Дворовую закалку прошел в Сокольниках. Лев ЛЕЩЕНКО

За 45 лет работы на эстраде популярный певец Лев Лещенко дал сценическую жизнь более чем 400 песням, среди которых такие «хиты» как «День Победы», «Соловьиная роща», «Родительский дом», «Олимпийский Мишка», «Притяжение земли», «Не плачь, девчонка», «За того парня», «Родная земля»… Все это в прошлом – скажут скептики. Однако и сейчас певец продолжает оставаться в самой гуще эстрадного шоу-бизнеса России.

– Лев Валерьянович, для успеха на эстраде чего нужно больше: таланта или характера?

– В этом деле все взаимосвязано. Но сегодня, к сожалению, основное – это наличие больших денег при небольшом таланте и минимальной работе. А если видна большая работа, то мы уже имеем дело с серьезным талантом.

Как бы ни ругали эстраду, но здесь исполнитель должен обладать качествами, без которых вполне обходятся представители других жанров искусства. Доверительность, обаяние, коммуникабельность, умение слушать зал и видеть себя со стороны. Если ты не попадаешь в некую имиджовую тональность, то зритель тебя не воспримет. Эстрада всегда была сосредоточением всего самого лучшего, что было достигнуто в других жанрах. Поэтому никто не может тягаться в популярности с эстрадными певцами. Коля Басков, выступая только в Большом театре, в жизни бы не добился такого всенародного признания.

– Вы родились и выросли в послевоенных Сокольниках, в самом бандитском районе Москвы. Это как-то сказалось на характере?

– Конечно. Тогда Сокольники действительно был очень шпанистым районом. Многие мои приятели-одногодки попали в тюрьмы. И я, как человек живой и впечатлительный, не мог избежать влияния улицы. А влиять было чему. Вольно или невольно, но вся история страны

40-х – 50-х отчасти отразилась в блатной песне. И этот жанр до сих пор живуч. Тогда по радио звучали официальные песни, как «Москва майская», а во дворах-то все равно пели «Мои ботиночки-колесики со скрипом я на тюремный на халатик поменял». Отдавая дань поклонения блатной жизни, мы носили клеши и кепочки-восьмиклинки, били чечетку и вставляли металлические фиксы. Курить начинали с младших классов. А когда на праздники во дворе соседи сходились за общим столом, то наливали всем. Считалось, что лишняя рюмка ребенку не повредит. Но лично мне блатная культура не очень нравилась. Я понимал, что это не мое. Да и семья моя была благополучной. Отец – офицер. Правда, мама умерла рано, но пробелы в воспитании успешно заполняли дедушка с бабушкой.

В 1954 году нам дали часть квартиры в ведомственном доме на «Войковской». Нашими соседями по дому были спортсмены общества «Динамо», среди которых были знаменитые хоккеисты и футболисты. Мы, мальчишки, ими восхищались, и меня потянуло к спорту – я играл в баскетбол за команду «Динамо». А в новой школе был хороший театральный кружок. Думаю, все это, вместе взятое, и уберегло меня от уголовщины.

– «Дворовая» закалка помогает вам в жизни?

– Иногда. Я – человек спокойный. Но, когда люди в общении со мной ведут себя неподобающим образом, я сразу же ставлю их на место. И вполне обхожусь без блатной «фени», когда случаются какие-то стычки. Но я не люблю скандалы. Вот был забавный случай в Новосибирске. Обедал я с директором программы в ресторане, и за наш столик подсели два подвыпивших ухаря. Приглядевшись ко мне, стали между собой спорить, кто я. А я молчу и не вмешиваюсь в их разговор. Они долго гадали, пока один не просиял: «Вспомнил – у него такая же фамилия, как у боксера, – Лемешев». Ну и насмешили же они нас…

Когда просят автограф или сфотографироваться вместе «на память» – это ничего, можно. Неприятно, когда донимают у подъезда или ночуют под дверью на рюкзаках.

– Вы столько лет удерживаетесь на эстрадном Олимпе. Неужели ни разу не случались сбои?

– Был такой момент. В конце 80-х меня единственный раз не пригласили на «Песню года». Издержки перестройки. Тогда ломалась жизнь общества. И культуре, как всегда, досталось больше всего. Пришли молодые и посчитали, что старое должно быть сметено и все надо начинать с нуля. На моих концертах и концертах таких звезд, как Кобзон, Толкунова, Ротару, в Москве из зала доносились выкрики: «Хватит, вы свое отпели, уходите». Я махнул рукой – бог с вами. И стал искать себе другое занятие: преподавал в музыкальном институте Гнесиных. А на гастролях в российской провинции продолжал выступать с прежним успехом. Самолюбие, конечно, задевал тот факт, что меня не показывали по телевидению. Но я это как-то пережил.

Однако скоро на эстраде образовался определенный вакуум. Слушатели зрелого возраста не воспринимают новомодные жанры: рэп и рок. Они хотят слушать такую песню, которая бы основывалась на лучших образцах советской эстрады. И тогда исполнители прошлых лет вернулись на большую сцену.

Сейчас все потихоньку нормализовалось. Вернулись даже те деятели культуры, которые опрометчиво уехали в эмиграцию. И жалеют, что потеряли столько лет впустую. А те, кто несмотря ни на что остались, – приобрели новое качество и по-прежнему в фокусе слушательского внимания. Просто нужно быть тактичным и не лезть в тот пласт, в котором работает молодежь. При этом оставаться современным и ироничным по отношению к себе.

– Вы много ездили по миру. Как в богатых странах относятся к эстрадным ветеранам?

– Для них это символы, национальная гордость. Если спросить у любого американского школьника, кто такой Стив Уандер или Рей Чарльз, он вам много чего о них расскажет. Это их культура, и они ее берегут. А у нас недавно проходил опрос среди молодежи, и 98% опрашиваемых не смогли ответить, кто такая Клавдия Шульженко. Слава богу, еще знают Льва Лещенко.

– Вы открыли собственное «Музыкальное агентство». Это способ выживания на современной сцене?

– Можно сказать и так. В какой-то момент я понял, что исполнителю нужен крепкий тыл: менеджеры, бухгалтеры и много других специалистов. А потом к нам стали обращаться с заказами на организацию концертов других исполнителей и проведение праздников. Эту часть организационной работы раньше делало Министерство культуры. Теперь же – кто во что горазд. У нас неплохо получалось, начали расширяться. Сейчас у нас есть все, что полагается иметь театру. Правда, мы театр без кулис.

Занимаемся также «раскруткой» молодых. В разное время у нас начинали Марина Хлебникова, Алена Апина, Катя Лель, Таня Овсиенко, Алена Свиридова. И конечно, мы работаем со звездами: Филиппом Киркоровым, Аллой Пугачевой, Соней Ротару. Под нашим патронажем проходили российские гастроли «Бони М».

– Нынешняя гастрольная жизнь сильно разнится от времен советских?

– Небо и земля. Раньше туры растягивались на месяцы. В одном городе до десяти концертов подряд проходило при аншлагах. Работа шла на износ – настоящая пахота. А гостиницы и питание на периферии оставляли желать лучшего. В самолетах и поездах комфорта тоже не было. Артисты терпели лишения, но знали, что благодарность зрителей с лихвой покроет все бытовые неурядицы. Ведь люди ходили на концерты. А теперь быт наконец мало-мальски наладился. Но упали сборы. И сегодня ни один гастролер больше одного зала в городе не собирает. А это сильно увеличивает накладные расходы: перелеты, перевозка аппаратуры и т.д. И поэтому многие молодые предпочитают ездить на гастроли «налегке» – фонограммку в карман, клавишные под мышку – и вперед. Но я стараюсь не идти по этому облегченному пути и каждый раз вожу с собой и музыкантов, и подпевку. Пою в основном «живым» звуком. И считаю, что в нынешней ситуации есть и положительный момент – на одном концерте, не экономя силы, можно «выложиться» до конца.

– Почему, по-вашему, современная эстрада так сильно деградировала по сравнении с советской?

– Здесь много причин. Вот взять, к примеру, песни «День Победы» или «Не плачь, девчонка». Они отображают песенный пласт целой эпохи с ее радостями и горестями. Раньше эстраде помимо развлечения отводилась и воспитательная роль. А сейчас со сцены звучат почти сплошь проходные вещи – послушал и тут же забыл.

Идеологические понятия вымыты из искусства. А проповедуются лишь потребительские настроения: деньги, хорошая работа, бытовой комфорт, шикарный отдых. И все. После падения советской системы мы, похоже, вместе с водой выплеснули и ребенка: внятную и грамотную идеологическую политику внутри страны. А скажем, американское общество оказалось более патриотичным и нравственным, чем мы. Если там человеку на улице станет плохо, тут же к нему подбегут и окажут первую помощь, и позвонят куда следует, и «скорую» дождутся. Я такое в Америке наблюдал много раз. У нас же человек упадет с сердечным приступом, и к нему никто и не подумает подойти. Это лишь один из аспектов проблемы. Почему так происходит? К сожалению, наша сегодняшняя идеология не закладывает в сознание граждан определенных нравственных предпосылок, которые были бы способны культивировать в человеке положительные качества. И в том числе элементарное сострадание. Эстрада в этом деле могла бы очень помочь.

– Поклонницы вас сильно донимают?

– Я отношусь к этому спокойно. Что может показаться сейчас и не очень современным. Раньше исполнителям-мужчинам культивировать вокруг себя фанаток считалось зазорным. Другое дело, поклонники у наших женщин – Пугачевой, Ротару, Пьехи. Это было естественно. Но сейчас на эстраде мужики, как бабы, собирают армии воздыхательниц, рассылая открытки и буклеты.

– Помнится, раньше было такое движение «Алло, мы ищем таланты!». А сейчас таланты кто-нибудь ищет?

– Таланты сейчас нужны продюсеру. Если он в кого-нибудь поверит, то может что-то из него создать. Вот несколько лет назад я принимал участие в любопытном проекте из песен талантливого автора из Новосибирска Татьяны Снежиной, которая, к сожалению, трагически погибла. Две ее песни я взял в свой репертуар. Она была одаренным человеком. А ее песня «Позови меня с собой» достойна того, чтобы остаться в эстрадной классике. Но как бы ни был велик талант поэта-песенника, для развития успеха сам человек должен присутствовать в этой жизни. Должна быть связь непосредственного общения. А иначе это все равно, что писать песни на стихи Мандельштама или Блока. Но, чтобы состояться, талант, как и прежде, должен приезжать в Москву. Только столица дает возможности для самореализации. И такое неписаное правило существует не только в России, но и в любой другой стране мира.

На сегодня положение в шоу-бизнесе таково, что ни один начинающий исполнитель не может добиться популярности вне коммерческого проекта. Талант замечают и вкладывают в него деньги. Пожалуй, только Земфира пробивалась одна. Но здесь необходимо сделать поправку – она работала диджеем на радио у себя в Уфе и сама себя потихонечку спродюсировала. Других примеров спонтанного успеха я не знаю.

– Принято считать, что у эстрадного исполнителя успех на сцене равно пропорционален неудаче в его личной жизни…

– У всякого правила есть исключения. С женой мы вместе уже 26 лет. Она младше меня на 12 лет. Но у нас нет ни возрастных, ни психологических противоречий. На мой взгляд, главное в браке – уважительное отношение друг к другу. У меня еще есть две сестры. А вообще семейный клан Лещенко в Москве насчитывает человек 40. Мы дружим. Бывает, часто собираемся все вместе на семейные торжества.

– Глядя на вас, никогда не скажешь, что вы мужчина, которому за шестьдесят. У вас есть какие-то тайны вечной молодости?

– Они общеизвестны: меньше есть, хотя бы немного заниматься физическим трудом, обязательно делать зарядку по утрам. Курить бросил. Летом играю в теннис. Зимой парюсь в русской бане и хожу на лыжах. И вообще люблю двигаться. Если где-нибудь на площадке увижу мячик, мимо пройти не смогу и обязательно по нему ударю.