. Был ли когда-то момент зависти к отцу?
– Для меня фильмы отца – часть моей истории, моей жизни. И зависти я никогда не испытывал. Скорее бы я испытывал зависть к театральным постановкам. Но я ими не занимаюсь и пока не собираюсь. Мы с отцом делаем разное кино. Я занимаюсь коммерческим кино, он – кино­ис­кус­ством. Конечно, это трудное испытание, принадлежность к клану, к большой творческой семье. Я сам по образованию не режиссер, а искусствовед. Поэтому я себя уважаю за то, что этим занимаюсь.

– Егор Андреевич, получается, профессия вас выбрала сама?
– Именно так. Я занимался активно рекламой. И когда мне предложили снимать кино, отказался. А потом подумал: тебе дают один миллион долларов в девяносто восьмом году, попробуй снять кино, отчего я отказываюсь? Оттого, что просто пугает неизвестность. И рискнул! Получается, сама профессия меня выбрала.

Лидия ДРОНОВА