На чтение: ≈ 14 мин.Виктор АЗАРОВ – председатель Московского областного совета ветеранов войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов. Родился он в Воскресенском районе. Окончил в 1939 году среднюю школу, учительствовал в начальных классах школы поселка фабрики имени Цюрупы, а затем в октябре был призван в ряды Советской армии. Вот и вся биография довоенного периода. Характер закаляла уже Великая Отечественная. А жизнестойкость и сила духа и сегодня помогают ему в решениях тех проблем, которые волнуют общественность Подмосковья.
– Виктор Яковлевич, я слышала, ваш воинский путь необычайно интересен. Расскажите историю Азарова – воина.
– При призыве 1939 года просился в конницу. Я так этого тогда хотел! Чтобы в праздники, 1 Мая или 7 Ноября, в эскадроне Буденного прогарцевать по Красной площади на коне. Я очень люблю Красную площадь и в тот период очень любил конницу. Мою просьбу удовлетворили, и я попал в Забайкалье. Там, на станции Хадобулаг в поселке Адон-Чалон, служил в 57-м кавалерийском Заамурском краснознаменном полку 22-й кавалерийской дивизии имени Горького. Овладевал боевой подготовкой, как хорошо ездить на коне, как рубить шашкой, как стрелять из винтовки. Получил тогда знаки «Ворошиловский стрелок», ГТО, «Готов к противохимической защите», ГСО. Знали, что в такой период времени живем, что обязательно придется отражать нападение. Мы это по всему чувствовали. Попали как раз в момент сражений наших войск на Халхин-Голе. Командовал войсками генерал армии Жуков. Но нас, новичков, в бой не пустили. Нам очень хотелось поучаствовать в боях с японцами. А нас берегли. Теперь я понимаю, что правильно, сначала нужно было научить. Затем начались финские события. Нас собрали, спросили, умеем ли ходить на лыжах. Правда, биатлонистами стать нам не удалось – пока доехали до Ленинграда, война закончилась. К этому моменту пришли к мнению, что конница уже исчерпала свои возможности, и нас направили в 152-ю стрелковую дивизию. Вот с этой самой дивизией мы попали на фронт. Когда нас рассаживали в вагоны, везли, мы ничего не знали, говорили – на маневры. Части еще подтягивались, а мы, прибыв на место, сразу вступили в бой.
Гитлер хотел за несколько дней поставить нас на колени. Проходили дни, недели, месяцы, а наше государство не сдавалось, а ведь он завоевал всю Европу! Он собирался нанести блицкриг и задушить молодое советское государство, да не тут-то было.
– Именно война пробудила ваши организационные таланты?
– В ходе сражений я оказался в 153-й стрелковой дивизии. Меня вскоре избирают ответсеком комсомольского бюро 505-го полка. В конце июля – начале августа 1941 года наша дивизия, выйдя из окружения, вступила в бой под Ельней. Тогда генерал Жуков был назначен командующим Западным резервным фронтом. Ельня, она, знаете ли, расположена этаким вытянутым в сторону Москвы мешком. И она приняла самый сокрушительный удар, смягчив его и, возможно, защитив столицу от мощности вторжения. Я был рядовым, звание – замполитрука. Четыре треугольничка на петлицах, звездочка на рукаве. Ходили в атаку. Первое ранение там получил, на молодом все быстро заживает, так что это не помешало в скором времени вернуться в бой. Оттуда нашу дивизию передислоцировали под Ленинград. Автоматы мы впервые получили именно при этом передвижении, в тверских лесах. В это время мне было присвоено звание младшего политрука. Работал я все время с молодежью, с комсомолом. Хотя и сам тогда был молод, но был уже опытным и грамотным бойцом. Наша 153-я дивизия за организованный выход из окружения и за взятие Ельни стала 3-й гвардейской стрелковой дивизией. Воевали и под Волховым, под первой электростанцией, и этот город мы удержали. После второго тяжелого ранения я вернулся к работе с комсомолом. Мне нравился задор и воодушевление юных. С ними я острее чувствовал, что мы должны отстоять нашу землю для тех, кто будет жить счастливо и свободно, а не на коленях перед захватчиками. Вскоре я стал политруком, затем старшим политруком, батальонным комиссаром. Был назначен на должность помощника начальника политотдела по комсомолу 98-й танковой бригады, а затем 4-го гвардейского стрелкового корпуса, который был создан под Ленинградом. Командовал нами полковник Николай Гагин. Он был немец, а по складу характера – русский человек, смелый, умный, достойный. С первых же дней войны с вражеских самолетов то и дело сбрасывали листовки, что немец Гагин продался большевикам, не верьте ему. А мы ему верили, потому что он был человеком чести. Наша дивизия была кадрированная, мы подготовленные, выученные. Как-то Николай Александрович написал рапорт на имя комиссара дивизии Лызова, что ему в сложившихся обстоятельствах тяжело командовать дивизией, но все, кто присутствовал, предотвратили эту непоправимую потерю. Доверяли ему и вместе вышли из окружения. А он стал командиром всего корпуса.
– Он и в дальнейшем играл значительную роль в вашей жизни?
– Третье ранение я получил, сражаясь в излучинах Дона. Мне прострелили зрачок. На самолете отправили в Балашов. Легендарный Филатов электромагнитом вытащил осколок из глаза. И вновь война, я отправлен в резерв Юго-Западного фронта, затем в состав 57-й армии и однажды встретил своего бывшего командира Гагина. Он с кем-то стоял, и я к ним подошел, он меня представил: «Это человек, с которым я начал войну». Его собеседником оказался генерал армии Георгий Цинев, впоследствии он был первым заместителем у Юрия Андропова. И через какое-то время меня из резерва направили на должность помощника начальника политотдела по комсомолу 57-й армии, которая держала оборону между Волчанском и Чугуевым. Входили в состав Степного фронта, им командовал тогда генерал-полковник Иван Конев.
Наш штаб находился на опушке дубового бора, и мы готовились к концертным выступлениям. Песня ведь, она – наш главный товарищ в борьбе с врагом. Эти частушки я услышал случайно, но сразу понял, они что надо! Их тогда спел двухметровый здоровый повар и малюсенький на его фоне поваренок: «А еще мы твердо знаем, что мы Гитлера поймаем и посадим на цепи обязательно в степи пред мильонною толпой, и железною рукой, сжавши глотку храбреца… хлампа-дринца-гуп-ца-ца. Так им всем и надо, …сынам, пусть во веки помнят свой позор и срам, пусть их фюрер, Гитлер, у чертей в аду поклянется, скажет: «В Россию не пойду!» Ее мы и повезли на смотр армейской художественной самодеятельности, которую проводил штаб фронта. В армии в то время были все – и народные артисты, и различные деятели искусств, уровень выступлений очень высокий. А Конев и говорит: «Представитель 57-й армии, комиссия смотра награждает вас дипломом и выражает большую благодарность за такой прекрасный номер». Встречает меня Цинев: «Ну как?» – «Вот такая у нас благодарность». «А я, – говорит, – знал, что так и будет!»
Получил я и четвертое ранение, опять вернулся на фронт. Ну как, думал, война может закончиться без меня? Даже не представлял себе этого. Прошел всю Европу, освобождая от фашистского гнета. Тогда они считали нас освободителями. Это была наша миссия, и никто нас не клеймил как завоевателей… Мы никого в состав Союза не тянули.
– Война закончилась, чем же занялся кадровый военный Азаров?
– Стал директором Виноградовской школы. Это недалеко от поселка фабрики имени Цурюпы. Я приехал ее восстанавливать. Как сейчас помню, надо было 175 кубометров леса перевезти для того, чтобы школа не завалилась. Она двухэтажная, и нижние венцы совсем сгнили. Райком партии помог с трактором, и вот мы вдвоем с водителем вывезли древесину и подготовили здание к новому учебному году. У большинства детей отцы погибли на фронте. Все это очень сказывалось на воспитании. Матерям надо было и кормить, и зарабатывать – на внимание к ребенку у них не оставалось ни времени, ни сил. А что я мог? Я же не Макаренко. За плечами только курсы подготовки учителей в Загорске, которые прошел сразу после школы. Но два выпуска моих есть. И в 1950-м стал я секретарем Виноградовского райкома партии. Учился в Высшей партийной школе при Центральном комитете партии, дорос до обкома. В Рузе работал, оттуда переехал в Волоколамск, где был первым секретарем горкома партии. И вскоре я директор Московской областной советско-партийной школы, которую тогда еще только создавали. На той базе, что заложили мы когда-то, по сей день проводится подготовка специалистов. Был депутатом областного совета, и на сессии как-то первый секретарь обкома партии Василий Конотоп говорит, все вопросы мы решили, но главный на повестке дня остается – у нас нет начальника управления культуры. На этой должности я проработал практически 20 лет. А 15 мая 1987 года я был избран председателем областного совета ветеранов.
– Сколько людей объединяет совет?
– Один миллион семьсот восемьдесят шесть тысяч человек. В каждом районе у нас есть городской и районный совет. Ветераны у нас объединены, и наша задача, другой у нас цели нет, – мы хотим, чтобы наши дети, дети их детей вечно помнили, кому они обязаны своей жизнью. Я не могу находиться ни дня, чтобы не встречаться с людьми. Прихожу вечером домой и думаю, что я сделал за день, кому помог, ответил на какую-либо просьбу. Душа болит за каждого. Для нас небезразлична судьба наших людей, тех, кто прошел войну или работал на победу в тылу. А это, как правило, женщины, это дети, которые уже стариками стали. В чем состояла наша победа? В том, что мы были многонациональным единым государством, мы не делили людей во время войны по национальному признаку. Гитлер рассчитывал на то, что произойдет разделение, а этого не случилось. Беда нас еще крепче объединила. Я считаю, что дружбу народов терять нам никогда нельзя. Мы не имеем права на розни, мы отечество разных национальностей, и нам надо жить в уважении друг друга. Вместе со школами мы занимаемся патриотическим воспитанием, а это основа патриотизма. Наш министр образования Лидия Антонова – человек, искренне любящий детей, людей, с которыми она работает. Она живет не только тем, что сегодня, она чтит традиции и память. И это определяет общий настрой всего подмосковного образования. В любой школе ощущается, что ученики любят свою малую родину, а ведь с этого начинается наше великое Отечество.
Выбор читателей
Комментарии