На чтение: ≈ 5 мин.Рекламу ругают все. Да, претензий к ней более чем достаточно, но если окунуться в историю, можно увидеть, что в них, этих претензиях, в сущности мало чего нового… Все течет, но не все изменяется.
8 июня 1910 года Главное управление по делам печати обратилось с заявлением к московскому генерал-губернатору. Управление ссылалось на неоднократные «указания Министерства внутренних дел о необходимости осмотрительного отношения полицейских чинов к вопросу разрешения объявлений для периодических изданий». Речь идет о рекламных объявлениях. В то время по закону все они подлежали предварительной полицейской цензуре. Тем не менее в некоторых столичных газетах, да и в провинциальных изданиях появлялись объявления «явно оскорбительные для общественной нравственности» и «по своему грубому цинизму» подводили издателей под соответствующую статью Уложения о наказаниях. Дореволюционная полиция правомерно считала, что при широком распространении периодики, при ее доступности и русской традиции семейных совместных чтений издания без особого труда попадают в руки малолетних. Полицейские чины разными мерами старались оградить влияние непристойной рекламы на молодежь и детей.
Полицейская цензура лежала на обязанности московского градоначальника. И его Управление по делам печати просило через своих подведомственных чинов принять решительные меры «к прекращению возможности появления непристойных и безнравственных объявлений». При этом в прессе «следовало совершенно не допускать»:
1) объявлений о книгах с указанием на то, что в них описываются: извращение половых чувств, проституция, неестественные наклонности. А также рекламно писать то, что эти книги предназначены только для взрослых и читаются с завлекающим интересом (детей всегда манят подобные слова);
2) объявлений, касающихся средств к предупреждению беременности;
3) объявлений о средствах против полового бессилия;
4) объявлений с предложениями о вступлении в незаконную (о законной никто не заявлял) половую связь.
Кроме того, отмечалось и то, что ряд некоторых других объявлений имел изложение также «в недопустимой для печати форме». К примеру, объявления, которые касались лечения венерических болезней, женских заболеваний, адресов приютов для незаконных рожениц. Ни в коем случае нельзя было указывать, что родовспоможение будет производиться секретно.
Все подобные рекламки предлагалось излагать, по возможности, более кратко, без излишних распространенных описаний. Не должно было быть определения отдельных болезней, перечисления их симптомов. Считалось, что об этом в рабочем порядке рассказывают врачи на своих приемах больным индивидуально. За то им платились гонорары, на которые они безбедно жили.
В конце обращения Главное управление по делам печати коснулось брачных объявлений в прессе, предложений позировать в качестве моделей для художников. Эти рекламы не должны были содержать в себе «детального описания каких-либо физических свойств или красоты тела» женщины. Кроме того, не допускалось через газеты и журналы сообщать «предварительное желание» возможных моделей позировать любителям скульптурного, живописного и графического искусств, также и цены за сеансы.
На дворе иной век. Но прошлое всегда давало уроки будущему. Прошлое необходимо для сопоставлений, оно помогает сделать новый вывод, получить новый опыт. Может быть, не все старые законы применимы в наше стремительное время. Может быть, современные понятия о цинизме отличаются от тех, что были сто лет назад. Но разве это уважительное отношение к моральным устоям не служит нам уроком? Наверное, нужен закон о рекламе, который не копировал бы дореволюционный опыт, а переосмысливал его с учетом современных реалий, который был бы гибким, строгим, четким, продуманным и ставил все точки над «i». Но главное – исполнялся. Впрочем, это понятно любому нормальному человеку.
Татьяна БИРЮКОВА, москвовед
Выбор читателей
Комментарии