search
main
0

Два в одной. К 110-летию со дня рождения математика и писателя Елены Вентцель (И. Грековой)

Те, кто далёк от математики, наверно, удивились бы, что в вузовском задачнике по теории вероятностей условие задачи может быть сформулировано следующим образом: «Уходя из квартиры, N гостей, имеющих одинаковые размеры обуви, надевают калоши в темноте. Каждый из них может отличить правую калошу от левой, но не может отличить свою от чужой. Найти вероятности следующих событий: А — каждый гость наденет свои калоши; В — каждый гость, наденет калоши, относящиеся к одной паре (может быть и не свои)».Такую задачу мог бы придумать писатель, а не математик, подумали бы они. И были бы правы. Эта задача приведена мною из книги «Теория вероятностей» (Серия «Избранные главы высшей математики для инженеров и студентов втузов (Задачи и упражнения)»), авторы — Е. С. Вентцель, Л. А. Овчаров.Елена Сергеевна Вентцель — и математик, и писатель. Причём, как учёный, замечательный преподаватель и автор учебников она получила признание ещё при жизни, а вот как писателя её не оценили по достоинству и в полной мере, как мне кажется, до сих пор.Хотя, вероятно, многие смотрели фильм Станислава Говорухина «Благословите женщину» и видели спектакль «Вдовий пароход», поставленные по произведениям И. Грековой, — это писательский псевдоним Елены Сергеевны. В этом году исполняется 110 лет со дня рождения Вентцель-И.Грековой (И.Грекова читается как Игрекова).

Так как же появился на свет такой уникальный сплав талантов? Елена Сергеевна Вентцель родилась 21 марта 1907 года в Ревеле (ныне Таллин) и жила там с родителями до 1913 года, до переезда в Санкт-Петербург. Я думаю, что город детства описывается ею в повести «Фазан»:

«…переехав из шумного мрачноватого Ленинграда в этот спокойный прибалтийский город, где родился, где провёл раннее детство. А что может быть лучше на свете, чем раннее детство?

Он любил этот город с его никуда не спешащими пешеходами; любил идиллических голубей и белок

Фёдор Филатович ещё с раннего, молочного детства любил это мелкое, серое, линючее море с далеко уходящими валунами, с парусами рыбачьих лодок. Каждый раз он с удовольствием глядел в своё широкое, горизонтально вытянутое окно. Далеко справа виднелся порт, где медленно, церемонно, как танцующие журавли, разворачивались погрузочные краны».

Отец Елены Сергеевны, Сергей Фёдорович Долгинцев, происходил из купеческой семьи. Получив университетское образование, преподавал математику в старших классах гимназии. Он был незаурядным человеком с разносторонними увлечениями, выдающимся педагогом. Елена Сергеевна писала, что лишь в слабой мере унаследовала от него педагогический талант. Не имея возможности заниматься наукой, отец страстно хотел, чтобы хотя бы кто-то из троих детей сделал научную карьеру. Два брата Елены Сергеевны оказались не склонны к изучению математики, тогда Сергей Фёдорович всё внимание сосредоточил на дочери. Он занимался с ней высшей математикой с 7–8 лет, считая, что высшая математика проще для изучения, чем элементарная.

Мать, Ольга Дмитриевна, работала учительницей в начальной школе, а после рождения детей целиком была поглощена заботами о них и домашними делами. Особенно это стало важно в тяжёлые послереволюционные годы.

Семья была дружная. Все любили читать и что-то писали. Елена Сергеевна ещё до школы, в 5–6 лет начала свои литературные опыты.

О семейных играх, литературном сочинительстве, домашнем театре, как это было принято в семье Долгинцевых, мы потом прочтём в книгах И. Грековой: в описании детства профессора Завалишина («Кафедра»), Фёдора Азанчевского («Фазан»).

Елена Сергеевна была очень целеустремлённой девочкой. Из автобиографических фрагментов, опубликованных в сборнике к столетию со дня её рождения: «…Главной целью, главной задачей всей моей жизни было доказать, что мы, женщины, — не хуже мужчин. Началось это ещё в раннем детстве. «Почему, ну почему я не мальчик?» — эта нота звучала во мне постоянно, с четырех-пяти лет. И в дальнейшей жизни — тоже. Я любила «мальчишеские» игры — ружья, луки, духовые пистолеты. Прицелиться, нажать и попасть! — вот что было моим идеалом».

Школьные годы Елены Сергеевны прошли уже в Петрограде. Между прочим, она училась в одной школе с Дмитрием Шостаковичем, на класс младше. Окончив в 1923 году школу, поступила на физико-математический факультет Петроградского (позже Ленинградского) государственного университета. Учёба в университете — один из светлейших периодов жизни Елены Сергеевны. Она пишет об ощущении раскрепощённости и счастья молодости, о своих Учителях. А ими были знаменитые Г. М. Фихтенгольц, Н. Н. Гернет (ученица Давида Гильберта, вторая в России после Софьи Ковалевской женщина-математик с учёной степенью доктора наук), И. М. Виноградов.

В 1929 году Елена Сергеевна получила университетский диплом математика с правом преподавания в средней и высшей школе. В этом же году вышла замуж за преподавателя Артиллерийской академии Димитрия Александровича Вентцеля (1898–1955), будущего выдающегося учёного в области баллистики, автора классических учебников по этой науке.

Его можно узнать в образе генерала-майора Сиверса из повести «На испытаниях». Это был благородный человек, выходец из дворянской семьи. Он был энциклопедически образован, казалось, что знает он абсолютно всё. Память его была феноменальна. Димитрий Александрович свободно владел пятью языками и ещё на четырёх читал.

Об этой семейной паре ходила масса легенд среди слушателей и преподавателей Военно-воздушной инженерной академии (позднее им. Н. Е. Жуковского) в Москве, куда они переехали в 1935 году.

«Как рассказывал Е. В. Золотов (прототип «Мегатонны» из рассказа И. Грековой «За проходной» – Авт.), однажды летом Е. С. и Д. А. отдыхали в военном санатории в Крыму. Их соседом за столиком в столовой оказался лётчик. Герой Советского Союза. Свою звёздочку Героя он прицепил к пляжной пижаме и так ходил с нею и в столовую, и на пляж. Ночью в палате Вентцелей долго горел свет. Д. А. Вентцель старательно пришивал генеральские лампасы к своим пляжным трусам. Утром, повстречавшись со своим знакомым лётчиком на пляже и, заметив его недоумённый взгляд на пляжные трусы с генеральскими лампасами, Д. А. Вентцель охотно объяснил: “Не каждый же на пляже знает, что я генерал. Вот я и решил помочь таким незнающим”. Лётчик весело рассмеялся, тут же снял свою звездочку Героя с пижамы, а Д. А. спрятал подальше свои генеральские трусы. И отношения всех троих весь отпуск были превосходными». (Е.С.Вентцель — И. Грекова. К столетию со дня рождения: Сборник. М.: Издательский дом «Юность», 2007.)

В течение тридцати трех лет научная и преподавательская деятельность Елены Сергеевны Вентцель проходила в стенах академии. А уход оттуда связан с упомянутой повестью «На испытаниях».

Она вышла в свет в журнале «Новый мир» в 1967 году и была посвящена хорошо знакомой Елене Сергеевне жизни военных на испытательном полигоне. Причём автор с большой симпатией описывала своих героев. И, как чаще всего бывает в её книгах, они имели реальных прототипов, с которыми Елена Сергеевна дружила.

Однако кто-то из партийных начальников обвинил её в очернении образа советского офицера, и в разных изданиях появились негативные рецензии на повесть с обвинениями в идейной порочности, художественной слабости и клевете на вооружённые силы. И началась проработка.

Но в 1968 году уже можно было обратиться за поддержкой к литературной общественности. И писатели с критиками, и офицеры-учёные её защитили от обвинений военных политработников.

О том, как себя чувствовала автор повести на «проработке» в Союзе писателей можно прочесть в рассказах «Без улыбок» и отчасти в «В вагоне».

Несмотря на подавляющий перевес положительных оценок повести, художественные произведения Елены Сергеевны печатать перестали. Но это её не слишком огорчало, ведь у неё был и другой вид деятельности.

Правда, в академии им. Н. Е. Жуковского политруководство стало давить на Елену Сергеевну и её коллег перед очередным конкурсом на право занятия должности профессора. Но профессора Вентцель избрали на следующий пятилетний срок. После чего она подала заявление об увольнении. И перешла работать на кафедру вычислительной математики Московского института инженеров железнодорожного транспорта (МИИТ).

Про жизнь этой кафедры Елена Сергеевна написала в романе «Пороги». А повесть «Кафедра», наверно, единственное произведение этого автора, в котором действуют обобщённые герои, не имеющие конкретных прототипов. Есть замечательный фильм 1982 года, поставленный по этой повести. Его мало кто знает. Зато фильм Станислава Говорухина «Благословите женщину» (2003 года) до сих пор пользуется популярностью. Поставлен он по повести И. Грековой «Хозяйка гостиницы».

Удивительным образом Елена Сергеевна умела описывать жизнь людей такой, какой она являлась на самом деле, без идеализации и драматизации, чётко и немногословно. Не пускаясь в философские рассуждения и не разделяя своих героев на хороших и плохих. В итоге, жизнь каждого её героя оказывается значимой, важной. Из бытовых подробностей исподволь, сам собой проявлялся глубинный смысл — главное в человеке и в жизни. Она и в своей жизни безошибочно определяла главное и второстепенное.

И. Грекова — универсальный бытописатель своего времени, язык которого понятен всем. Точно также учебники Е. С. Вентцель универсальны — понятны и начинающему, и полезны опытному специалисту — это примеры идеальных учебников, сочетающих глубину математических знаний с образцовым изложением материала.

Причём, она всегда и в науке, и в художественной литературе шла от жизни. Её повести и рассказы рождались из случайных встреч, услышанных разговоров, историй жизни её друзей и знакомых. Она умела видеть и слышать.

Тем не менее, читатели легко находили «прототипов» из произведений И. Грековой в своём ближайшем окружении.

Елена Сергеевна считала, что не стоит преувеличивать значимость художественного замысла автора: писатель зачастую не может сказать, почему он написал так, а не иначе. Герои, постепенно обретая форму, сами диктуют автору, что и как писать. А подробности и детали, коими насыщена любая книга, в большинстве своём случайны вообще. Именно в комбинации случайного с организованным Елена Сергеевна видела одну из прелестей искусства в целом.

У И. Грековой есть два очень тяжёлых, эмоционально тяжёлых произведения: повесть «Вдовий пароход» и рассказ «Хозяева жизни».

В повести «Вдовий пароход» речь идёт о военной и послевоенной жизни в коммунальной квартире женщин-вдов — отсюда и название книги. Их горькая, нищая, одинокая жизнь проходит в этой квартире, в замкнутом мире, где они — команда заброшенного, но куда-то плывущего парохода. У них настоящие «коммунальные» взаимоотношения: подобие дружбы переходит во вражду и обратно, заключаются союзы, проходят «коммунальные» войны. Но бывает, что прорываются настоящие, живые человеческие чувства.

Наверно, единственные однозначно светлые моменты повести связаны с работой двух героин, жительниц «парохода», с малышами-сиротами в Доме ребёнка.

А в их доме-«пароходе» нет настоящей любви, есть ежедневная борьба за свою правду, свою справедливость до исступления. Иступлённая материнская любовь одной из них в итоге убивает и её саму и калечит душу сыну. Слепая в своей правоте любовь… «Мне тогда казалось, что я кругом права. Какое жестокое заблуждение! Упаси меня боже от правоты. Правый человек слеп, правый человек глух, правый человек — убийца», — так думает героиня, от лица которой ведётся повествование, так, очевидно, полагает и автор.

В 2010 году по мотивам повести был снят одноимённый фильм, а в 1989 году Генриеттой Яновской в театре им. Моссовета поставлен спектакль «Вдовий пароход». До этого был спектакль в Вильнюсском русском драматическом театре. А сейчас «Вдовий пароход» идёт в Учебном театре ГИТИС.

После «Вдовьего парохода» Елена Сергеевна пишет «Хозяйку гостиницы». «Насчёт «Хозяйки» могу рассказать Вам историю её возникновения. Перед нею я написала очень горькую, очень трудную вещь — «Вдовий пароход», которая до сих пор не напечатана. Несколько журналов брали эту повесть — и под теми или другими предлогами возвращали её. “Хозяйка” была написана вскоре после “Вдовьего парохода”, для меня самой, чтобы разрушить тот трудный и страшный мир, который во мне самой был создан предыдущей повестью. Именно отсюда — некий “воинствующий оптимизм” моей “Хозяйки”, и понять её полностью нельзя, не читав “Парохода”. Я всё-таки думаю, что, несмотря на все мытарства, после моей смерти “Пароход” будет опубликован». (1976 год; из книги «Е. С. Вентцель — И. Грекова. К столетию со дня рождения: Сборник». М.: Издательский дом «Юность», 2007. «Вдовий пароход» был впервые напечатан при жизни автора — в 1981 году в журнале «Новый мир».)

Рассказ «Хозяева жизни» из всех опубликованных произведений был написан первым — в 1960 году, опубликован только в 1988-м. Здесь практически документальное повествование о встрече в поезде с человеком, попавшим в так называемый «Кировский набор». И вся его жизнь оказалась перемолотой им. Из рассказа: «Вы понимаете, я кировского набора. Не понимаете? Да, вы же не ленинградка. “Кировским набором” у нас называли тех, кого из Ленинграда выслали в тридцать пятом году, после убийства Кирова. Сколько тогда выслали народу — никто в точности не знает. Только наверняка очень много. Многие тысячи. А нам казалось — всех. Ведь каждый из нас живёт в довольно замкнутом мире, и ему кажется, что этот мир — всё. Высылали, конечно, не всех, а главным образом интеллигенцию. А пуще всего — старую, потомственную интеллигенцию, с крепкими ленинградскими корнями. Рвали с корнем. Всех наших друзей выслали. И нас с Ниной — тоже. Пришли однажды ночью, отобрали паспорта, приказали через два дня выехать в Казахстан. Даже село, куда ехать, в точности обозначили. Там тогда не целина была, а сплошная дикость. Нина была беременна на восьмом месяце, и я пошёл к одному — чёрт его знает, кто он был по должности, — от которого мы зависели, и очень просил, чтобы нам разрешили остаться до родов. Очень хорошо помню, как он меня принял. Я ему: “Ведь мы же ни в чём не виноваты”. А он: “Вас никто ни в чём и не обвиняет. Вы высылаетесь в порядке массового оздоровительного мероприятия. Ничего для вас не могу сделать”. А сам смеётся особым таким смехом, беззвучно, — знаете, как собаки смеются: открыл рот и дрожит языком. Тут я понял, что говорить ему что-нибудь бесполезно. Пошёл домой, и стали мы собираться».

И окончание рассказа:

«Он кончил рассказывать и добавил:

— Да, хозяева жизни. Не видал я, в сущности, хозяев жизни. Разве что Татьяна. Но она не в счёт. Что это за хозяйка — спекулянтка. А как вы думаете, есть ли они где-нибудь — настоящие хозяева жизни?

— Должны быть, — ответила я».

Первый опубликованный рассказ И.Грековой — «За проходной», написанный в 1961 году и посвящённый создателям первых космических ракет. Напечатан он был Твардовским в «Новом мире» в 1962 году. Елена Сергеевна написала его с вполне конкретной целью — живо показать подруге, известному публицисту и писателю Фриде Вигдоровой, чем занимаются учёные, и начинать печататься вообще не планировала, считая этот рассказ незатейливым, домашним, который впоследствии называла «лакировочным». А Фрида Вигдорова принесла его в редакцию журнала. Александр Трифонович Твардовский, главный редактор «Нового мира», написал на рукописи рассказа: «Автора нужно иметь в виду на будущее. У него есть перо».

По мотивам «За проходной» И. Грековой вместе с Александром Галичем была написана пьеса «Будни и праздники», которая с успехом шла во МХАТе и была снята с репертуара, когда началась опала Галича.

Елена Сергеевна очень переживала из-за всей этой истории. Но у неё было главное дело жизни — математика. Было трое детей: дочь и старший сын тоже стали математиками, младший сын был военным инженером-радиотехником. В книгах И.Грековой у её героинь женщин-учёных чаще всего два сына, с которыми у матерей крепкая весёлая дружба — первым делом вспоминается «Дамский мастер». Её дочь Татьяна описывается в рассказе «Под фонарём». Надо полагать, взаимоотношения с детьми тоже списывались с реальных отношений, которые были приняты в их семье, характеры «книжных» детей похожи на характеры её детей.

Елена Сергеевна успела «подружить» с двумя внучками и двумя внуками, при ней родились две правнучки и четверо правнуков.

Вместе с внуками она сочиняла и ставила пьесы, выдумывала для них удивительные игры, рассказывала придуманные ею сказки. Даже составила для детей книгу «Сказки дикой бабушки» (название идёт от высказывания Маршака: «Бабушки бывают домашние и дикие. Домашние сидят дома и нянчат внуков, а дикие бегают по редакциям»). Книжка не была напечатана, в силу довольно специфических героев и сюжетов, например, действующее лицо — Крыс-Одинец или заглавия сказок — «Крыса-страдалица», «Кошка в неизвестности».

Однако, когда взрослые книги И. Грековой не печатали после истории с повестью «На испытаниях», были опубликованы в издательстве «Детская литература» книга стихов «Серёжка у окна» (1976) и небольшая повесть «Аня и Маня» (1978) про двух девочек в детском саду. Серёжа, Аня и Маня — внуки Елены Сергеевны. И здесь она верна правде жизни.

Умерла Елена Сергеевна Вентцель пятнадцать лет назад, 15 апреля 2002 года.

… Как появился ее остроумный писательский псевдоним? С самого начала она хотела чётко разграничить математику и литературу: учёный-математик и преподаватель — это один человек, писатель — другой. И когда встал вопрос о её первой публикации, вся семья Елены Сергеевны ломала голову над псевдонимом: Еленина, Еленская? Дочь Татьяна вспомнила Елену Троянскую — предложила «Елену Грекову». Это и натолкнуло Елену Сергеевну на замечательный вариант — «Игрекова». Она ставила ударение в слове «игрек» на второй слог (исконный французский вариант, от «и греческое»), и отделила букву «И» точкой. Слово «игрек» в русском языке обозначает неизвестную величину, значение которой надо вычислить.

Фото из книги \”Е. С. Вентцель — И. Грекова. К столетию со дня рождения: Сборник\”. М.: Издательский дом «Юность», 2007.

Оценить:
Читайте также
Комментарии

Новости от партнёров
Реклама на сайте