Две тысячи лет война…

Самая масштабная и ожидаемая премьера осени – фильм Дени Вильнева «Дюна» – вызвала целую россыпь откликов, большей частью восторженных. Картина, несомненно, покоряет небывалым технологическим размахом. Компьютерная графика и эффекты достигли в ней высшей точки, на какую только способен современный кинематограф. Операторская работа вызывает ощущение чего-то волшебного. По-настоящему божественные пейзажи заставляют вспомнить знаменитую сагу Толкина «Властелин колец» в экранизации Питера Джексона.

Вообще сравнение «Дюны» с «Властелином колец» напрашивается само собой. В основе обоих фильмов литературный текст. В случае с «Дюной» это научно-фантастический роман американского писателя Фрэнка Герберта, который впервые вышел в 1963-1965 годах. Хотя герои здесь не хоббиты или эльфы, как у Толкина, а обитатели планеты Арракис, им тоже предстоит сразиться со злом, чтобы восторжествовало добро. Такая вот нехитрая идея.

Разумеется, битва идет не просто так, а текст насыщен символами и аллюзиями, которые вскрывают злободневные проблемы современности. Во времена Герберта это были холодная война, конфликты на Ближнем Востоке, расовый вопрос и экологические катаклизмы. Удивительно, но и через полвека все это актуально, а тему объединения людей со всего света в борьбе с общей опасностью стоит, похоже, вообще признать вечной.

И все же на протяжении всех двух с половиной часов первой из многих частей «Дюны» не покидает ощущение вторичности, то есть мысль: «Я уже это где-то видел». Где именно, сказать несложно: в том же «Властелине колец», в «Звездных войнах» или «Армагеддоне».

Справедливости ради, в «Дюне» есть интересные и оригинальные сюжетные ходы и линии. Например, взаимоотношения наследника дома Атрейдосов Пола (Тимоти Шаламе) и его матери леди Джессики (Ребекка Фергюсон). Она пытается сделать из сына храброго воина, чему тот всячески противится, поскольку далек от агрессии. В образе Пола воплощен новый тип маскулинности – не добытчика и воина, а человека чувственного и рефлексирующего. Напротив, Джессика – холодная и скрытная натура с сильным характером. Однако такое противоречие по ходу фильма трансформируется, и персонажи раскрываются с иной стороны.

Присутствует здесь и библейский подтекст. Не случайно к Полу приходит видение, в котором толпы проливают кровь во имя него. Перед нами прямая отсылка к Христу, под знаменем которого велись бесконечные войны, а людей вели на костер. Можно вспомнить и сон Раскольникова в романе «Преступление и наказание»: «Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих, избранных. По­яви­лись какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали».

Мир «Дюны» отчасти напоминает кошмар героя Достоевского с некоторыми современными акцентами. В частности, обращает на себя внимание, что бесконечной войной на Арракисе управляют мужчины, а женщины облачены в платки, напоминающие хиджаб. Учитывая переворот в Афганистане и приход к власти радикалов, результатом чего уже становится резкое ограничение и без того скудных прав женщин, «Дюна» – очень актуальная картина. Тем не менее все перечисленные проблемы, идеи и коллизии на экране не вполне разрешены. Видимо, подобное разрешение произойдет в следующих частях. И все же главное, чего лишена первая серия масштабной экранизации, – это чувство сопереживания. Батальные сцены, впечатляющие своей технологичностью, не заставляют сопереживать героям, а многие поступки и слова персонажей предсказуемы.

Особенно разочаровали Харконнены. Противники Атрейдосов, они воплощают в себе злые силы, желающие полностью подчинить себе планету. Представлены Харконнены крайне шаблонно – жирные, лысые, похожие то ли на новых русских, то ли на потолстевших скинхедов. Кстати, барона Харконненов зовут Владимир. Его исполнил знаменитый актер Стеллан Скарсгард. При всей колоритности образа Харконнены отталкивают своей стереотипностью, которая в ХХI веке, кажется, должна была бы изжить себя. А именно – некрасивые внешне персонажи ужасны и по сути, а красивые внешне прекрасны и внутренне. Причем в качестве отталкивающей черты выбирается полнота, да еще и Харконнены все как один лысые, все это не очень-то дружественно по отношению к людям с тяжелыми заболеваниями.

Впрочем, даже если оставить это морализаторство кинокритика, в Харконненах не видно оригинальности, того, что отличало бы их от других злодеев. Опять эта агрессивная речь, недвусмысленно намекающая на нацистские выкрики, и необузданное желание заполучить власть.

Куда выразительнее представлено племя Фримэнов. Тут можно отметить яркие актерские работы Хавьера Бардема, исполнившего лидера Фримэнов Стилгара, и Шэрон Дункан-Брюстер, сыгравшую доктора Лайет-Кайнс. Героиня Дункан-Брюстер и эколог, и миротворец Арракиса, символично, что эту роль режиссер отвел темнокожей женщине. Хотя расовые проблемы в фильме заявлены в меньшей степени, чем экологические. Чего стоят гигантские всепожирающие черви пустыни, чьи пасти похожи на жерла огромных машин! Такое вот техногенное наступление на природу.

Новая «Дюна» (ранее по книге снимали сериал, а в 1984 году ее экранизировал легендарный Дэвид Линч), безусловно, событие. Пока, правда, скорее технологическое, чем смысловое.